Время от времени парни по вызову заходили в кабинет и, видимо, получив задание, уходили.
Я скромно притулился на краешке стула ждать своей очереди на аудиенцию и спустя некоторое время сподобился лицезреть хозяина кабинета. Честно сказать, понравился он мне не очень: было что-то настораживающее и в речи, и в манере поведения, да и одет не так, как обычно одевались руководители советских предприятий: ни пиджака, ни галстука, но тут, как говорится, выбирать не приходится. Да и рекламировать нам предлагалось не абы что, а предприятие-дилера шведской автомобилестроительной фирмы «SAAB». Рот наполнился слюной.
Мой собеседник, не выдвигая никаких невыполнимых требований, согласился практически со всем, что я ему обрисовал, и выложил на стол кучу журналов и проспектов, которыми надлежало пользоваться при создании эскиз-макета. Знал бы он, что я даже в школе редко получал по рисованию что-то выше тройки!
Но к тому времени уже был принят на работу если не талант, то очень способный парень − виртуоз графического дизайна. Жаль, проработал недолго. Дело в том, что у парня была невеста, но не было квартиры. Я помочь в этом вопросе не мог: предприятие только вставало на ноги, а он не мог ждать, поэтому пришлось расстаться. Но я опять забегаю вперёд.
После обсуждения всех деталей перешли к двум последним вопросам: сроки выполнения работ и оплата.
По срокам я определился сразу: оформить требуемое количество вагонов в течение месяца мы сможем. Правда, для этого придётся обратиться к начальникам депо, чего я по возможности избегал и, досконально зная работу всех служб ТТУ, старался организовывать процесс так, чтобы не озадачивать руководителей моими проблемами. Суть в том, что предназначение общественного транспорта – перевозка пассажиров. Реклама – всего лишь побочный заработок. Соответственно, главная задача работников депо − обеспечить плановый выпуск трамваев и троллейбусов на линию. За это с них и спросят. А вот за то, что не отставили вагон для оформления − нет. Данное обстоятельство необходимо было принимать во внимание и всячески к нему приспосабливаться, ну, да у меня это всегда получалось неплохо.
По второму вопросу вышла закавыка: заказчик попросил отсрочки платежа. Обоснование он выдвигал такое: качество выполнения рекламы должно быть проверено представителями фирмы «SAAB». Сразу после этого – и только после этого − деньги будут перечислены на счёт «ЭСКИЗ-РЕГИОНА».
Учитывая впечатление, которое произвели на меня и работники фирмы, и их руководитель, стоило, конечно, хорошенько подумать, но уж очень жирным казался контракт: не было у нас ещё такого! В общем, чтобы не подавиться накопленной слюной, я его и подписал…
Вдохновлённый и возбуждённый вручил документ Людмиле − для регистрации. Увидев фамилию и имя-отчество подписанта, Людка подпрыгнула на стуле так, словно в его сидение были вмонтированы тайные пружины:
− Это же Семёнов! Сын того самого Семёнова − начальника Метростроя, из-за которого я уволилась! Владислав Михалыч, он же Вас обманет!
Словно в воду глядела: надули! Нет, деньги они выплатили полностью, но несколько месяцев спустя, а поскольку договор был в рублях, галопирующая инфляция съела всё: в переводе на популярные тогда УЕ − условные единицы − мы не получили и половины от суммы контракта.
С депо пришлось рассчитаться за счёт других заказов, несколько задержав сроки оплаты, но мне это простили − вошли в положение.
Урок пошёл впрок: с тех пор за редким исключением мы работали только по предоплате.
Заниматься бизнесом в стране инертной плановой экономики, где на протяжении семидесяти лет предпринимательство было вне закона, оказалось очень сложно. Это я испытал на собственной шкуре ещё не раз.
Ирина, или любить по-русски
Ирина. С того памятного августа, когда мы так зажигательно отпраздновали день рождения её завхоза, а заодно моё сорокапятилетие и окончание ремонта детского сада, взаимное влечение между нами не ослабевало. Я понимал, что разница в семнадцать лет и наличие у обоих семьи не сулят каких-то радужных перспектив, а потому силой воли пытался подавить это влечение, по уши загружаясь работой. Но проходило несколько дней, и я начинал тосковать. Встречи наши становились всё чаще.
Новый девяносто второй год мы планировали встретить вместе. Правда, по старому стилю, так сказать, вторым эшелоном. Благо, к тому времени был решён вопрос места встречи. Мой друг Слава Пахомов познакомил меня с администратором гостиницы областной Федерации Профсоюзов на улице Шаумяна. Мы с ней быстро поладили, и в дальнейшем я просто в любое время созванивался с этой милой дамой, ехал в гостиницу и находил свою фамилию и номер комнаты в журнале у дежурной.
Рассчитываться за эти преференции приходилось Славке – льготами на приобретение запчастей в «Автотехснабе», где он занимал высокую должность. Вот такой бартер с сексуальным подтекстом.
Вечером тринадцатого января я посадил Ирину в свои старенькие «Жигули», нежно поцеловал и услышал новость, от которой слегка опешил:
− Знаете, Владислав Михайлович, − она упрямо звала меня «вы» и по имени-отчеству, − я ушла от мужа.
Переварив полученную информацию в течение продолжительной паузы, я спросил только:
− Куда?
− Домой, к родителям.
− И как они тебя встретили?
− Плохо.
Другого ответа я и не полагал услышать: единственная дочь, красавица, умница, вдруг связалась с немолодым женатым мужиком, у которого к тому же двое детей! Ну, где ум-то?
Вопрос, конечно, риторический…
Тем не менее, Новый Год встретили. Сходили в ресторан, ещё пару дней провели в гостинице и разошлись по местам прописки и постоянного проживания.
Не помню, какое объяснение для жены придумал я, а Ирине и выдумывать ничего не пришлось: всё лежало на поверхности, поэтому, получив порцию негодования от матери и молчания − от отца, он был более сдержан, спустя несколько дней она снова пришла на свидание.
А затем началась «чудесно-весёлая» жизнь. Встречались иногда несколько раз в неделю, иногда − несколько раз в месяц. Когда и где придётся. Проводив Ирину домой, я шёл или ехал к своей семье. Так продолжалось до девяносто пятого года.
Ирина взяла подработку и по совету подруги Марины, которая убедила её в том, что каждый шаг приближает нас к цели, ежемесячно, с зарплаты, откладывала в копилку по сто долларов. На собственную квартиру, где мы могли бы встречаться без оглядки на родных и знакомых. Сегодня это кажется невероятным, но в те лихие времена квартиры порой уходили за ящик водки.
Вот только я об этих её планах тогда ничего не знал.
Я уже вовсю рулил «ЭСКИЗ-РЕГИОНОМ» и был более-менее независим в финансовом плане, когда мне поступило предложение, отказаться от которого было ну никак невозможно. Один хорошо знакомый инспектор ГАИ получил в наследство однокомнатную хрущёвку. На втором этаже кирпичного самстроевского дома. Была в советские времена и такая форма решения жилищного вопроса.
В квартире был сделан ремонт − заезжай и живи! И просил за неё Феликс − так звали инспектора − столько, чтоб хватило на последнюю модель «Жигулей» и немного сверху. Вот только деньги были нужны все и сразу. И он их получил. У меня было только одно условие: квартира должна быть оформлена на Ирину путём нотариально заверенного дарения.
Когда я преподнёс эту новость Ирине, в глазах её возникло беспокойство. Нет, за годы нашего близкого знакомства она успела понять, что жадность во мне отсутствует напрочь. Беспокоилась о том, как я сведу концы с концами, ведь моя жена к тому времени уже сидела дома, так как предприятие, на котором она раньше работала, дало дуба.
На следующее утро Ирина принесла мне накопленные восемьсот долларов. Пришлось взять. Во-первых, пусть любимой женщине будет приятно, что и её лепта внесена в поддержку этого мероприятия. Во-вторых, просто не хотелось обижать. И не обидел: двести долларов из этих денег у меня украли. Но это − уже совсем другая история.