Не могу понять, как нужно приложить гребанную карточку, чтобы дверь открылась. Я ее и так, и эдак. И даже чуть с дверью поговорила, а она никак не поддается. Так, этаж мой, номер 316 тоже мой.

— Это банковская карта, — услышала серьезный голос позади, — ей эту дверь не открыть, — а Князев тут от куда?!

Посмотрела на карту, а это и правда не та, что открывает эти двери. Пытаясь сфокусировать взгляд на сумке, начинаю рыться в ней. Из моих рук исчезает карта и сумка, поворачиваюсь, чтобы послать его куда подальше. Но меня поворачивают обратно, прижимают к телу, и, кажется, лишают способности мыслить трезво. Наши тела соприкасаются от каждого моего вздоха.

Дверь открывается неожиданно и меня вталкивают в номер. Я бы обязательно упала от такого фокуса, но сильные руки не дали мне распластаться на полу.

Его руки на моей талии, чувствую его дыхание позади себя. С каждым разом оно становится тяжелее. Как и мое.

— Спасибо, что помог, — говорю, прикрыв глаза, — но я бы не плохо справилась и так.

— Ночевала бы у дверей? — он не отходит от меня, а я, кажется, и не против.

— Пошла бы ночевать в соседний номер.

— Твоего помощника нет в номере, он не плохо проводит этот вечер.

— И с кем он проводит этот вечер? Ты что следил за ними?

Вопросы сами вырвались. Я ведь, кажется, хотела молчать. Все-таки Степан услышал меня и перестанет наконец предпринимать попытки ухаживать за мной.

— У меня тоже вопрос, где ты была весь день?

Я улыбаюсь и надеюсь, что он тоже, как и я глупо ревнует. Возможно, искал меня весь день, поджидал у двери моего номера и когда увидел сошел с ума от ревности. Я бы засмеялась бреду в моей голове, но позади меня возбуждённый мужчина, так что…

— Я провела просто замечательный день, — говорить, что в компании бабули я не стану. — Осталось забрать статуэтку и тогда…

— Это ту, что достанется мне, — слышу в голосе улыбку, — я могу ее тебе отдать, у меня таких много, но будет условие.

— Ты ее еще не получил, так что пока губу то закатай, — очень сложно говорить, когда тебя нежно гладят сильные руки.

— Она будет моей, — его губы в непозволительной близости от моей шеи.

Посылает импульсы по всему моему телу, ну как у него это получается, у него получилось открыть не только мою дверь, но чувственность.

— Я не понимаю, почему мне так хочется снять с тебя эти шортики, да и вообще любую одежду, которая скрывает тебя, — говорит, покрывая мою шею легкими поцелуями, мне немного щекотно от его щетины, я сама подставляю ему себя для поцелуев.

От его слов хочется поерзать попой… О Боже о чем я думаю!

— Это меня не волнует, и мне это искренне не интересно, — выдавливаю из себя полную херню.

— Я могу прямо сейчас доказать тебе, что ты врушка, — его руки под футболкой, через ткань бюста ласкают мою грудь, становится горячо.

Он прав, я врушка, но не могу ничего поделать с реакцией моего тела. Еще это вино, была трезвая, лежала бы уже в душистой пене.

— Маленькая дрянь, которую я по-прежнему хочу.

Я хочу возмутится его словам, но он не дает мне и слова сказать. Резко разворачивает меня к себе лицом, я смотрю в его глаза, а вижу бездну, в которую могу в любую минуту провалится. Его рот жестко мнет мои губы, он не нежен, да и кому она сейчас нужна. Я оказываюсь без майки и лифчика быстрее, чем в моей голове проноситься, что нужно его выгнать.

Князев мнет мою грудь, кусает губы, а я лишь тихо постанываю от неправильности происходящего, от моей реакции. Мне бы ему пощечину зарядить, а я, кажется, сама вжимаюсь в него, чтобы стать еще ближе.

Его язык властвует у меня во рту, не знаю, что на меня находит, но я лезу ему в брюки и достаю его невероятно красивый член, начинаю его гладить. Мы оба стонем, дуреем. Я сжимаю сильнее его, начинаю водить рукой вверх-вниз представляя в уме, как он скользит в меня. Это все вино, успокаиваю себя, когда рассудок приходит ко мне, но лишь на секунду. Я безумная возбужденная бабенка, так отчаянно желавшая своего бывшего, никакой крик разума меня уже не остановит.

И вот я уже так яростно ему дрочу, что он, не выдержав такого напора кончает. Целует властно, спускается к шее, оттягивает сосок языком, я и кончаю вслед за ним. Глубоко дышу, пока бывший все еще целует меня. Что это было, и как это называется?

Дима отходит от меня для того, чтобы включить свет. Оглядывается по сторонам, будто ищет что-то. Смотрит на меня, я стою посреди комнаты полуголая, думается мне видок у меня еще тот. Но мне все равно, я только что дрочила бывшему. Кажется мне становится стыдно перед собой. Надежда на то, что я ничего не вспомню тает на глазах, я ничего не забываю, что связано с Князевым.

Еще раз взглянув на меня, скрывается в ванной.

Я уже, кажется, почти трезвая натягиваю майку, выхожу на балкон. Слышу шум моря, каких-то людей. Недалеко от нас, кажется, началась пляжная вечеринка. Чувствую тяжесть в голове, скоро придёт головная боль.

— Не понимаю, что в тебе такого, что я все еще хочу тебя, — стоя у входной двери произнес он, его голос был пропитан ненавистью ко мне, злостью.

Хочу подойти к нему, спросить откуда это все. Что черт возьми значит его резкая смена настроения! Почему он называет меня дрянью!

Приказываю себе молчать, он не хочет выяснения отношений, он просто хочет трахнуть меня, и у него почти получилось, уже не в первый раз.

Дверь закрывается, а я плетусь наливать себе ванную. Он не должен помешать моим планам.

Не могу отвести своих глаз от сцены, на которой сейчас говорит мой враг, соперник, мой бывший. Меня прям раздражает, как он непринужденно держится на сцене, как он завладевает вниманием всех, и меня в том числе, что злит даже больше всего остального. Сама того не желая, ловлю каждое его слово. Одна надежда, что он не сам придумывал речь и уж точно сейчас не экспромт, ибо это будет удар в самое сердце.

Каждое его слово это посыл, кто тут лучше всех, кто умнее. Пару раз я ловила его взгляд на себе, но быстро отворачивалась.

— Твоя речь тоже не плохая, — поддерживает меня Вера, — мне кажется у него стрижка не ровная. И глаз косит в левую сторону.

Смеюсь, закрыв рот руками. Она сделала, что могла. Как мы не пытались быть тише, не получалось. На нас начали оборачиваться рядом сидящие гости.

— Он чертов идеал, — шепчу ей на ухо, и мы опять прыскаем от смеха.

— Может у него хоть член маленький, — все еще пытается найти в нем изъяны, предполагает она.

Ответом служит мой взгляд, нет, там он еще более идеальный. Это было давно, но могу сказать точно, такого как он у меня больше не было. От одного его взгляда я плавилась, не говоря уже о прикосновениях. Поэтому не удивлюсь, если у него перед домом стоит очередь девушек, ему есть что им предложить.

Я считаю, что пять дней — это многовато, как-то все растянуто. И я, кажется, уже хочу свалить отсюда. Уже не верится, что могу победить этого высокомерного засраца, так красиво улыбающегося всем со сцены.

— Спасибо всем, кто слушал, тем кто не слушал тоже спасибо. Всем желаю удачи и не расстраиваться из-за проигрыша. Всегда есть проигравшие и победители, у каждого своя роль, — понимаю, что эти последнии слова для меня, ведь произносил он их глядя прямо мне в глаза. Прятаться и делать вид, что я его не вижу и не слышу глупо, поэтому отвечаю ему взглядом, и матом конечно про себя.

Он спускается со сцены, ему аплодируют. Сижу на своем месте и демонстративно пялюсь в телефон. Я бы нашла изъяну в речи или в нем, но их нет. Эта скотина достойна этой статуэтки, как бы это меня не раздрожало.

Сегодня Степан тише травы, ниже воды. И это немного озадачивает меня. Вера тоже не пытается его вывести из себя. Неужели они нашли общий язык, или просто договорились при мне не ругаться. В любом случае меня устраивает этот молчаливый нейтралитет.