— Пришел проведать.

Почему он пришел, а Ева, моя подруга и мой адвокат не смогла пробиться сюда? И почему он так спокоен? Я точно упускаю что-то важное.

Обращаю внимание на то, что в руках у него какая-то папка. Неужели он работает в органах и ведет мое дело? Хуже такого совпадения в моей жизни нельзя и придумать. Даже не могу представить степень его счастья, когда меня посадят лет на пятнадцать, хотя была бы его воля, электрический стул был бы уже готов для меня.

Он делает пару шагов в мою сторону. Не быстрых будто давая мне ложную надежду на то, что я смогу сбежать.

Не таясь, начинаю рассматривать мужчину передо мной. Сегодня он не при костюме, но все равно выглядит отлично. Джинсы хорошо сочетаются с приталенной рубашкой, которая выглядывает из-под дутой куртки. Щетина, которая наверно часть его образа, такая же, как и в прошлый раз. С ней он выглядит старше и наверно немного опаснее.

— Что думаешь делать дальше? — наверно подумав, что с меня достаточно отвлек от рассматривания.

— Добиваться правды, — перевожу взгляд и теперь смотрю на стену и окно, куда угодно, но не на него, — я не виновата. Как бы тебе не хотелось, но я точно не наркобарон, или как их там называют.

Никак не ответив мне, начал открывать папку и протянул мне документы.

— Что это?

Кто бы знал, как мне тяжело находится с ним в одном помещении, так близко. Дышать с ним одним воздухом, и не иметь возможно рассказать все, что на душе.

— Это дарственная на твой бизнес и контракт, — мои брови сами подлетают так высоко, что там не просто морщина, а мариинская впадина, никакой ботокс не возьмет ее.

Все же беру документы из его рук. Сажусь на скамейку и открываю первые пару листов. Дарственная на все мое имущество, тоесть мое такси и квартиру в городе. Смотрю на него удивленно, непонятно от чего он меня держит за дуру. Откладываю дарственную и беру следующий документ.

Этот рождает во мне неконтролируемый смех. Бред какой-то. Пробежавшись по пунктам, можно сказать, что я отдаю себя в его рабство на несколько лет. Причем не только на день, на круглосуточно.

— С чего ты решил, что я хоть что-то подпишу из этого? — смеяться я конечно перестала, но улыбаться продолжила.

— У тебя нет выбора Алиса, — пожимает плечами и садится рядом со мной. — Ну или ты можешь спокойно прощаться со свободой и отцом, его ты врядле увидишь. Он болен у тебя, если ты забыла, и жизни ему не так много осталось.

— Не твое дело, — огрызаюсь. Последнее чего мне хотелось, чтобы он знал про мое положение. Мать бросила и, кажется, счастлива. Отец умирает. Все меня бросают.

Стоп.

По мере того, как мой мозг просыпается меня начинают посещать умные мысли.

Не было никакой аварии, да и наркотиков наверно тоже. Это все подстава.

Кем же он стал? Кого ему пришлось подкупить, чтобы устроить этот спектакль? Даже немного радости проскальзывает в моем больном подсознании, все это для меня, я единственный зритель. И он прекрасно знает все обо мне, в этом я не сомневаюсь, и ему плевать что мой отец умирает. Ради достижения своей цели думаю он пойдёт не только по головам. По трупам пройдется с такой же легкостью, как и ко мне в камеру.

Сейчас я чувствую отвращение к нему.

Все это было спланированно.

Смотрю на него и не понимаю, что с ним стало. Откуда столько мерзкой вседозволенности.

— Надеюсь тебе не пришлось никого убивать ради этой постановки? — это все, что смогла сказать.

— Надейся.

Встаю, держа в себе ярость. Хорошо выигрывать у слабых, да еще и не по правилам. Подхожу к нему на расстояние вытянутой руки. От осознания, какой он подонок, становится легче дышать. Розовая пелена его безукоризненности в моих глазах рассеивается, чему я рада. Но не думала, что это так больно.

—Ты, —делаю еще один крошечный шаг и тычу в него пальцем, — все это придумал? Для чего? Чтобы отомстить? За что? А я тебе скажу, не за что мне мстить. Чтобы ты там себе не придумал, моей вины нет. Пойми это наконец и оставь меня в покое. Меня. Мои сны, мою жизнь, — выкрикиваю определенно лишнее, но меня несет, я больше так не могу.

— Успокойся, — цедит сквозь зубы, ни один мускул не трогает у этого бессердечного человека, хотя, что ему до моих слез, которые без моего участия скатываются по щекам.

— Да пошел ты, — вытираю тыльной стороной щеки, размазывая по ним грязь и остатки косметики. — Мне без тебя хватает моральных терзаний.

— Что ты знаешь о моральных терзаниях? — теперь он наступает. — Даже не пытайся меня разжалобить, бесполезный номер. Я знаю какая ты лживая сука.

Отрицательно качаю головой, делая шаг назад. Он быстро делает шаг вперед, чтобы не разорвать контакт, чтобы нависнуть надо мной айсбергом, таким образом припечатывая меня спиной к стене. Хочу отойти, но он не дает, обхватывая своей пятерней мою шею, слегка сжимая.

— Отпусти придирок! — хриплю со страхом ощущая, что его рука все больше сжимается вокруг моего горла. Хватаю его за плечи и пытаюсь ударить ногой в пах. Но он быстрее и просто наваливается на меня всем телом, полностью обездвиживая.

— Заткнись, — говорит на ухо, его тело буквально вжато в мое. Я чувствую каждый сантиметр его тела. Честно я мечтала испытать что-то сродни отвращению, но не могла. Я ненавидела себя за это, так же сильно, как и его.

Извиваюсь как уж на сковородке. Скольжу вниз, пытаюсь толкать его своим телом. Но все зря, он становится только тверже, и рука на моей шее потихонечку все же душит меня.

Слезы сами катятся из глаз. Ведь меня никто не спасет, никто за меня не заступится. Мои руки на его плечах слабеют, перестаю трепыхаться и теперь просто обнимаю его. Почему бы не позволить себе вольность, возможно в последний раз.

Я как-то слышала, что особой жестокие маньяки часто не доживают до суда, с ним что-то случается, вот в такой, возможно одинокой камере. Это наверно и меня ждет.

Сейчас я совершу ошибку, но о ней точно никогда не пожалею. Тянусь губами к его скуле, оставляю на ней поцелуй. Щетина сразу раздражает мою кожу, хочется дотронуться до губ, провести по ним пальцами чтобы удостоверится, что это было на яву. Все рецепторы моего тела реагируют на него, нервы как оголенный провод, я сама как оголенные провод, особенно искрит там, где наши тела соединяются.

Кажется, я сумела удивить его. Нервно хихикнув от этого открытия, даже не пытаюсь остановится. Все его тело все еще как скала, но уже не такая холодная.

Леша поворачивается ко мне и смотрит в мои глаза, будто что-то хочет в них разглядеть. Он все еще злой, и настрой никуда не делся. Он не отскакивает от меня, не отталкивает, так что это знак для продолжения. Во мне столько адреналина, что я сама себя не контролирую, не хочу контролировать.

Немного приподымаю подбородок и тянусь к его губам. Они сухие, теплые, и податливые в эти секунды. Обхватываю нижнюю губу и осторожно, языком, пробую на вкус. Мне кажется или Леша шумно выдохнул? Или это было мое дыхание?

У меня нет опыта, но сейчас я чувствую в себе силу. Мне приятно, возможно, как никогда в жизни, я целую мужчину которого хочу и боюсь с одинаковой силой, который будет во мне самые темные и сокровенные желания в моем теле, в моем сердце. Дурею в прямом смысле от ощущений. Это слаще любого мороженого, и я пользуюсь его замешательством, делая все, что мне заблагорассудится. Руками притягиваю его ближе, чтобы он никак не смог отстранится.

Моя придуманная власть над ним длилась недолго. С каким-то диким рыком он разжал тиски на моей шее, железной хваткой схватил мои руки и поднял их над головой, сделав меня еще более одуревшей и обездвиженной. Его напор просто сносит мою крушу, стоит ли говорить, что так меня не целовали никогда.

Он целовал меня так жадно, будто это первый и последний раз, от осознания на сколько это может быть правдой я отдалась вся этим ощущениям, дарила ему себе отчаянно и не прося ничего взамен. Несчастное сердце сжалось от эмоций, а потом застучало в таком бешеном ритме, что пульс забил в висках, и легкая дрожь прошла по всему телу.