сегодняшних дней, Кукулес рассказывает о том, что в городах и селах даже на дни памяти святых проводились ярмарки, танцы и другие развлечения, в ходе которых имели место соревнования по стрельбе из лука или атлетические фестивали[49]. Однако, исследователи критиковали Кукулеса за то, что автор не учел роли христианства в изменении самого смысла таких соревнований, рассматривая их как удивительное прямое продолжение античных спортивных традиций. Таким образом, к некоторым выводам исследователя нужно относиться с осторожностью, внося его наблюдения в контекст времени.
Важными работами, изданными уже в XXI столетии, являются статьи греческого историка С. Г. Гиациса «The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople»[50] («Организация конных ристаний на Большом ипподроме византийского Константинополя») и «Sport in Byzantium»[51] («Спорт в Византии»). Кроме информации об увлечениях императоров соревновательным спортом, отдельных уникальных фактов о повседневных спортивных увлечениях византийских граждан, а также сведений, касающихся развития провинциальных ипподромов империи, автор создал ряд графических планов, включающих в себя схему инфраструктуры Константинополя и окрестностей (с обозначением спортивных объектов), а также план Большого ипподрома и императорской трибуны – кафисмы. Эти важнейшие иллюстративные материалы, адаптированные и переведенные на русский язык авторами, см. на рис. Ч1-ЧЗ.
В небольшой статье Т. Карр и К. Шеппард[52] раскрывается сущность гимнастических состязаний в империи, правила соревнований по борьбе. Приводятся сведения о многоступенчатой структуре этих агонов, критериях победы в боях, их жестокости и отсутствии каких-либо ограничений в стиле ведения боя. Особое внимание уделено появлению и развитию «рыцарских» турниров в Византии по европейским образцам с XII века под влиянием первых крестовых походов. Практически все спортивные игрища в империи служили совершенствованию воинских навыков – к этому выводу, как и большинство других исследователей, приходят авторы статьи.
Рис. Ч1. Спортивная инфраструктура Константинополя и окрестностей (по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)
Рис. Ч2. План Большого ипподрома Константинополя (по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)
Рис. Ч3. План императорской трибуны (кафисмы)
(по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)
Наконец, наиболее свежей работой, широко освещающей интересующие нас вопросы, является статья польской исследовательницы Терезы Волинской «Constantinopolitan Charioteers and Their Supporters» («Константинопольские возницы и их болельщики»)[53]. Автор обращается к социальной стороне спорта, исследует иерархию возниц, приводит важные сведения о внутренней структуре партий ипподрома и управлении ими.
Таким образом, историография истории византийского спорта весьма разобщена по тематике. Круг дискуссионных вопросов пока не сформирован, за исключением различных интерпретаций социально-политической роли цирковых партий. Для целей настоящего исследования большую роль играет зарубежная историография, в которой полнее изучен спорт как таковой, в том числе его соревновательная составляющая.
В то же время, отечественные исследователи полнее раскрыли сущность физической культуры и физического воспитания граждан империи, повседневное внимание византийцев к физическому самосовершенствованию, ориентированное, прежде всего, на оттачивание боевых навыков.
На основе синтеза идей, изложенных в отечественной и зарубежной историографии, можно делать некоторые предварительные выводы о византийском спорте как явлении, обозначить его черты, кратко описать разнообразие физических увлечений византийцев. Источники по истории византийского спорта многочисленны, разнообразны и позволяют выполнить эту задачу, заполнив имеющиеся в литературе лакуны.
1.2. Источниковая база исследования
Источники по истории византийского спорта и физической культуры включают в себя широкий спектр не только средневековых текстов, но также вещественных и визуальных памятников. В этом подразделе определим наиболее важные из них.
Памятники исторической традиции. Наибольший массив информации об истории византийского спорта содержится в византийских нарративных источниках – хрониках и исторических сочинениях. Их изучение позволяет увидеть историю спортивной жизни в контексте крупнейших событий истории империи. Они дают возможность оценить отношение выдающихся политических деятелей к спорту и физической культуре, узнать о спортивных увлечениях императоров и о том, сколь азартны они были, отдаляясь порой от государственных дел ради игрищ. Наиболее ценные сведения об этом предоставляет «Хронография» Михаила Пселла[54]. Упоминания о смерти возниц во время ристаний (например, у Иоанна Малалы[55]), позволяют делать выводы о частоте смертельных исходов во время соревнований. Благодаря «Истории» Никиты Хониата[56] мы можем «увидеть» Константинопольский Ипподром и соревнования на нем глазами очевидца.
Большой пласт информации содержится в художественной и дидактической литературе. Это, в первую очередь, две эпические поэмы «Армурис»[57] и «Дигенис Акрит»[58]. Их главные герои отображают византийский идеал атлета и воина. Описание их внешности – образец, к которому стремились как императоры (этот образ часто напрямую использовался авторами для описания величия правителей), так и простые стратиоты. Внешний облик героя, его умение обращаться с оружием – эталон, который позволяет понять, почему византийцы много времени и сил уделяли физической подготовке.
Очень важны для изучения военно-прикладного значения физической культуры и спорта византийские воинские трактаты.
Анонимный трактат VI века «О стратегии»[59], датируемый заключительным периодом царствования Юстиниана, ценен для нас, прежде всего, детальнейшими описаниями тренировочного процесса при стрельбе из лука, который почитался важнейшим навыком для ромейского воина[60]. В более поздних трактатах такой, буквально пошаговой, инструкции по тренировкам новоприбывших солдат мы не встречаем. Этот анонимный трактат в целом является самым подробным из отобранных нами – он в той или иной степени охватывает практически все сферы воинской науки своего времени, от тактической теории до устройства лагеря и поведения воинов в походе.
«Стратегикон» Маврикия (582–602)[61], созданный на рубеже VI–VII вв. как официальное, одобренное (если не написанное лично) императором руководство для византийской армии, во многом схоже с предыдущим трактатом, но содержит несколько важных для нас дополнений. Во-первых, описана процедура проведения охоты в полевых условиях как тренировочной практики, носящей не стихийный, но организованный характер и проводившейся по заранее продуманному сценарию. Во-вторых, в трактате расширен спектр тренировочных упражнений. Здесь мы встречаем, например, тренировку стрельбы из пращи в соревновательной форме, заимствованной, по всей видимости, из народной византийской игры «петрополемос»[62].
