Даже сейчас, спустя столько лет, мне неприятно вспоминать тот эпизод. Я понимаю, что имел дело с обыкновенным ужом, что никакого вреда он причинить мне не мог, вот только ребенок, который до сих пор живет где-то глубоко внутри меня, свято верит, что если бы не штанина, если бы гад ухватил меня за ногу, то не жить мне на этом свете.

  Я закричал как резаный. Не могу воспроизвести, что тогда испытывал. Избавление было так близко, всего несколько шагов и я оказался бы на дороге, на твердой асфальтированной дороге, а не на мягкой болотистой почве, пружинящей под ногами так, будто бы каждый раз у тебя под ногой оказывается ползучий гад, стремящийся ужалить, убить, пустить свой черный яд тебе в ногу. Я почти спасся от старика, а оказалось, что неминуемая гибель настигла меня в лице змеи, притаившейся в зарослях травы. Гадюка - непременно гадюка, или кобра, или гремучая змея, или удав, который способен съесть и слона (как назло постоянно перечитывал "Маленького принца" Сент-Экзьюпери) - прочно вцепилась в штанину и, не смотря на все мои попытки стряхнуть ее, болталась из стороны в сторону.

  Я стал пятиться, упал на землю, попытался сбросить змею второй ногой, но все без толку, она никак не хотела от меня отвязаться. Я прижал ее боковой стороной подошвы, дернулся, порвал штаны и - о чудо! - освободился. Толкаясь руками и ногами, отполз от страшного шипящего монстра. К счастью, змея и не подумала меня преследовать, скрылась в зарослях травы. Я перевел дыхание, вытер слезы, которые катились по моим щекам, как вдруг чья-то крепкая рука ухватила меня за ухо и больно потащила вверх.

  То был Петр Леонидович. Он услышал мой крик и выбежал в свой сад, посмотреть, что стряслось. Увидел меня, разозлился, уж не знаю почему.

  - Ты что здесь делаешь?! - закричал он. - Не учили, что на чужие участки залезать нельзя?!

  После этого он потащил меня к своему дому. Я не успел прийти в себя, снова расплакался, попытался вырваться, предполагая, что вот сейчас меня, должно быть, убьют. Однако, ошибся. Петр Леонидович притащил меня к рябине, сломал ветку и принялся отхаживать меня хворостиной. Ударил раз пять, только после этого отпустил.

  Я ни жив, ни мертв, выбежал на дорогу, застыл на месте. Взрослые ребята уже разбежались - видать испугались моих криков и ругани Петра Леонидовича. А я стоял на обочине, бледный, с порванной штаниной, горящим местом чуть пониже поясницы. Стоял и не верил, что страшное приключение закончилось.

  С тех пор я обходил дом старика стороной. О приключившемся я никому не рассказал, а на Петра Леонидовича затаил злобу, мечтал отомстить и ему, и тем ребята, из-за которых попал в эту ситуацию. Но страсти быстро поулеглись, осталась лишь тупая обида, потом и она бесследно прошла. Летом я и думать забыл о неприятном инциденте, осталась только неприязнь к самому старику.

  Совсем еще мальчишка, играл я тогда беззаботно, полностью погружаясь в мир смеха, радости и азарта состязаний. Родители обещали, что в июле отвезут меня к бабушке. К окончанию первого класса подарили радиоуправляемый автомобиль, о котором я так давно мечтал, потому жизнь казалась мне замечательной и прекрасной, воспринять чужую беду я не мог. А между тем, когда над головой одних сияет солнце, то над другими небо, порой затягивают тучи.

  Юля Фатеева, моя одноклассница, заболела. Серьезно заболела. Что-то онкологическое. Нужно было ехать в Германию, лечиться. А денег у родителей девочки не было, вот и записали все Юлю в покойницы.

  Конечно, на улице пытались помогать. Больше ста тысяч рублей редко давали. Правда, один раз Фатеевым пожертвовали миллион рублей, но денег все равно было недостаточно. На всякий случай напомню, что на дворе был девяносто четвертый год, и хорошую квартиру у нас в городе можно было купить за пятьдесят миллионов.

  Только лечение Юли грозило обойтись дороже. Потому все эти подачки не очень-то помогали. Да и времени у девочки оставалось немного. Никто особо не верил, что Юля проживет долго. На улице она перестала показываться, потому играли мы без нее. Порой девочка выходила во двор и смотрела на нас, жизнерадостных, полных сил и здоровья. Когда она хваталась своими худыми бледными руками за прутья забора, то напоминала заключенную. Через мгновение выбегала ее мать, кричала, ругалась, говорила, что у девочки слабый иммунитет, ей нельзя выходить, лучше сидеть дома.

  Мне было жаль Юлю, искренне жаль, но помочь ей я никак не мог. Однажды вечером, вернувшись после насыщенного событиями дня домой, я спросил у родителей, можем ли мы как-то помочь девочке. В ответ услышал, что мама с папой и так помогли, чем могли, но им тоже нужно как-то семью кормить, они не могут делиться с Юлиными родителями всей своей зарплатой. Мама добавила, что гордится мной. Назвала меня добрым и хорошим мальчиком. От этого на душе сразу стало лучше, я мигом позабыл о Юле и стал пересказывать приключения, которые пережил за день. Родители уложили меня спать, чтобы утром вернуть меня в поразительный мир беззаботных игр.

  Перед самым моим отъездом в деревню мы устроили чемпионат по пряткам - победителю полагались почести и уважения, проигравшим позор и насмешки. Я, по праву считая себя мастером этой игры, утром долго размышлял, где бы заныкаться так, чтобы черт не отыскал. Рассудив, что нечистая сила своих не трогает, я мигом нашел решение - дом Петра Леонидовича. Даже если догадаются, что я там, кому хватит смелости перелезть через забор?

  Я же перебираться туда и не собирался, а вот использовать ветви ивы, как укрытие был намерен. Искать возле дома старика не посмеют. Задумано - сделано. Я решил не использовать своего потайного места до самого последнего кона, решающего, который и выявит победителя пряток. Водил вихрастый мальчишка по имени Игорь, не стриженный и вечно грязный. Ему-то меня никогда не найти.

  -Раз, два, три... - начал считать Игорь. Мы побежали кто куда. Но я действовал хитро. Зная, что меня выдаст любой, кого застукают раньше, мне пришлось сделать вид, что я прячусь в зарослях хрена, обильно произраставшего на участке Дарьи Николаевны Сухоруковой. Дождавшись, когда остальные разбегутся кто куда, я на карачках стал подниматься вверх по улице и в тот самый момент, когда Игорь досчитал до ста, добрался до дома Петра Леонидовича. Оставалось надеяться, что меня так никто и не заметил.

  Я быстро забрался на иву, повыше, затаился между веток. Охота началась. Было увлекательно следить за тем, как Игорь выслеживает одного за другим. Бегал он неважно, зато глаза у него, как у сокола. Малейшее движение, самый незначительный признак затаившегося человека замечал вихрастый мальчишка и несся к столбу, застукать наглеца, не сумевшего достаточно надежно укрыться. Один за другим ребята выбывали, оставался лишь я. Игорь меня удивил - он сумел застукать всех, а это удавалось лишь единицам. Выходило, что я его недооценил, а потому, чтобы победить, нужно выждать и бежать, когда у Игоря не останется ни единого шанса успеть к кону.