— Полковник Кареев! — Представился он. — Начальник Объекта. Чем могу быть полезен?

За спиной его нахмурился тот самый дядька в гражданском. Парочка молчала.

— Слушаю внимательно. — Сообщил он.

Вот теперь я поднялся. Честь, понятно, отдавать не стал. Нынче я человек гражданский. Но ответил со всем возможным почтением.

— Я и моя группа проводили занятия по плану 4-бис.8 проекта 46-60-59, — сообщил я суть произошедшего события. — Во время перерыва, обозначенного в плане работ, к нам подошли незнакомые офицеры, попытавшиеся выведать суть нашей работы. Мы сообщили, что наша деятельность может составлять сведения государственной важности, и потребовали предъявить соответствующий уровень допуска общий и личный для получения сведений именно о нашем проекте. Офицеры продолжили настаивать на разглашении сведений, составляющих государственную тайну. Мы отказались сообщать что-либо, касающееся проводимых нами работ, но что последовали угрозы и сообщение о некой комиссии, результаты которой должны будут повлиять на наше будущее...

Ага, вот оно что. Офицеры резко побледнели. Оба. Если весь наш предыдущий диалог можно было трактовать как угодно, то разглашение сведений о проводимой проверке, ее характере и вообще существовании и сами находились под грифом. А это значит...

— Я... Мы?.. — Попробовал промычать нечто невразумительное полковник.

— Алексей Евгеньевич! — Позвал негромко того самого крепыша полковник Кареев.

Седовласый крепыш с белесыми глазами, ничего не выражающим лицом особиста, вышел на свет.

— Что вы скажете о таком явном вмешательстве в работу вверенного мне Объекта? — Поинтересовался он едва ли не светски.

Однако тот легкого тона не принял.

— Майор Потапов, — негромко сообщил он. — Восьмое управление. Прошу вас пройти с моими людьми.

— Я... Мы?.. — Кажется даже спародировал собственное же начальство капитан.

Однако возле них уже возникли пара ребятушек, и мягко попросили последовать за ними.

В таких случаях лучше не отказывать! Никому. Офицеры, сколь бы дурными они не были, этот момент оценили. И приняли как должное... Отчего-то я уверен, что на этом их работа в комиссии закончена. Не сядут, конечно. Да и звездочек-просветов, может, на погонах и не поубавится. Но какие-то оргвыводы все же будут. Да на личном деле эта история скажется явно не лучшим образом.

— Пройдемте, товарищи офицеры! — Предложил полковник Кареев, едва странная парочка скрылась за углом.

Никто особо возражать не стал.

Мы же так и остались сидеть на скамейке в ожидании следующей встречи.

***

— Поняли, что это было? — Поинтересовался Олегыч, присоединившийся к нам минут через пять.

Однако мы старика простили. Он с термосом пришел. И со стаканчиками пластиковыми.

Мы с Алисиэль усмехнулись. Блондинка и суккуба переглянулись, дружно вздохнув.

— Жги! — Предложил старик, обратившись ко мне.

— Нам скормили "наживку". — Пожал плечами я. — Мы обязаны исходить из того, что вся комиссия не может быть людьми... Интересантов. Вроде как, проглотив "кусочек", все мы должны чуть успокоиться, а оставшимся в комиссии "кротам" будет проще работать. Вот где профессионалы будут!

Олегыч поощрительно кивнул, переведя взгляд на эльфийку. Кому как не эмпату провести первичную оценку прибывшей комиссии.

— Был там один майор, — протянула та, скромно накручивая рыжий локон на пальчик. — Не уверена на все сто — контроль эмоций — потрясающий...

— Тот самый, с ожогом на руке? Тоже глаз на него положил. — Согласился я, негромко усмехаясь. — Только мне его лейтенант очень уж запомнился. Взгляд у него профессионального художника.

Мы все негромко усмехнулись.

Вспомнилась история, как один блогер прикалывался в сети, что военные пользуются устаревшей техникой. Типа даже "не знают", что есть цифровой фотоаппарат. Один "из бывших", давно уже пересидевший срок "секретки" (военным, напомню, вообще запрещено присутствие в Сети — особенно если есть хоть какой-то допуск!) на гражданке долго над этим ржал в эфире, рассказывая, что и когда у них было в "мохнатые" года. Заодно и постебался, что лично он и о фотоаппаратах не слышал. У него художник свой был, которому он команду давал: "А ну-ка, зарисуй!".

Так себе шуточка, кстати, на грани. Как бы не пришлось ему потом объясняться с коллегами майора Потапова. А то ведь в нашем Отечестве закон есть, прямо запрещающий раскрытие информации о методах работы специальных служб. Такие люди с цепкой памятью и навыками художника действительно используются в местах, где никакая аппаратура невозможно по определению. В этих случаях запомнить и перенести на бумагу позже — единственный выход.

Такие люди очень ценятся.

— Как считаешь, в чем его задача? — Поинтересовался Олегыч.

— Помимо декларируемой попытки перенаправить на себя часть потоков? — Задумчиво протянул я. — Полагаю, что оценка, дабы дать интересантам хотя бы представление о наших силах и средствах.

— Вот поэтому наша задача выступить чуть менее, чем адекватно. — Склонил голову Олегыч. — И постараться спрятать за деревьями лес. А потом быстренько на Алор. Пусть тут Куратор разбирается.

"Четь менее, чем адекватно". Мне понравилась формулировка. Судя по улыбкам девочек, им тоже!

[1]«Место встречи изменить нельзя» — советский пятисерийный телевизионный фильм, снятый режиссёром Станиславом Говорухиным. В основу сценария Аркадия и Георгия Вайнеров положен сюжет их романа "Эра милосердия". Съёмки проходили в 1978—1979 годах; павильонные сцены снимались в основном на Одесской киностудии, натурные — как правило, в Москве. Главные роли исполняли Владимир Высоцкий и Владимир Конкин; в фильме также участвовали Армен Джигарханян, Сергей Юрский и ряд других известных советских актёров. Действие картины происходит в послевоенной Москве, где орудует банда «Чёрная кошка». Её поимкой занимаются сотрудники отдела по борьбе с бандитизмом МУРа, возглавляемого капитаном Жегловым.(Источник — https://ru.wikipedia.org/wiki/Место_встречи_изменить_нельзя )

Кабинет начальника секретного Объекта, известного очень узкому кругу посвященных под номером *данные из разряда перед прочтением сжечь*, находился на самом высоком этаже внешне довольно неприметного здания. Третьем. Попасть в него можно было преодолев довольно дешевую, но аккуратную дверь, таки снабженную (о, чудо!) автоматическим доводчиком. Короткая проверка "прав доступа" на посту охраны, и вот уже посетитель... или посетители, а сегодня их было целых трое, по безликим ступеням преодолевает шесть пролетов, ведущих к коридору самого казенного вида. Примерно как в муниципальной поликлинике сразу после ремонта. Чистенько, аккуратненько, но абсолютно без души и какой-то индивидуальности. Отсюда до двери командира Объекта, полковника Кареева, остается совсем немного — около шести метров. За это расстояние можно ознакомиться с успехами вверенного ему подразделения на информационных стендах (выдуманных от и до: начиная с фото и заканчивая придуманными на коленке "прорывами"), либо полюбоваться взрыв-схемой АКМ, вывешенной прямо напротив двери в начальственный кабинет.

Я уже давно на все эти "армейские украшения" внимания не обращал, следуя за Олегычем и Серегой, вид имевшими лихой и придурковатый. На разнос, стало быть идем. А я за компанию. Вроде как, человек-то гражданский. От звездюлей меня это, конечно, не убережет, но чувством собственной правоты наградит. Произойдет это от несправедливости обвинений, которые сейчас предъявят всем нам. И попробуй отмашись!

Привычно потянув на себя одну из створок двери, старик первым оказался в небольшой приемной. Помещение тоже не отличалось изысками дизайнерской мысли: стандартная недорогая мебель из ДСП, пара шкафов для бумаг с ровными рядами папок внутри, пяток разнокалиберных стульев для посетителей. Словно контрастируя с серостью кабинета и собственной обезличенной военной формой с лейтенантскими погонами, на общем пейзаже выделялась жгучая брюнеточка-секретарша. Миниатюрная, но не приступившая грань, за которой ее можно было бы назвать хрупкой. Девушка с наивным детским личиком не имела шансов оставить равнодушным ни одного мужчину. Ребенка покорила бы лукавой улыбкой и вечными смешинками в глазах, мужчину в возрасте от пубертата до раннего пенсионного ладной и округлой в нужных местах фигуркой и тонкой аурой сексуальности, что присуща лишь действительно любящим себя женщинам. Старик восхитился бы ее острым умом и не по возрасту зрелыми рассуждениями. Вот только почти никто из них бы так и не узнал о ее второй, с точки зрения большинства людей, темной стороне.