Каждый из Черных Воинов был обучен лекарскому искусству, но высшей способностью целителя в отряде обладал лишь один. Не силой трав, камней и заклинаний - своей собственной духовной силой он умел врачевать раны тела и сердца. На родине у себя он был сыном короля, здесь - одним из равных. Вент звали его. Более суток не выпускал он холодных рук девушки, удерживая в ее теле кровь и душу. И когда они достигли своей цели, упал от усталости, и заснул, и спал непробудно два дня и две ночи.
За горами жили люди - такие же, как и везде. Когда-то предки Трех племен ушли искать света на Западе. Потом другие отправились на Север, где по слухам была земля, в которой правит великий чародей, где нет войн, где покой и мир. Так и шли - на Север и Запад, кто куда - в неведомые края. Кто-то пришел-таки к черным горам, кто-то нашел другие места, но легенда осталась. Легенда о городе мировой мудрости, твердыне Властелина, откуда приходят в мир учителя и проповедники, целители, мудрецы и защитники. И шли, и искали. И, хотя все здесь было далеко от легенды, ибо и здесь не было мира, и сам Властелин не был всемогущ, страна за черными горами все же была. Люди этих мест жили как все, только о Властелине и делах его знали больше других. Для них это было не "где-то" и "говорят", а вот здесь, рядом. Воины Аст Ахэ, гвардия Черной крепости были для них не чем-то чудесным и божественным, а обычными людьми, которых могли убить или ранить. Часто их сыновья по зову черных рыцарей брали оружие и уходили сражаться с врагами. Так было и в других краях, где хоть что-то знали о Властелине, и воины в черных доспехах были его вестниками. Была беда - они приводили помощь. Они просили о помощи - и воины уходили на Север и на Запад.
На берегу лесного озера под вековыми, обросшими клочьями мха елями, стоял маленький деревянный дом. По обычаю сюда приносили тех, кто умирал, кого уже отказывались пользовать лекари. Так воины отряда узнали, что напрасно они загоняли коней, что единственное, чем могут ей помочь - дня два-три удержать в теле угасающую жизнь. Вынуть наконечник никто не осмеливался - железо касалось сердца. И тогда Ульв сказал:
- Я поеду просить Властелина. Когда-то он говорил мне, что я дорог ему. Не думаю, чтобы сейчас было так. Но, может, ради прошлого он согласится помочь... Иначе мне не вынести своей вины. Я так пытался забыть или хотя бы реже вспоминать об этом, но жизнь бьет без пощады... Я еду.
- Прости, что осмеливаюсь показываться тебе на глаза, Властелин. Выслушай меня, прошу! Не за себя буду просить...
Он стоял, ссутулившись, перед Властелином и глухо говорил, глядя в пол.
- Я никогда ни о чем не просил, - мучительно выдавливал он слова. Это не для моего спокойствия, Властелин... Я не хочу врать - если она умрет, то к моей вине прибавится еще и эта смерть. Не погуби я ее брата, она не пришла бы сюда. Я не вынесу... И все же - не ради меня, ради нее. Это чистое, смелое сердце, ты ведь сам знаешь!
"Что объяснять тебе, что утешать тебя? Ты из тех людей, что лишь тогда сочтут себя невиновными, когда сами смогут простить себя. А ты никогда себя не простишь".
Кто-то хотел нарисовать лицо. Полукружья бровей и ресниц, едва намеченные бледные синеватые губы, волосы, - остальное сливалось с белым полотном - так казалось с первого взгляда. Жизнь в головах, Смерть в ногах, и ни одна пока не скажет: "мое". Зазубренный наконечник лежал в обожженной ладони. Несколько секунд назад ему казалось, что сердце трепыхается пойманной птахой в его руке - теперь оно билось свободно и спокойно. В сером тумане небытия всплывали образы и обрывки мыслей. Ощущение бытия. Осознание зова жизни. Он держал руку на холодном лбу.
"Ничего не говори, девочка. Думай в ответ, я пойму".
Смятение. Его собственное лицо. Стыд. Горечь незаслуженной обиды. Страх. Женщина без лица. Крик ребенка. Ребенок.
"Малышка в безопасности. Хочешь, тебе ее принесут?"
Золотые волосы. Ребенок. Горящие дома. Чувство потери. Горе. Одиночество. Золотоволосый воин с окровавленным боевым топором. Ребенок.
"Ириалонна, девочка, все хорошо. Не бойся. Ты выздоровеешь".
Стыд. "Лучше бы я умерла".
"Ты знаешь, кто я? Узнаешь?"
Его собственное лицо. Наручники.
"Ты выздоровеешь. Ты станешь, кем хочешь. Воины, что нашли тебя, просили меня об этом. Они возьмут тебя в свой отряд. Понимаешь?"
"Да".
"Не будет позора, если ты передумаешь. Но душа твоя воистину душа защитника. Ты оказалась сильнее, чем я думал... Будет так, как ты решишь".
Девяносто девять их было в отряде. Сотая - единственная женщина среди воинов Аст Ахэ. Ученичество ее еще не кончилось, но уже близился срок Клятвы. Многие надеялись, что она передумает, ведь мало, кто так умел лечить, как она. Стань она целительницей - и не надо отрекаться от собственного естества. И можно надеяться, что не вечно сердце ее будет девственным. А надеялись многие. Но никто никогда не пытался ее отговорить. И Клятва была дана, и у девяноста девяти братьев появилась сестра. Любимая сестра. Ее берегли. Ею гордились. В ее присутствии светлели сердца воинов.
- Когда ты касаешься раны, сестричка, она перестает болеть, говорил, улыбаясь, Вент.
Его не следовало принимать всерьез. Уже семь лет он был женат, и любил свою жену до безумия. Каждая весть с родины принималась им как великий дар. Отец его, сам когда-то учившийся здесь, но не ставший Рыцарем Твердыни, послал сюда своего сына, чтобы сделать из него мудрого правителя. Он не ошибся в сыне. Нечего было опасаться и воздыханий Торка, бывшего когда-то рабом. Он и сам не скрывал, что все это лишь мечты, мечты... Хуже было молчание Ульва, упорно избегавшего ее. Лишь один раз было - он принес полный шлем лесной земляники. Ириалонна сказала, что ей столько не съесть, и предложила ему разделить с ней ягодное пиршество. Его серые глаза вспыхнули такой радостью, что она почему-то испугалась. Теперь и она пряталась от него. С той поры Ульв не пытался даже заговорить с ней. Зато с ней как-то заговорил Дейрел, княжий сын. Он был одним из самых красивых людей в Аст Ахэ: легкий и стремительный, с волнистыми темно-золотыми волосами и янтарными глазами. Ей показалось, что в его руке кровь. Но это был только золотой перстень с большим рубином.
