Эксперт:
– А потому, что все языки, с которыми вы могли сталкиваться в нашей старушке Европе, на самом деле очень слабо отличаются друг от друга, они принадлежат к так называемому SAE – среднеевропейскому стандарту языков… Инкорпорирующие же языки обитают либо на дальнем севере и востоке России, либо среди индейских племен Америки…
Следователь:
– Ладно, про это понял. Что там дальше?
Эксперт:
– Язык у них максимально грамматичный, масса параметров разного рода встроена в синтаксические правила… Вижу, что вы не понимаете, но я попробую разъяснить… Любой язык заставляет говорящего выражать некие оттенки смысла, даже если он этого не хочет. Например, на индоевропейских языках нельзя произнести существительное, не определив, в каком числе оно стоит… Если слон, то ясно, что он один, если слоны, то много… А вот в тайском можно! Там множественность приходится определять, добавляя новое слово, то есть лексему… лексически.
Следователь, недоуменно:
– Что-то вроде «один слон» или «тысяча слон»?
Эксперт:
– Примерно так. Английский вынуждает говорящего определить, сейчас я делаю что-то или вообще, постоянно, I read или I am reading, а в славянских языках такой обязательности нет. Более экзотические языки заставляют грамматически выражать то, верит ли оратор в свои слова или нет, каким образом он получил упоминаемую в высказывании информацию и так далее. Нам, европейцам, и в голову не придет, что это можно объяснить как-то, помимо особых слов. Понятно?
Следователь:
– Как бы да.
Эксперт:
– Так вот, язык Чужаков предельно грамматичен, в нем по одному слову-предложению можно судить о статусе и роде говорящего, о достоверности информации, о том, видим ли участникам ситуации объект, о котором идет речь, или нет, о модальности действия – разовое оно или постоянное, медленно развивающееся или повторяющееся, и все это дублируется, переплетается. Максимум, на человеческий взгляд откровенный излишек информации о контексте «выгружен» в произносимую фразу…
Следователь:
– Да уж, действительно, излишек. – Слышен плеск наливаемой в стакан воды, глотки. – А что-то простое там есть?
Эксперт, насмешливо:
– Есть, а точнее, нет… Прилагательных нет. Вообще.
Следователь:
– Как?
Эксперт:
– А вместо них существительные. Чужак не может сказать просто «высокий». Обязательно нужно инкорпорировать признак «высокости» в объект, о котором идет речь… Например, вместо «высокий человек» у них будет что-то вроде «челвысотовек»… Если надо сказать «высокий», инкорпорируем в местоимение, означающее «нечто»… «нечвысото».
Следователь:
– Ничего себе адская простота! Да у меня глаза на лоб лезут!
Эксперт:
– Язык по сравнению со всеми остальными, земными, как бы это сказать?.. – слышен щелчок пальцев. – Трехмерный? Если русский или ваш назвать плоским…
Следователь, устало:
– А пояснить?
Эксперт:
– Возьмем местоимения. Для нас «я» – всегда «я», кто бы его ни произносил. Чужаки используют пять разных форм в зависимости от касты, «я» правителя звучит совсем не так, как «я» неприкасаемого или воина… Но это еще далеко не все! Местоимение склоняется в зависимости от рода, а их у нас семь…
Следователь:
– Это как?
Эксперт:
– Средний, три мужских и три женских, до вступления в возраст половой зрелости, после него, ну и в нем… Плюс местоимение бывает разным в зависимости от функции: я-абстрактное, я-покоящееся, я-действующее, я-подвергающееся-действию – разные вещи. Что у нас? Пять, семь и четыре… сто сорок форм только для одного местоимения «я»!
Следователь:
– Адски много… А ведь есть еще всякие «меня», «мной»?
Эксперт:
– Есть, куда же без них? Примерно те же самые дела и с другими частями речи. Глагол, например, бывает восходящий, когда объект низшей касты действует на объект высшей, нисходящий, если наоборот, и внутрикастовый, если агенс и пациенс равны. Некоторые глагольные употребления табуированы, например, «бить» можно только низшего или равного… Кроме того, прикладываясь к разным местоимениям-функциям, один и тот же глагол может обозначать разные вещи! Форма же его зависит от лица и числа не только подлежащего, но и сказуемого: во фразах «я вижу тебя» и «я вижу его» глагол у Чужаков будет спрягаться по-разному…
Следователь:
– Теперь не только глаза на лоб… еще и голова кругом идет.
Эксперт смеется:
– У кого хочешь пойдет, хотя есть земные языки, что нелюдскому не уступят. Например, циппевайский, где для глагола «видеть» существует более восьми тысяч глагольных форм…
Следователь:
– Боюсь, это слабое утешение.
Эксперт:
– И это я еще не упомянул о таких явлениях, как эргативность, особая техника агглютинации и сингармонизм гласных!
Следователь:
– Ха-ха, и не стоит. Ладно, я понял, это великий труд без недостатков…
Эксперт:
– Не совсем так. Вторая часть, что посвящена лексике и семантике, совсем иная… Автор отмечает массу интересных фактов, например, обширную синонимию, необычайную омонимию, когда разные по значению слова различаются только при помощи кастового артикля… Но когда он пытается делать выводы, выдвигать гипотезы…
Следователь, вкрадчиво:
– Что-то не так?
Эксперт, нерешительно:
– Возникает ощущение, что он полностью выложился, описывая грамматику. Вторая часть… Он использует необычные, не совсем понятные обороты, выдвигает теории, основанные на необычных логических посылках, аргументация выглядит слабой. Иногда у меня возникало ощущение, что он пишет вовсе не на том языке, что для него является родным! Что это либо глупый перевод типа машинного… либо вообще бред человека, одурманенного наркотиками!
Следователь:
– Занятный вывод. Я надеюсь, вы изложили все заключения в письменном виде, как мы просили? Не упустили ничего?
Эксперт:
– Конечно, все готово… только…
Следователь:
– Давайте их сюда, и рукопись не забудьте оставить. Уникальная штуковина, да? Более не собираюсь вас задерживать. Если вы понадобитесь, то мы с вами свяжемся. Огромное спасибо!
Эксперт:
– Но я не все…
Раздается скрежет отодвигаемого стула.
Следователь:
– Всего хорошего, пропуск сдать не забудьте…
Щелчок, конец записи.
Глава 3
Ник завязывал ботинки, когда в прихожую заглянула жена.
– Так, шапку не забудь, – сказала она мрачно. – А то выглядишь как Чужак. Смотреть с помощью этой штуки не пробовал?
– Пробовал, не выходит.
Трамваи сгинули вчера после обеда, поэтому после операции до дому добирался пешком, отшагал полгорода. Едва увидев мужа с третьим глазом во лбу, Анна впала в шоковое состояние, поначалу даже кричала «Вырежи его! Вырежи!» и хваталась за нож, но затем постепенно успокоилась.
В себя ее помог привести рюкзак еды, который Ник приволок с собой.
А вот кот, только ощутив запах хозяина, забился под шкаф и отказался выходить. Когда его попытались извлечь, он начал злобно мяукать и бить когтистыми лапами на поражение, так что Сервантеса оставили в покое.
Головная боль затихла к вечеру, вживленный Чужаками то ли прибор, то ли орган совсем перестал ощущаться, стал таким же привычным, как собственный нос или палец на ноге. Побочных эффектов, которых он так опасался, не возникло: ни судорог, ни галлюцинаций, ни чего-нибудь похуже вроде желания есть человеческое мясо или свиные фекалии.
Все как обычно, только при взгляде в зеркало невольно вздрагиваешь.
– Папа, ты куда? – рядом с Анной объявился сын, прижался к материнскому боку.
– На работу, – ответил Ник с улыбкой.
Ради вот этого десятилетнего пацана, да еще ради того голубоглазого чуда, что сейчас возится с куклами в детской, он прошел через вчерашние унижения, позволил себя изуродовать…
Ничего, готов и не на такое.
– В твой… университет? – спросил Алекс.
– Нет, теперь у меня другая работа. Все, я побежал! – Ник взъерошил сыну волосы, поцеловал жену в щеку.
