Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Немногие неопавшие листья дрожали, истекая золотом, словно венец Гэлеона в его руках. Прозрачный хрустальный день, прозрачный звонкий лес. Поздние ягоды костяники, словно маленькие пирамидки светящихся рубинов на темно-зеленых ладонях. Яркие шляпки грибов, приманчивые ядовитые капли ландышевых ягод, черные зрачки вороньего глаза. Весенний аромат стал осенним ядом. Золото и огонь. Золото и яд. Золото и кровь. "А у меня-то и крови нет... Божественный ихор струится в жилах детей Амана... Кто же я, кто? Что случилось, почему я изгнан? Кому молиться..." Он встал на колени и склонился над водой... Ветер ли подул, капля упала с ветки, но зеркало дрогнуло, и из воды на него глянул - Орк...

Он отшатнулся, и лавиной обрушилась на него страшная догадка, мир закрутился спиралью, и с каждым стремительным витком истина представала перед ним все более обнаженной и страшной.

"...Значит, он все увидел и понял сразу... и дара не принял... Он знал, что я никогда, никогда не стану живым, что Предопределенность пришла со мной. Он знал, чем я стану... Ох... Неужели я действительно буду творить только зло... Но я же не хочу, я же все понимаю, я же не сделаю дурного". А в памяти всплыло лицо Гэлеона и Эльфы с мечами, и послушные от страха Орки. Вот и доказательства. Страшно понимать, что ты зло, и не чувствовать себя злом... Но почему случилось так? Неужели Мелькор изначально знал, что в нем, Гортхауэре - зло? Или он сам сделал что-то такое, что превратило его...

"Когда-то Эру испугался своего творения, потому что Мелькор был сильнее его. Он счел его злом. Вот и я испугал своего создателя. Только я на самом деле зло. Но зачем же он не изгнал меня сразу, зачем заставил полюбить его?! Может, думал, что меня можно переделать, ведь надеялся же он исцелить Орков... Но я еще не Орк. Я успею уйти..."

Каждый шаг давался с трудом. Он буквально тащил себя, насильно заставляя идти. Не хотел уходить.

"А этот кинжал - неужели я отдам его там, в Валиноре? Не дождутся. Не про них. Кому тогда? Ему место здесь, в Арте, ведь я еще мог стать другим, когда делал его; в нем еще нет зла..." Он вспомнил Нээрэ. Впервые увидел он его среди вечных льдов севера, вспоротых неутихающим вулканом. Балрог стоял по колено в текучем огне и смеялся, перекрывая рев извержения. Отблески огня играли на его черной блестящей, словно полированной, коже, искры перебегали по черным крылам, а глаза его и волосы были - пламя. Наверное его рука была горячей как лава, но Гортхауэр не знал боли. Оружейник всегда изумлялся, когда он голой рукой выхватывал из огня раскаленный брусок металла, и не было на его руке и следа ожога... "Пусть Нээрэ носит кинжал. Он не станет злом. Не станет Орком, как я..."

Теперь, осознав свою обреченность, свою отверженность, он почти успокоился. Он шел на северо-запад, и с каждым шагом утешал себя - еще не сейчас, еще не скоро, еще можно побыть здесь, в Арте, еще не сейчас...

"Я все-таки что-то делал и хорошее. Пока мог. Что ж, мое время кончилось, и я больше не нужен. Я все понимаю - теперь пора Эльфов. И если я стал таким, то воистину надо уйти, чтобы не погубить их... Гэлеон, Оружейник... Даже не смею назвать вас друзьями..."

Осеннее море хмурилось, мешаясь с низким, затянутым клочковатыми облаками - словно пыльной паутиной - небом. Великое море Арты. Живое, певучее, любимое море. Серо-зеленая мутная вода яростно грызла берег. Воздух пах солью и водорослями - густой, хоть режь ломтями, запах. Моросило. Ветер смешивал мелкие морские брызги с водяной пылью неба. Хорошо и грустно. "Будет еще одна ночь. А на рассвете я уйду. Нет, на закате, пусть будет еще день, и я поплыву за Солнцем. Ведь больше ничего не будет. Это порог..." Он пошел прочь от берега, подальше от шума моря, чтобы последние часы в Арте прожить без этого напоминания о том, что надо уйти. За каменной гривкой моря не было слышно. Здесь начинался лес, так похожий на тот, у озера. Мох, алые бусинки брусники... Ни такого мха, ни таких ягод за морем нет.

К вечеру распогодилось. Небо. Небо Арты, бездонное, прозрачное. Чертог Мирозданья... Звезды... Очи Тьмы...

"- Свет... откуда? Что это?

- Солнце.

- Это сотворил ты?

- Нет. Оно было раньше, прежде Арты. Смотри.

- Что это?

- Звезды. Такие же солнца как то, что видел ты. Только они очень далеко. Там - иные миры..."

"Там этого не будет. Там небо слепое. Но ведь я не смогу ничего забыть. Куда же мне идти, ведь и умереть мне не дано..."

Что-то зашуршало в кустах. Гортхауэр вскочил. Желтые глаза волка. Он знал этих зверей. Неизвестно, откуда они взялись, но они были друзьями и ему, и Мелькору. Они не могли говорить, но Гортхауэр умел читать их мысли. И он понял, что волк искал его. Искал по приказу Мелькора. И стало ему страшно, что, увидев Валу, он не сможет уйти.

- Пожалуйста, - быстро и сбивчиво заговорил он, - не выдавай меня, не говори, где я. Я должен, обязан уйти, пойми! Умоляю, не выдавай меня!

Волк несколько мгновений смотрел на него, оскалившись, словно усмехаясь. Затем повернулся и исчез так же тихо, как и появился.

Майя успокоился. В мыслях волка было сочувствие. Не выдаст.

Утром - совсем теплым, почти летним - ветер принес напоминание о море. Хотелось в последний раз ощутить Арту всей кожей... Как же тяжело будет в липком, сладком, безветренном воздухе Амана... Он сбросил разодранную куртку, как змея старую кожу, словно снимая с себя плоть, данную Артой.

- Ортхэннэр! - долетел откуда-то зов. Совсем близко. Он задрожал, словно бич Ахэро коснулся его спины. Нашел. Выследил. Как преступника. Зачем, зачем... Ведь он сам хотел, чтобы ушел... Зачем мучить...

- Ортхэннэр! Где ты? Не прячься, где ты?

Он заметался по поляне, охваченной каменной подковой. Уйти, спрятаться, скорее, чтобы не видеть... Снова беспокойная птица зашевелилась в груди... Ничего, скоро перестанет... Он бросился, куда глаза глядят, налетел на камень, упал ничком, ободравшись об острые сколы, вскочил, ругаясь от досады, и понял, что бежать поздно.

- Ортхэннэр, подожди! Почему ты бежишь? Выслушай!

- Нет... Нет, уходи! Уходи, пожалуйста! Оставь меня! Я же не выдержу!

- Подожди...

- Не-е-ет!.. Не надо, я все знаю, я все понял, не говори! Ты ничего не сможешь, не жалей меня! Предопределенность... Тебе ее не одолеть, я ничего не смогу, я все понимаю: мне суждено разрушать. Молчи, не надо ничего! Я же все, все уже сделал, что мог, дальше - я зло. Будь милосерден, отпусти, зачем я тебе?

35
{"b":"80690","o":1}