- Морготовы твари! Убийцы! Будьте прокляты! - с невероятной силой ненависти выдохнул Эльф. Тело его бессильно обмякло, кровь перестала течь из ран.
...Он вспомнил восторженного мальчика-странника, что рассказывал о серебряных башнях, о белых, как лунный свет, стенах, о вьющихся светлыми лентами дорогах, сбегающих к пристани, о фонтанах, похожих на морские раковины, полные жемчужин, о легких лебединых кораблях...
Теперь он видел это сам. Развалины серебряных башен, разрушенные стены, залитые кровью белые плиты дорог и камни пристани, пылающие корабли...
...Они торопились, загоняя хрипящих коней. Кто заступит дорогу черному вихрю, кто остановит стремительный северный ветер - молчаливых, как смерть всадников, чей предводитель - Гортхауэр, Повелитель Воинов? Стаей черных птиц, темным пламенем над спящей землей неслись к югу воины Аст Ахэ.
"Мы посланы Учителем..."
И отступили стражи Севера, давая дорогу.
"Воля Мелькора".
И спешивались черные конники, отдавая им коней.
"Приказ Владыки".
Пришедшие с Востока склонялись перед ним, давая им ночлег и еду, с благоговением и надеждой вглядываясь в суровые лица.
Они опоздали лишь на несколько часов.
Здесь не было речи о справедливости, чести, милосердии. Здесь сводили извечные счеты с Эльфами их братья по крови, Орки. Синдар защищались отчаянно, но Орков было больше, много больше... Они были пьяны от крови, и некому было остановить их. Они не щадили никого, и их диким воем был полон воздух...
...Быстрее, быстрее! Стремительнее северного ветра летели вперед черные воины, и крыльями развевались за их спинами плащи, и выпущенной из лука стрелой несся впереди на не знающем усталости легконогом коне Ученик, Крылатая Ночь, Повелитель Воинов, Меч Мелькора - Гортхауэр...
Ледяная сталь - глаза Эльфов. Те, кто отражал натиск полчищ Орков у Гавани - были обречены, но никто из них не сдвинулся с места. Потому что там, за их спинами, бежали к кораблям женщины и дети, несли раненых; и нужно было продержаться эти бесконечные минуты, чтобы те, кому суждено спастись, успели поставить паруса и поднять якоря...
...Они пронеслись как тени по немым улицам - только стук копыт громом отдавался в оглушительной мертвой тишине. Они ворвались в гавань, когда из ее защитников в живых не осталось почти никого. И горели белые корабли, и сгустки пламени, шипя, гасли в воде, которую багровые отблески пожара окрасили в цвета крови. Двое всадников, не спешиваясь, натянули луки - и, не успев добраться до корабля, рухнул на камни Орк, а пламя факела весело плясало, отражаясь в черных зеркалах кровавых луж...
Эльфы не поняли, что произошло. Они видели каких-то всадников, и у многих сердца стиснуло предчувствие неотвратимой беды - пришло подкрепление, все кончено... Но среди Орков вдруг возникло замешательство, и Эльфы получили несколько драгоценных минут отсрочки...
...И покинули Лосэлеллонд, последнюю гавань Кирдана на берегах Белерианда, белые корабли, скорбные птицы моря, оставляя за собой разрушенный город, пылающие дома, непогребенные тела родных.
И, стискивая зубы в бессильной ярости, клялся Эрейнион Гил-Галад, что ни прощения, ни пощады не будет Врагу, что, если когда-либо ему суждено будет встретиться с Жестоким - о, как он молил судьбу об этой встрече! Враг заплатит за каждую каплю крови, пролитую по его вине.
А Кирдан, стоя на корме, все смотрел на белую гавань, мертвую гавань, и в глазах его были слезы - может, потому, что ветер нес с берега едкий дым и серые хлопья жгучего пепла.
Взял лютню менестрель, и печальным летящим звоном отозвалось серебро струн...
Белее жемчуга, теплой волны нежнее
руки дев твоих.
Из звездного серебра
доспехи сынов твоих.
Дивные птицы моря,
на белых крылах летящие вдаль
корабли твои.
Серебро Луны и пены морской,
белых кораллов сплетенье
башни твои,
О Звездная Гавань...
Где струн серебро, где песни твои,
Где белые крылья твоих кораблей,
Где детей твоих светлый смех,
Где улыбки прекрасных дев?
Где твой сияющий меч,
Где парус белее снега?
Разорван в клочья.
Рухнули башни твои,
В огне твои корабли,
Как крылья убитых птиц
руки дев твоих,
Стынет на камне кровь
гордых сынов твоих.
Угасла твоя звезда:
Лишь чайки плачут над морем...
На волнах - кровавая пена,
И скорбные песни слагают твои менестрели
Забытые смертью, бессмертье свое проклиная...
Жемчужины слов низали они
на нити серебряных струн,
Жемчужины слез и рубины крови
ныне кто соберет?
Убиты птицы твои,
Лишь стоны раненых песен
подхватит холодный ветер.
Морская соль на губах
или стылая кровь
или слезы?
О Гавань Белой Звезды,
О мертвая гавань
прощай...
Налетевший внезапно южный ветер наполнил паруса кораблей, и звенел, исполненный высокой скорби, голос менестреля, и плакали струны лютни.
Но в гавани бой был еще не окончен.
Наверное, Эльфы были бы рады видеть, как их враги сражаются между собой. Обезумевшие от крови Орки бросились на воинов Черного Отряда. Они не понимали сейчас, кто перед ними; они видели одно - черные воины убивают их, черные воины отняли у них добычу. Здесь было мало Орков, подчинявшихся Владыке Севера. Орда злобных тварей, жаждавших одного - убивать, с воем бросилась на нового врага - и откатилась назад, как яростная волна, разбившаяся о черный гранитный утес. Они снова бросились вперед, когда один из нападавших дико вскрикнул, узнав Повелителя Воинов.
Они бежали прочь, бросая оружие, когда их настиг как удар, властный приказ:
- Стойте! Назад!
Ползли к нему на брюхе, не смея поднять глаз, ожидая неизбежной беспощадной кары. Тот же властный, холодный голос произнес:
- Копайте могилу.
Они не посмели ослушаться.
Он всматривался в лица убитых. Воин встретит смерть без страха, рыцарь Аст Ахэ с улыбкой вступит на неведомый путь.
"Из-за меня гибнут твои ученики..."
Он снова слышал слова, полные затаенной горечи:
"Ты Майя - справишься с сотней Орков. Ты мой ученик - ты заставишь повиноваться и десять сотен. А если их будет несколько тысяч, почуявших кровь?"
