Пальцы сами забегали по клавиатуре, по экрану заструились цепочки слов.
Ник так глубоко ушел в собственные мысли, что для него перестало существовать все остальное: музыка и крики играющих детей, и даже воспоминания о том, что он видел и пережил сегодня утром, и беспокойство по поводу того, что в городе творится нечто не совсем обычное…
Идеальное бомбоубежище ученого – его собственный разум.
Вздрогнул, когда в сознание ворвался какой-то новый, посторонний звук. Сообразил не сразу, что тот доносится из-за окна, и несколько мгновений недоуменно смотрел туда, где колыхалась штора.
– …POKOI! SEGODNYA BYT ZHILIZCHE! ZAVTRA BYT OBYCHNO! SOHRANAT POKOI! ZHITELI… – ревел с улицы механический, какой-то неживой голос, и к нему примешивался громкий лязг.
Ник встал, подошел к окну и замер с поднесенной ко лбу рукой.
По их тихой, обсаженной липами улице ползла машина, похожая на боевого робота из старого кино – гусеницы на расположенных треугольником катках, черный металлический корпус, из него выпирает цилиндр, усаженный антеннами, динамиками и кривыми штырями, напоминавшими гнилые зубы.
– ZHITELI GOROD! SOHRANAT POKOI! – громыхала она, заставляя дрожать стекла.
– Ты слышал это? – спросила заглянувшая в кабинет Анна.
– Как не слышать? – Ник закончил жест, потер лоб. – Но что это значит?
– SEGODNYA BYT ZHILIZCHE! – машина-транслятор свернула за угол, и ее голос начал понемногу затихать. – ZAVTRA BYT OBYCHNO…
– Кто-то приказывает нам сегодня оставаться дома, а завтра вести себя как всегда? – продолжил он раздраженно. – Кто-то, отвратительно говорящий на нашем языке? Но кто?
– Мне кажется, у нас в стране новая власть, – тихо и мрачно сказала Анна.
Она исчезла, но через мгновение вскрикнула, удивленно и немного испуганно, и позвала мужа.
Прибежав на кухню, он обнаружил, что супруга замерла перед телевизором.
– SOHRANAT POKOI! – звучал из динамиков тот же синтезированный голос. – ZHITELI GOROD! BEZOPASNOST! OSTAVATISYA DOMA! SEGODNYA MY NAVODIT PORIADOK BYSTRO! ZAVTRA BYT OBYCHNO! NOVYIE PRAVILA OBIAVLIAT!
Здесь сообщали больше, чем с помощью ездящего по улицам робота-транслятора. Но обходились точно так же одним звуком, экран целиком занимала незнакомая заставка – шар, сплетенный из полос серебристого металла, и над ним нечто вроде черной короны.
– И по другим каналам то же самое, – проговорила Анна, нажимая кнопку на пульте.
– «Наводить порядок быстро», – буркнул Ник. – Нас оккупировали? Но кто? Злобные русские в силах тяжких? Или еще более злобные исламские террористы? Но как они оказались в центре Европы в таком количестве?
– Мне кажется, это что-то другое, – голос жены звучал непривычно тихо и робко, намекая, что она испугана до смерти.
Ник хотел возразить, сказать, что она несет чепуху, но сдержался.
И в самом деле, похоже, что легли они спать в независимой стране, а проснулись уже на оккупированной территории, хотя пока не очень понятно, кем и с какой целью оккупированной…
И с этими новыми реалиями придется как-то жить.
До вечера связь так и не заработала, не ожил Интернет, а телевизор намертво залип все на том же объявлении. Робот-транслятор проехал под окнами несколько раз, и в конце концов даже дети перестали обращать на него внимание и пугаться «ненастоящего», как сказала Младшая, голоса.
Утром ситуация не изменилась, разве что текст объявления стал другим.
Неведомый захватчик, используя тот же ломаный язык, приглашал горожан вернуться к обычной жизни.
– Я поеду в университет, – сказал Ник после того, как они позавтракали.
– Может быть, не стоит? – возразила Анна. – Там наверняка опасно.
– Вряд ли.
Стрельбы он не слышал со вчерашнего утра, взрывов больше не звучало, даже дым пожаров исчез, как и всякая летающая техника, так что небо выглядело чистым и не по-сентябрьски голубым…
– Кроме того, надо все-таки разузнать, что происходит в городе, – добавил он. – Закупиться продуктами, наконец… Того, что я вчера приволок, надолго не хватит… Сколько можно консервы лопать?
На это она не нашла что возразить, лишь тяжело вздохнула.
– Я буду осторожен, – сказал Ник, вставая из-за стола. – Честное-пречестное слово.
* * *
К его удивлению, на площади Мира все оказалось почти как обычно, если не считать разрушенной церкви и закопченных руин там, где еще позавчера стоял дом. Пешеходы, хоть и немногочисленные, торопились к метро, машины аккуратно лавировали, объезжая свежие выбоины на мостовой.
Но никаких тел, что должны остаться после боя, никаких танков и БМП.
Новые хозяева города, кем бы они ни были, в самом деле «наводить порядок быстро».
Но затем он миновал разрушенное до основания Министерство обороны, и понял, что так жарко пылало тут вчера утром. Вынужден был свернуть к обочине, когда выяснилось, что очередной робот-транслятор пилит навстречу, не забывая сотрясать воздух безграмотными призывами.
Когда он проезжал мимо, Ник впервые получил возможность посмотреть на машину с близкого расстояния: красивший эту штуку человек был слепым или не различал оттенков черного, ну а кроме того очертания каждой детали, начиная от колес, выглядели непривычными, чуждыми, какая-то неправильность читалась в пропорциях.
На набережной попал в затор, вызванный тем, что одну полосу загородил рухнувший вертолет, обгорелый, уродливый, совсем не похожий на стремительный хищный силуэт в небе…
Пока стоял, ожидая своей очереди, по встречке прокатило нечто длинное, остроносое, похожее на маленький линкор из черного металла, поставленный на колеса. Промчалось, обдав горячим, раздражающим запахом, промелькнули агрессивно выпирающие из гладких боков стволы.
Ну а потом Ник запарковался во внутреннем дворе университета и ощутил себя в безопасности.
Первым делом заглянул на кафедру, но обнаружил там лишь секретаршу.
Она ничего толком не знала, но начала торопливо рассказывать, что у них в Седлеце вчера было тихо, зато севернее, там, где располагается база НАТО, стрельба и взрывы продолжались целый день…
Выслушав ее, Ник покачал головой и собрался уже отправиться к себе в кабинет.
Но тут дверь открылась, и порог кафедры переступил Филипп.
– Доброе утро, – сказал он. – Вы здесь, профессор?
Высокий и жилистый, с вечной усмешкой на тонких губах, когда-то он был студентом и аспирантом Ника, а год назад защитил собственную диссертацию и остался работать на кафедре.
– Маришка, вы прекрасны, как никогда, – продолжил Филипп, улыбаясь секретарше.
Та зарделась, стрельнула глазками и уткнулась обратно в монитор.
Женщины от Филиппа млели, он же обращался с ними как гончар с глиной. Благополучно вертел матерью и двумя старшими сестрами, под опекой которых вырос без отца, и привык к тому, что все его капризы исполняются, что ему никогда и ни в чем нет отказа.
Из этого парня мог бы вырасти отличный ученый, если бы добавить серьезности и трудолюбия…
Но ночные клубы и вечеринки интересовали Филиппа сильнее, чем лингвистика.
– Привет, – сказал Ник, протягивая руку коллеге. – Не знаешь, что творится?
– А все очень просто, – объявил Филипп, подмигнув секретарше. – Инопланетяне! Явились из глубин космоса и нас оккупировали!
Профессор Юрачек, в этот миг вошедший на кафедру, недоверчиво хмыкнул.
– Не говори ерунды, – сказал Ник, хмурясь. – Кино надо меньше смотреть.
– А как иначе все объяснить? Вы же видели странные машины? Летающие? Гусеничные? Вы слышали, что хоть кто-то на Земле использует нечто подобное? – Филипп вошел в ораторский раж, бледные щеки его раскраснелись, глаза заблестели. – Кроме того, кому по силам вот так с нахрапу захватить город посреди территории, контролируемой сильнейшим военным блоком планеты?
– Ну… – профессор Юрачек вновь хмыкнул, но на этот раз с сомнением.
