– Митрофан Федорович, подскажите, пожалуйста, сколько человек сегодня участвовало в репетиции? Я насчитал девятерых, включая вас и режиссера.
– Дайте подумать… Репетировали мы отдельные сцены, не полной труппой. В явлении, что окончилось трагедией, участвуют, – он начал загибать пальцы, на память восстанавливая текст пьесы. -Пелагея Егоровна, Любовь Гордеевна, Маша, Лиза, Анна Ивановна, Разлюляев, Митя, Гуслин и две гостьи-старухи. Но у нас получилось меньше – двух актрис на грошовые роли нанимать было расточительством, так что у нас осталась только Маша… Двух старух потом найдем… Получается, что вы правы – девять человек, считая меня, Осипа Эдмундовича и несчастную Татьяну Георгиевну.
– А рабочие могли…
– Абсолютно нет! – отрезал Прянишников. – Им я запрещаю подниматься на сцену, когда идут репетиции.
Константин задумчиво кивнул. Предстояло еще опросить актеров и режиссера. Те дожидались полицию в ресторане, но предварительная картина для него стала понятной – если Филимонова не покончила с собой, то ее убийцей, вероятнее всего, является один из девяти людей, принимавших участие в репетиции.
– Боюсь, я мало чем буду полезен сейчас, – тем временем поднялся с колен доктор Покровский. – Все, что могу сказать сейчас, вы знаете и сами – смерть несет все признаки отравления. Увы, жидкость в бокале расплескалась и провести ее анализ не представляется возможным, но рискну предположить, что смогу дать более подробное заключение после тщательного осмотра покойной. Константин Андреевич, попрошу вас убедиться, что тело доставят в анатомический театр и уберут на ледник. Я займусь ей утром.
Константин повернулся к Гороховскому, тот понимающе кивнул. Однако в разговор вступил заскучавший, видимо, без внимания Шалыгин:
– Нет уж, доктор, мы не для того вам приплачиваем, чтобы ждать, когда вы соизволите приступить к своим обязанностям! Покойницу режьте сегодня же, чтобы завтра утром доклад был готов.
Черкасов поморщился. Иван Сидорович хронически бедствовал, даже совмещая одновременно работу в ординатуре, военной гимназии и частную практику. Работал, что называется, на износ. Заставлять доктора делать вскрытие ночью, да еще зная о его проблемах со здоровьем, являлось настоящей пыткой. И все присутствующие об этом знали. Однако Покровский только кивнул и своей вечной шаркающей походкой направился к выходу, бросив через плечо:
– Константин Андреевич, тогда попрошу найти меня утром в больнице.
Черкасов вызвался проводить врача до дверей, бросив неприязненный взгляд на Шалыгина. Старший помощник пристава остался невозмутим.
Выполнив скорбный долг по отправке тела погибшей, сыщики в сопровождении Прянишникова проследовали в ресторан, где уже несколько часов томилась труппа. Располагался он на втором этаже номеров, нося гордое и непривычное для уха Черкасова название – «табльдот». Константин с порога осмотрел помещение и людей. Ресторан обставлен был со всей возможной для провинции роскошью, что называется – на европейский манер. В зале с левой и правой стороны стояли столики на 3-4 персоны, а в центре находился банкетный стол на 12 персон. У южной стены стоял большой черный буфет с часами. В нем выставлялись различные горячительные напитки: коньяки, шампанское, бордосские вина, ликёры, мадера, русская водка разных производителей. Перед буфетом находился небольшой прилавок, на котором размещались закуски и вазы с фруктами. Посреди зала висела огромная черная люстра, также помещение освещали небольшие светильники вдоль стен. Паркет блестел так, что на мгновение Константину померещилось собственное отражение.
Труппа разместилась здесь, разбившись на маленькие группы. Первым делом бросились в глаза, конечно же, Павел и Бетси – учитель накинул на плечи заплаканной актрисы свое пальто и ободряюще держал ее за руку. Увидев вошедшего друга, Руднев лишь кивнул, понимая – коллежскому регистратору сейчас не до него.
Чуть в стороне сидели две женщины, постарше и помоложе. Первой была, несомненно, Аграфена Игоревна, приготовившая чай. Имени ее спутницы Константин не знал, но предположил, что это та самая «Маша», девушка из эпизодической роли.
Еще одну пару составили двое молодых людей, настороженно поглядывающих на сыщиков. Один из них, чернявый парень с острыми чертами лица, даже попытался встать, но его светловолосый спутник дернул его за руку и заставил сесть на место.
Отдельно ото всех на разных концах обеденного зала сидели режиссер и Григорий Никифорович. Хрупкий Осип Эдмундович, казалось, дремал, уронив голову на грудь, и не обратил внимания на вошедших. Ужасно поющий актер, наоборот, всем своим видом демонстрировал, насколько его утомляет необходимость ждать. Он развернул стул так, чтобы удобнее закинуть ногу на ногу, надменно надул и без того пухлое лицо, а пальцы его правой руки нетерпеливо постукивали по столешнице.
– Господа, прошу внимания! – громко обратился к труппе Прянишников. – Все здесь присутствующие являются свидетелями трагической гибели нашей соратницы, Татьяны Георгиевны Родионовой. Наш долг перед ней – рассказать полиции все, что мы видели в этот вечер, без утайки. Поэтому прошу вас быть откровенными и помощь господам из полиции.
С этими словами он отошел в сторону и занял место рядом со встрепенувшимся Осипом Эдмундовичем. Шалыгин обвел присутствующих мрачным взглядом, затем обернулся к ним спиной и поманил к себе Гороховского и Черкасова.
– Значится, так. Я по-прежнему уверен, что девка наложила на себя руки. Но работа есть работа. Поэтому собираем имена, род занятий и место жительства, быстренько опрашиваем – и отправляем восвояси. Я займусь хозяином, еврейчиком и наглым типусом за отдельным столом. Черкасов, ты у нас нежный и обходительный, так что опрашиваешь дам. Гороховский – оставшихся актеришек и учителя. Приступайте!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
