Мальчики сидели на уютном диванчике, пока мать порхала над котелком, и по-ребячески бесились. Запах набухающего пшена сводил с ума голодного Зендея, изрядно уставшего после его самостоятельных занятий. Адияль же, как и полагается детям его возраста, просто пускал слюни на вельветовую простыню, лежащую на диване.

– Зендей, сходи, прошу, в кладовую и возьми там масло. Оно должно быть на верхней полке слева в стеклянной баночке с синей крышкой, – попросила Агата, не отрываясь от процесса помешивания каши, чтобы та не загустела. Смысл от того, чтобы использовать масло на этом этапе готовки озадачил бы многих хозяек. Однако учитывая, насколько вкусными получались всегда её блюда, никто даже бы не посмел оспорить её стиль.

Особенно не хотел перечить воле матери Зендей, который уже не мог более ждать пищи (его голодный желудок мало-помалу стал брать верх над разумом) и поспешно направился к кладовой, находящейся под лестницей на чердак. Адияля нельзя было оставить в доме без присмотра хоть на пару минут, поэтому старшему пришлось взять его с собой в это увлекательнейшее путешествие. Разумеется, Зендей не совладал с собой, когда увидел буханку ржаного хлеба. Ему оставалось лишь надеется, что никто не заметит пропажи половины батона и что мама ничего не заподозрит в том, что он так долго берёт одну единственную баночку масла.

– Вот. Держи, мама, – протянул Зендей тот самый стеклянный сосуд с синей крышкой.

– Спасибо. Совсем скоро будет уже готово.

Агата подозрительно ухмыльнулась, увидев крошки хлеба на баночке и возле довольного рта Зендея. Надежды мальчика начали развеиваться, но было не похоже, что мама собирается его ругать.

Запах становился всё более дурманящим. Даже несмотря на то, что Зендей уже объелся ржаного. Адияль продолжал заливать всё вокруг густой слюной.

– Адияль! Черт возьми! Хватит уже, – не выдержав, взорвался Зендей на брата, который, играя, случайно или специально – в его возрасте не поймёшь – обмочил всю рубаху брата. – Твою дивизию! Мама!

– А ну-ка следи за языком! Что за выражения такие! Не бери пример с отца хоть в сквернословии. Иди в баню, возьми новую рубаху и переоденься. Только сначала помойся. Мать твою… – вырвалось с языка у матери, только что ругавшей сына за сквернословие, в пример использования которого он якобы берет отца. – Ой… – промолвила про себя Агата, когда Зендей уже наверняка сидел в бадье.

Несмотря на слегка испорченный аппетит, оба мальчика съели кашу, более того, дочиста отлизав тарелку.

– Мам! Ты обещала! – отдав блестящую посуду, выкрикнул Зендей.

– О, Боже… Ладно, пошли, – не проявляя особого желания, согласилась Агата.

– Ну-с, начнём. Рассмотрим технику нанесения. Для простоты изложения предположи, что ты работаешь в левосторонней стойке. Удар в этом случае наносится правой рукой. Сначала левая нога ставится на одной линии с правой. Это удобно выполнять при нанесении крюка передней рукой. Затем меняешь стойку через спину, вынося по дуге локоть левой руки. Если соперник пошёл на удар или по иной причине оказался на ближней дистанции, удар наносится локтем. Если локтем не достаём – бьём основанием сжатого кулака со стороны мизинца. Чтобы не повредить кулак, плотно его сжимаем. Не стоит бить тыльной стороной кулака, если ты без перчаток, можно повредить располагающиеся там хрупкие косточки.

– Правильно?

– Не совсем. Стойка должна быть стабильной, а ты расслабляешь левую ногу. Смотри, я могу легко свернуть твою правую руку: – Она в мгновение пнула по его левой ноге и скрутила его, положив нежную женскую коленку на шею Зендея, и свертела его руку.

– Ай-ай-ай! Ладно, ладно… Я понял!

– Видишь. Хорошо, на сегодня достаточно. С тебя хватит, я думаю, – сказала Агата, отпустив бесполезно корчащегося сына.

– Нет! Этого мало!

– Мастерами не становятся за один день. Не гонись за тем, что тебе не под силу, если есть то, что можно довести до совершенства сейчас. Эти слова любил повторять наставник твоего отца, Зендей. Пошли лучше прогуляемся к тёте Фалько. Я всё обещала, обещала, но забыла благополучно… Нужно наверстать.

Адияль всё это время пытался поймать гусеницу, старавшуюся спастись от огромной руки мальчика. Тщетно. Теперь она переваривается где-то внутри Адияля вместе с утренней кашей.

– Мы последний раз ходили к тёте Фалько давненько… Наверное, где-то год назад. Я даже не очень хорошо помню… – заговорил Зендей, неловко управляя своим серым пони.

– Да. Именно поэтому мы и едем к ней в гости, – сухо ответила Агата, придерживая Адияля на маленьком седлышке перед собой, вместе с этим искусно контролируя свою лошадку ночного цвета с роскошной сероватой гривой.

Проезжали они мимо опушки соснового бора. Агата заметила подозрительный силуэт высокорослого мужчины в чёрном плаще с дьявольскими, прожигающими насквозь, янтарными глазами. Он внимательно следил за тем, как они проезжают. Мать потянулась к клинку, находящемуся в ножнах возле седла на случай нападения разбойников, коих развелось в стране немало. Однако вскоре он будто испарился. Словно его и не было. Агата вновь взяла уздечки. Адияль уснул.

– Мама, долго ещё? – томным голосом спросил Зендей. – Я сегодня что-то не выспавшийся…

– Правильно. Ты ведь всё утро занимался. Оттачивал навыки, которых у тебя и нет, – улыбаясь, ответила Агата.

– Не смешно! Я стараюсь…

– Кто ж спорит. Конечно, стараешься, – продолжала иронизировать мама, всё шире улыбаясь; на её приятном лице проступили ямочки, придающие ей ещё большую привлекательность. – Потерпи, солдат, ещё недолго.

Ветерок приятно щекотал личико Зендея и своими прикосновениями убаюкивал его. Разум его слегка притупился: он был готов уснуть промо посреди тропы. Вокруг бы царила тишина и спокойствие, журчали насекомые, а с поля доносился бы свежий поток ветра безмятежности. И всё-таки во всём этом была какая-то неясность, рассеянность; проявлялось чувство тревоги. Может, всё лишь ему казалось, но почему-то он думал, что за ним кто-то сдедит в этой огромной пустоши.

Спустя несколько часов езды верхом они добрались наконец-то до маленькой деревушки и остановились возле бревенчатого домика у окраины. Хата выглядела уютно да была скромных размеров.

– Гости дорогие, помилуйте! Как же давно я вас не видела в своей глуши. Здравствуй, милая, – обнимая, приветствовалась с Агатой смуглая женщина лет семнадцати на вид. – Привет, драчун ты наш, всё также с мечом бегаешь, небось! – отбила ладошку Зендею всё та же смуглянка. – Боже, хвала небесам! Смотрите на это чудо: что тут за малыш у тебя в ручках?

– Прости… Я совсем забыла тебе сказать… Ты ведь прошлый раз меня с пузом только видела… Малыш мой. Младшенький, стало быть, – смущённо покраснев, ответила Агата. – Стыдно, стыдно, дорогуша! Бросила я тебя совсем!

– Ну да подруга… Как хоть назвали прелесть эту? – спросила Фалько, тиская ребёнка.

– Адияль. Милое имя. Мне нравится.

– Со вкусом у тебя всегда проблемы были… Ладно хоть старшего муж называл. Зендей – всяко лучше, чем какой-то Адияль. Честное слово! Будто одеяло… – негодовала Фалько. – Со мной бы посоветовалась, я бы уж верно имя выбрала получше.

– Ладно тебе… Красивое имя. И звучит интересно – Адияль Леонель.

Мальчик фыркнул. По всей видимости, он уже запомнил своё имя. И, похоже, он от него был не в восторге.

– Ладно. Давайте в дом. Холодает на улице. Вечереет.

Изнутри дом выглядел ещё милее и комфортнее. В прихожей стоял небольшой диванчик, два кресла и книжный низкий столик. За прихожей сразу идёт кухня. Большой круглый столик из обтесанного дерева. Большая печь для готовки и куча под завал набитых полок и шкафов. Возле окна, смотрящего на центральную улицу, через которую проходил большак, стоял небольшой старенький столик. На нём три глиняных горшочка: с пресимпатичными лилиями и двумя громадными цветами – фикусом и монстерой. Кроме того, повсюду было что-то разбросано. Где-то лежали пыльные ботанические энциклопедии, где-то – женские томики, на стульчике возле печи – книжка с весьма сомнительным названием и видом, которую она, видно, читала до того, как её неожиданно навестили гости, ведь она была открыта. Впрочем, как вошли дом, Фалько первым делом её и запрятала.