...Имя - не просто сплетение звуков. Это - ты, твое "Я". А он, непохожий на других, лишен даже этого. Алкар, Лучезарный. Имя - часть его силы, его сути - отняли. Дали - другое. Кто сделал это? Зачем? Алкар. Алкар. Чужое, холодное. Мертвое.

Айнур должно ощущать имя частью себя, своим "я-есть". Он повторяет их имена, и лица Айнур на миг становятся определенными. Это радость слышать, как тебя окликают музыкальной фразой, ставшей выражением твоей сути. Глубокий пурпурно-фиолетовый аккорд: Намо. Серебряная струна, горьковатый жемчужный свет: Ниенна. Прохладно мерцающее серебристо-зеленое эхо: Ирмо. Медный и золотой приглушенный звон: Ауле.

Эти - ближе всех, чем-то похожие и - иные. А его имя лишено цвета и живого звука. Алкар. Ал-кар. Мертвый сверкающий камень. Невыносимая мука слышать, но иного имени помнить не дано. Чужой. Иной. Почему? Кто ответит?

В песне Айнур звучит отголосок иной музыки, но откуда он знает ее? Он спрашивал. Ответа нет. Может это - его дар, особый, отличающий его от других? Нет. Почему? Другие видят прекрасный лик Эру - он не различает черт лица в изменчивом сиянии. Почему? Или - он слеп? Он. Кто - он? Алкар. Стук падающих на стекло драгоценных камней. Алкар, Блистательный. Алкар, Лучезарный. Алкар, Лишенный Имени.

А там, за пределами обители Единого - Пустота и вечный мрак. Так он сказал, всеведущий единый Творец. И в душе Айну - пустота. Не лучше ли уйти туда, в Ничто, составляющее его суть, чтобы не видеть светлых и радостных лиц Айнур, чтобы не слышать этого имени - Алкар... Чужой. Иной. Он не знает радости - первым даром бытия для него стало одиночество и отчужденность. Лучше - не-быть, вернуться в Ничто, навсегда покинуть чертоги Эру...

Темнота обрушилась на него мягким оглушающим беззвучием. Значит это и есть - Ничто? Но почему так тяжело сделать шаг вперед - словно огромная ладонь упирается в грудь, отталкивает... Если он - часть Ничто, почему же и пустота не принимает его? Неужели - снова чужой?..

Тогда он рванулся вперед с силой отчаянья сквозь упругую стену и внезапно увидел.

"Разве здесь, во мраке, можно - видеть? - растерянно успел подумать он. - И звуков нет в пустоте - почему я слышу? Что это?.. Музыка... слово... имя... Имя?!"

Мелькор.

"Мое имя. Я. Это - я. Я помню. Мелькор. Я. Это - мое я-есть. Бытие. Жизнь. Ясное пламя. Полет. Радость. Это - я..."

И все-таки даже это показалось незначительным перед способностью видеть. Он не знал, что это, но слова рвались с его губ, и тогда он сказал: Ахэ, Тьма.

А ясные искры во тьме - что это? Аэ, Свет... Гэле, Звезда... Свет только во Тьме... откуда я знаю это?.. Я знал всегда... Он протянул руки к звездам и - услышал. Это - звезды поют? Он знал эту музыку, он слышал ее отголоски в мелодиях Айнур... Да, так... Он понял это и рассмеялся - тихо, словно боясь, что музыка умолкнет. Но она звучала все яснее и увереннее, и его "я" было частью Музыки. Он стал песнью миров, он летел во Тьме среди бесчисленных звезд, называя их по именам - и они откликались ему... Тогда он сказал: "Это Эа, Вселенная". "Но ведь он говорил - Пустота, Ничто... Неужели он не знает об этом? Не видел? Он, всевидящий Эру?.."

Эру. Эрэ. Пламя.

"Это его имя?.. Да... но почему же - Единый? Кто сказал это? Или он тоже - Лишенный Имени? И почему я смог вспомнить свое имя только теперь? Неужели Эру - Эрэ сделал так? Зачем? Почему - со мной? Я должен понять... Но если он не помнит своего имени - я скажу ему! Я верну ему имя, я расскажу об Эа - они должны увидеть! Я вернусь, я скажу: я видел, я слышал, я понял..."

Так вновь обрел Айну имя, и более воля Единого не сковывала его. И не были разум и замыслы его частью разума и замыслов Единого.

Так Единый перестал быть Единым, ибо стало их - двое.

И вернулся Айну Мелькор в чертоги Эру: изумленно и смущенно встретили его собратья, ибо увидели, что иным стал облик его. И был он среди прочих Айнур, как дерзкий юноша в кругу детей. Ныне не в одеяния из переливчатого света - в одежды Тьмы был облачен он, и ночь Эа мантией легла на плечи его. И - лицо. Словно озаренное изнутри трепетным мерцанием, неуловимо изменчивое - и все же определенное. Взгляд - твердый и ясный, глаза светлы, как звезды.

Смело и спокойно предстал он перед Илуватаром и заговорил:

- Ныне видел я бесчисленные звезды - Свет во Тьме - и множество миров. Ты говорил - вне светлой обители твоей лишь пустота и вечный мрак. Я же видел свет, и это - Свет. Скажи, как теперь понять слова твои? Или ты хотел, чтобы мы увидели сами, и услышали Песнь Миров? Наверно, каждый сам должен прийти к пониманию...

- Я рек вам истину: только во Мне - начало и конец всего сущего и Неугасимый Огонь Бытия.

- Да, я знаю, я понял: Эрэ - Пламя!

Он сказал - Эрэ, и в этот миг облик Илуватара стал четким и определенным. И болезненно изумил Айну гнев, исказивший черты Творца. Как же так? Разве не радость - вспомнить свое имя? Или Илуватар хотел забыть его? Но почему?

...Сияющий трон, блистающие одежды... Каким нелепым, ненастоящим казалось это тому, кто видел величие Эа! Так ребенок, решив поиграть в короля, увешивает себя яркими стекляшками, наивно думая, что наряд возвысит его над другими. Мелькор грустно улыбнулся.

- Ты дерзок и непочтителен. Мятежные речи ведешь ты и не ведаешь, что говоришь. Нет ничего более, кроме Меня и Айнур, рожденных мыслью Моей. Твое же видение - лишь тень Моих замыслов, отголосок музыки, еще не созданной...

- Нет-нет, я видел, я услышал Песнь Мироздания... Быть может, ты никогда не покидал своих чертогов? Тогда, если пожелаешь, я стану твоими глазами. Я расскажу тебе о мирах... - Айну улыбнулся.

- Замолчи. Слова твои безумны. Или ты усомнился в Моем всемогуществе и всеведении - ты, слепое орудие в Моих руках? Или смел подумать, что способен постичь всю глубину Моих замыслов?

- Прости, но...

- Я не желаю более слушать тебя.

Айну ушел, недоумевая. Он пытался понять, чем навлек на себя гнев Эру - и не находил ответа: "Но ведь я же видел", - в сотый раз повторял он себе. Тусклыми и бесцветными казались ему теперь блистающие чертоги. То, что некогда поражало величием, оказалось ничтожным, напыщенным и жалким, ему было тесно здесь, и вновь покинул он обитель Илуватара. Так начались его странствия в Эа, и размышления его все меньше походили на мысли прочих Айнур.