Я никак не мог вспомнить, кто я такой и где нахожусь. Я заморгал, сморщился, но окружающее по-прежнему воспринималось как во сне или после хорошей попойки.

В поле зрения нарисовался странно знакомый парень, холеный, гладко выбритый, в белой рубашке и шляпе трилби, на шее у него висели короткие стильные мужские бусы.

— Олесь? — позвал он меня. — Ты меня слышишь?

Я его слышал. Но не ответил.

Не дождавшись реакции, парень обернулся к еще одному человеку. Тот был в белом халате, как и два мужика возле меня, но выглядел намного солиднее. Выправка у него была военная, ему больше подошел бы военный китель или черный костюм с наушником на проводе-пружинке.

— Он меня не узнает, да, Тарас Игнатьич? — проговорил парень в шляпке. — Вот ведь фак… Извините. Это же мегаплохо… Что теперь будем делать?

Я поднял руки и нащупал на голой груди липкие электроды на проводках. Кто-то расстегнул мою рубашку и наклеил эти противные штуки. Я принялся их срывать.

Мужики справа и слева попытались помешать, но я отпихнул их.

Тарас Игнатьич подошел и встал в моих ногах.

— Пусть снимет… — кивнул он мужикам-помощникам.

Те отстали, и я избавился от электродов.

— Вы помните свое имя? — обратился ко мне доктор. — Как вас зовут?

Я вылупился на него. В голове вяло бурлила каша из обрывочных воспоминаний.

— Где… — прохрипел я. — Где Князьград?

Доктор приподнял соболиную бровь.

— Какой, простите, Князьград?

Я с трудом сел, испытывая легкое головокружение. Зажмурился.

Взрыв… Квест-башня… Мусоровоз…

Мысли никак не желали выстроиться по-порядку, наползали друг на друга, теснились, мешали друг другу — и мне.

— Вам лучше прилечь, — сказал доктор.

Я открыл глаза.

— Я… Олесь… Панов, — вспомнил я.

И тут мгновенно вернулась память. Вся целиком. Я вспомнил все. Так, по крайней мере, мне показалось.

Доктора зовут Тарас Игнатьич Пономарев, я на минус третьем этаже НИИ нейрофизиологии имени Павлова, а сюда меня привел мой сокурсник Димон. Вон он, в шляпке, рядом трется…

— Ах ты, Димон, сука! — заревел я. — Ты куда меня привел?

Доктор и Димон переглянулись. Мой дружбан смущенно хихикнул:

— Вот сейчас узнаю́ моего старого доброго сокурсника…

Я соскользнул с койки. Лаборанты отошли, но, судя по напряженным позам, готовы были в любой момент наброситься и скрутить меня. Я не обращал на них внимания.

Голова перестала кружиться, а мир вокруг обретал привычную четкость и определенность.

Я толкнул Димона в грудь. Легонько, но мой приятель отлетел на пять шагов назад и чудом не шлепнулся на задницу.

— Эй, ты чего? Изи-изи!

Я огляделся. Мы находились в длинном белом помещении без окон, забитом медицинской техникой. Вдоль одной стены тянулся ряд коек с ширмами и аппаратурой неизвестного предназначения. В углу возле двери — “кабинет” Пономарева. Простой закуток со столом, креслом и диванчиком.

Ну да, я прекрасно помню это помещение, откуда начались мои сумасшедшие приключения в Поганом поле.

— Бля, Димон, — сказал я, — ты не представляешь, как у меня кулаки чешутся из тебя бифштекс сделать…

Димон отступил к самой стенке с испуганной рожей. Я пошел на него, но меня окликнул доктор Пономарев:

— Чем вызван ваш гнев, Олесь? Что вам сделал ваш друг?

— Привел в эту сраную шарагу! — рявкнул я в ответ. — А вот ты, доктор, ты кто такой? А?

Я сменил курс, стремительно шагнул к нему и схватил обеими руками за грудки. Ко мне возвращалась моя нешуточная сила. Доктор почти повис над полом.

Лаборанты бросились на меня с обеих сторон и вцепились в локти. Я отпустил Пономарева, который при этом едва удержался на ногах, и занялся лаборантами. Они, конечно, крупные взрослые мужики, но после моих бешеных тренировок для меня не представляли никакой опасности. Оружия у них не было, и волшбой они не владели…

Одному я врезал локтем, освободил руку и дал мощную пощечину второму. От пощечины лаборант свалился животом на койку и повис. Вроде он так уже лежал когда-то… Второй сидел на полу и хлюпал окровавленным носом.

Я снова схватил Пономарева за лацкан его идеально выглаженного халата.

— Что за эксперименты вы со мной делали?

— Это не эксперимент. — Голос доктора был очень ровный и спокойный, словно он каждый день имел дело с буйными помешанными. — Это тест. Помните? Один тест вы прошли, когда ваш друг Дмитрий дал вам посмотреть на карточку… Теперь вы согласились пройти еще один… Мы должны убедиться, что ваш мозг в состоянии принять наш субклеточный когнитивный модулятор…

— СКН… — проворчал я. — Старый добрый нейрочип. Помню. Мой мозг в состоянии, не переживайте… Кое-кто считает его красивым…

— Кто? — удивился Пономарев.

Я вдруг отпустил его лацкан и произнес, обращаясь в пространство:

— Ива? Ты меня слышишь?

Снова моргнул, пытаясь усилием воли вызвать интерфейс. Но интерфейс с иконками допартов не появлялся.

Я поднял руку и вывернул предплечье — чистое, без признаков тату в виде Глаза Урода. Правда, на коже краснело какое-то раздражение. Я принялся автоматически застегивать рубашку, продолжая мысленно вызывать Иву, но умбот не откликался. Я ее совсем не чуял. Равно как и В-токов вокруг.

Я совсем отвык от этого ощущения… когда не чуешь В-токов и В-ауры. Будто ослеп на один глаз и оглох на одно ухо.

Меня пробрали дрожь и озноб — я начал догадываться о сути произошедшего.

— Доктор, — позвал Димон из своего угла, — кажется, от вашего теста у него что-то переклинило…

— Да, по всей видимости, — пробормотал Пономарев. — Технология еще сырая… Видимо, для некоторых разновидностей психики она категорически не подходит…

Вся злость, весь кураж и энергия как-то разом из меня испарились. Зато захлестнули слабость и апатия.

Мне что, все привиделось, как в советском фильме про путешествие во времени? Пригрезились два месяца путешествия в Поганом поле? Но ведь все было так реалистично! И долго… И много…

— Сколько времени прошло?.. — спросил я тихо. — С тех пор, как мы приехали сюда? А, Димон?

— Да получаса не прошло…

— Мне примерещилось… — неохотно признал я, но оборвал сам себя: — Или прямо сейчас я снова в квесте!

Слабость как рукой сняло. Это все объясняет! Я снова каким-то образом попал в квест!

— Чего? — не понял Димон.

Ну конечно, подумал я. Меня снова затолкали в квест. Излучение башни Князьграда подействовало через нейрочип, и меня перемкнуло. Наверное, я лежу сейчас на краю воронки от взрыва и грежу Эрой Тельца… Если это так, то квест долго не продлится — я скоро умру.

Я закрыл глаза и снова безуспешно порылся в сознании в поисках допартов. Краем уха слышал, как доктор велит очухавшимся лаборантам умыться и привести себя в порядок. Нападать они больше не намерены. Поняли, что я больше не буду буйствовать.

Ну, и что мне делать? Как выбраться из квеста?

Хотя… зачем выбираться? Рано или поздно веселье закончится. Квест не вечен.

Как и жизнь…

— Я хочу уйти отсюда, — заявил я.

— Конечно, — с готовностью согласился доктор Пономарев. — Тест вы не прошли, так что… договор заключать мы не будем.

— Это уж разумеется, — ядовито проронил я. — Не желаю видеть вас никогда.

— Значит, вы не собираетесь подавать на нас в суд?

Вопрос меня удивил. Вроде это я тут разбуянился, и по-хорошему подавать в суд или, как минимум, вызывать ментов больше пристало потерпевшим лаборантам.

Димон снова подал голос из угла:

— Не исключено, его здоровью нанесен непоправимый вред…

Но замолк, наткнувшись на наши с Пономаревым взгляды.

— Никаких претензий, — сказал я Пономареву. — Обоюдных. Правильно?

Лаборант с разбитым рылом (сейчас в ноздрях у него торчали ватки) злобно поглядел на меня.

Но Пономарев как ни в чем не бывало ответил:

— Никаких. Замнем это дело. Это было недоразумение. Я также обещаю переделать алгоритм теста, чтобы ничего подобного впредь не случилось. И… мы оплатим вам моральный ущерб…