– Помолчите! – грозно ответил офицер, вытаскивая окровавленный зелёный болт. – Твою мать! Сука! Болт отравлен… Держись! – истерично завопил Вэйрад, прислонив к ране оторванный клочок флага.

Вдруг возле него прилетел ещё один такой же. В него стрелял арбалетчик в шикарной красной робе с золотыми вставками, подходивший всё ближе. За ним шли ещё три солдата с мечами и в такой же робе. Вэйрад приподнялся, взял лежащий под его ногой металлический щит, отразив в последний момент им очередной болт. Поднял меч. Направился в сторону противников. Ещё один выстрел – и он отражён. Элитные пехотинцы побежали в его сторону. Вэйрад скинул щит. Игъварцы одновременно замахнулись на Леонеля, но тот парировал всех сразу одним взмахом. Враги безжалостно и яростно завалили его безостановочными выпадами, однако Леонель и эти атаки парировал безупречно. Его движения были гораздо быстрее его оппонентов. Он кружился в пируэтах от одного противника к другому. Ни один не смог нанести ему ни малейшего ущерба. Изящность маневров офицера Невервилля дала бы фору любому танцору.

Наконец, отразив очередную порцию выпадов, он молнией пронёсся сквозь пехотинцев, рассекая их пополам. Но впереди его уже ждал арбалетчик, однако и от его выстрела Леонель ловко увернулся. Подбежал ближе, выбил из его рук арбалет и снёс мечом голову. Вернулся к лежащему и корчащемуся от боли Отсенберду. Однако вскоре заметил, что они оказались окружены десятком элитных игъварских воинов. Он ещё раз посмотрел на товарища. Затем – на небо. Вымолвил себе что-то под нос.

– Я обещал вернуться. Я и вернусь, Агата, – произнёс он, вновь вставая и держа в руках меч.

Он постепенно принимал каждого из нападающих, но чувствовал, что сил – всё меньше, а врагов – всё больше. Он перебил уже не менее пятнадцати солдат. Их трупы уже стали образовывать небольшую горку. Меч невервилльца был уже в плачевном состоянии. Вот-вот – и он треснет. Вэйрад совершил очередной пируэт, парировав выпад противника. Меч располовинился. Вэйрад продолжил в рукопашном бою, вырубив оппонента и взяв у него его оружие. Но силы были на исходе. Точнее – их уже вовсе не оставалось.

Враг неожиданно стал отступать: вдали появилась орда невервилльцев – подкрепление прибыло. Перед его носом проскочил на белом коне мужчина в блестящих латах с синим плащом, пошинковав несколько солдат, стоящих перед утомлённым офицером. Это был полководец Дориан Нильфад. Он кивнул Леонелю, тот ответил тем же и, выронив меч, с облегчением потерял сознание.

Это была одна из изнуряющих тренировок Вэйрада. Один из рыцарей, который был вынужден выступать в роли тренировочного манекена для юного наследника, в очередной раз безжалостно ударил деревянным мечом по плохо поставленной ноге юноши. Вэйрад упал.

– Эй! Вставай. Ну же, – подошел к лежачему мальчику его наставник. – Ты что же сдаешься? Уже?

– Я не могу больше… У меня ничего не выходит. Меня каждый раз лупят и лупят. И я каждый раз не могу ничего сделать. Я слишком слаб… – расплакавшись, пожаловался Вэйрад. Всё его оголенное тело было в ужасных синяках и ссадинах.

– Не стоит так говорить, юный воин. Сразу ничего не выходит… 

– Сразу? Я уже семь лет без остановки тренируюсь и тренируюсь. С пяти лет! И у меня ничего до сих пор не выходит! Сколько должно пройти времени, чтобы что-то у меня наконец получилось?! – продолжал плакаться мальчик. 

– Ну, ну… Ты занимаешься с искусными мастерами. Они выше тебя на голову и старше вдвое. Не нужно укорять себя почём зря. Если ты сдашься сейчас, то ничего уже точно не выйдет. Я тебя не держу. Твой отец – тем более. Ты можешь уйти в любой момент. Опустить руки. Стать таким же трусом, как и твой отец. Он трус. И при себе никогда не отрицал этого. Всё, что он может, так это – надеяться на свою армию. Он никогда не выйдет на поле боя. Он никогда не позволит остаться без сопровождения стражи. Но он и не обязан. Он не воин. Он – всего лишь король. Ты же, насколько я помню, всегда мечтал стать солдатом. Великим рыцарем! Настоящим воином! Или ты передумал? Хочешь стать королем? Если да – опускай руки. Сдавайся. Это удел королей. Это удел слабых. Удел твоего брата, к примеру. Никому нет дела до таких. Они сами по себе. Но я вижу по твоим глазам: ты не такой. Я верю, что несмотря ни на что ты справишься. Станешь тем, кем мечтаешь! Только, если ты не сдашься, – сказал старый учитель с густой белой бородой, протянув руку своему ученику.

– Не сдамся! НИКОГДА! – ответил он, вцепившись в руку наставника, помогшему ему встать.

Бой продолжился. Хоть он и по-прежнему был слаб и все время падал, получал новые травмы, он никогда не валялся на земле дольше, чем требовалось. И всегда вставал. Ведь он не хотел стать его отцом. Королем Эстороссо Мудрейшим. Он презирал его. Как и своего брата, который мечтал стать королём. Ненавидел их обоих. Юному Вэйраду было на то полное право. И все это знали. И его отец тоже это знал. Но это его не останавливало делать из своего мальчика короля с раннего возраста, губя в нем личность и отнимая детство…

– Стойка должна быть четче! Левая рука слишком расслаблена! Что это такое? Ты на бальные танцы собрался? Вот! Теперь неплохо. Начали! – комментировал поединок наставник.

– Слышал, Вэйрад? Ты двигаешься как балерина! Это, можно сказать, комплимент для тебя, – иронизировал оппонент.

– Заткнись, Зельман! Ты меня отвлечь пытаешься такими глупыми стёбами? – грубо ответил Вэйрад.

Вся их перепалка проходила в рамках одного поединка. Они, не сбивая ритма, всегда пытались уколоть друг друга оскорблениями. Поединки для них служили не только способом отточить навыки, но и помериться умением грубо саркастировать. Однако здесь, как и во многих других науках и дисциплинах, Зельман всегда был на голову выше Вэйрада. Хотя в борьбе и фехтовании младший был успешнее. 

– На контрудар! – крикнул комментатор в лице учителя.

Зельман закрутился в пируэте и контратаковал брата с разворота, но Вэйрад не растерялся и парировал этот выпад, ударив Зельмана по ноге. Тот отпрял и отошел назад.

– Так его! – не сдержавшись, воскликнула черноволосая девушка, стоящая возле учителя.

Вэйрад отвлекся на нее. Уставился в ее глубокий влюбленный взгляд…

– Чего и требовало ожидать, – ударив ладонью по голове лежащего на земле Вэйрада, возмущался наставник. – Зельман выиграл. Хоть все мы тут понимаем, – его голос сделался подозрительно протяжным, – благодаря какой прекрасной даме мы имеем такой исход… – довершил изречение учитель, пристально глядя на смущающуюся девушку.

– Агата тут не при чем! Я сам виноват, дядя Эверард, – сознался Вэйрад.

– Конечно. Я разве кого-то другого обвинял? С тебя десять кругов вокруг замка! Нечего на девушек пялиться, пока идет бой! Голубки… Тьфу! – наставник Эверард недовольно сплюнул.

Проснулся Леонель уже в теплой нежной кровати. Голова у него трещала по швам. А ноги и руки ужасно ломило. Он вспомнил битву. Вспомнил, как Отсенберда ранили. Затем – как ему пришлось биться против орды элитных солдат. А потом пришло подкрепление… – вспомнил наконец Вэйрад.

Он встал и направился к двери. Он не знал, где находится. Но предположил, что в каком-нибудь госпитале, судя по уютной обстановке, белой простыне и одеялу, намотанным на голову бинтам, большому незанавешенному окну, бесцветным стенам и бесконечно утомляющей тишине, тишине, сводящей с ума.

Он оказался прав. Это, действительно, был госпиталь. Он подошел к дежурному медику и узнал, в какой комнате лежит генерал Отсенберд.

– Третья дверь с левой стороны, должно быть, – угрюмо ответил он.

– Здравствуй, Фирдес, – поздоровался с товарищем Вэйрад, войдя в точно такую же комнату, в какой лежал и он сам.

– Привет-привет… – едва различимо произнёс Отсенберд кряхтящим усталым голосом.

– Как вы? – полюбопытствовал Леонель о самочувствии генерала.