Директор с каждым её словом становился всё мрачнее и дёрганнее. Но всё когда-нибудь заканчивается, вот и у Долорес закончились идеи третирования, после чего она шумно удалилась из башни.
- Вы хотели видеть меня, директор? – благодушно спросил Поттер, без спроса располагаясь в удобном кресле для посетителей.
Дамблдор тут же наигранно повеселел.
- Прости старика, мальчик мой, совсем замотался, сам понимаешь, всё никак руки не доходили поболтать с тобой. – и цепко уставился Поттеру в глаза.
Тот не шелохнулся, чувствуя нетерпеливое прикосновение к своему сознанию.
Подождал пару секунд и с силой захлопнул щиты. Дамблдор дёрнул щекой от прострелившей висок боли и вновь благодушно улыбнулся.
- Отчего же не поболтать, господин директор? Учусь я хорошо, профессора довольны. Не мотаю и не повесничаю, общаюсь с друзьями только по совместным увлечениям, приключений не ищу. – тарабанит Поттер, упрямо глядя старику на переносицу и приманивая к себе мисочку с лимонными дольками.
- Как раз об этом я и хотел поговорить с тобой, мой мальчик, видишь ли… – притворно вздыхает директор, недобро зыркнув на приватизированные сладости.
- Господин директор, попрошу вас, ваше обращение было уместно, когда я был курсе на первом или втором. Я совершеннолетний и лорд Поттер, соблюдайте пожалуйста официальный тон беседы, иначе я могу подумать, что мы с вами в неожиданно близких отношениях. – любезно поёт гриф, однако зелёные глаза остаются холодными и равнодушными.
Ответное прикосновение к сознанию ошарашенного хамством профессора даёт юноше возможность на секунду увидеть собственное мрачно удовлетворённое лицо в окружении вишнёвых мантий и скамей зала суда на слушании по делу невесты шестью месяцами ранее.
Дамблдор на мгновение теряет свою маску доброго старика и обнажает колючий злой взгляд. Впрочем тут же прячет за блеском очков половинок.
- Ну что ты, мальчик мой, никакой фамильярности! Прости старику его вольность, в конце концов вы все всегда для меня будете детьми и моими студентами. – по-отечески улыбается он.
Поттер молчит, вспоминая, попросил ли домовиков отнести в Тайную комнату пледы и магические обогреватели.
- Видишь ли в чём дело, Гарри, сейчас очень непростое для всех нас время! Мы должны держаться друг за друга… – патетично начинает вещать директор, явно оттягивая самую важную информацию.
Поттер гипнотизирует феникса взглядом, вспоминая зазубренный алгоритм потрошения магических птиц. Почувствовав волну направленного на него внимания, Фоукс настороженно вскидывает голову и опасливо сканирует глазами-бусинами посетителя.
- Так вот когда-то давно этот мальчик по имени Томас Марволо Реддл, – Дамблдор подходит к сути своего разговора спустя только четверти часа, на протяжении которых он старательно пересказывал Грифу жалостливую историю одного небезызвестного полукровки, – совершил непоправимую ошибку! Он так боялся смерти, что расколол свою душу особым ритуалом, создав… –
- Крестражи, господин директор? – лениво интересуется Поттер, наконец отставляя от себя мисочку с дольками (абсолютно безвредными, кстати).
Дамблдор давится словами и замирает, настороженно вперив взгляд в студента.
- Томас Реддл, Гонт по матери так боялся смерти, потому что летом 40-го и 41-го на Лондон всё еще падали бомбы. Это бы всё обошло его стороной, если бы ему позволили на лето остаться в Хогвартсе, как самом защищенном месте Британии. – продолжает Поттер, поднимаясь из кресла и шагая к стене с портретами директоров.
- И, насколько мне известно, директор Диппет почти дал своё согласие нищему полукровке со Слизерина. – задумчиво произносит гриф, стряхивая с рамы Диппета невидимую пыль.
- Но крестражи не дают бессмертия, господин директор. Бессмертия вообще не существует. Никому нельзя убежать от Неё. Это подобно оскорблению, вы знали? – он склоняет голову набок и таранит Дамблдора тяжёлым могильным взором.
- Что ж, вижу, тебе известна история Лорда Волдеморта. – скрипит зубами директор, выходя из-за стола, – И о крестражах ты весьма хорошо осведомлён для пятикурсника. – синие глаза за очками половинками опасно блестят.
Поттер фыркает и сухо смеётся.
- Ну разумеется, профессор Дамблдор. Сложно уничтожить то, о чём ничего не знаешь, верно? –
- Так вот почему… – загадочно шепчет старик, внезапно показавшись ещё старше своих лет и сутуля плечи.
- Что ж… Я поражён, мой мальчик. Но ты всё ещё не знаешь всей правды. В ночь, когда… – но его снова перебивают.
Поттер совершенно нахально гладит алые перья Фоукса, разрубая воздух жёсткой правдой.
- Лорд Волдеморт невольно создал ещё один крестраж, заключив его в живого носителя, а именно в годовалого ребёнка Лилиан и Джеймса Поттеров? Отчего же не знаю, господин директор. Знаю. Всё знаю. – он оборачивается к хмурому и растерянному директору и внезапно чувствует отвратительную жалость к этому сморщенному лицу и потухшему взгляду.
- И вот здесь, – он звучно стучит костяшками по голове, – больше нет крестража. А парселтанг со мной, потому что это вира рода Гонтов за попытку убийства последнего в Роду. –
- Но живой крестраж может уничтожить только тот, кто его создал. – твёрдо заявляет Дамблдор, внезапно резво вскакивая и направляя палочку на студента, – Ты не Гарри Поттер, ты Том, верно? Крестраж всё-таки захватил твоё тело! – безумно шепчет директор, пока на кончике древка зреют белые искры.
Поттер меняется в лице и разворачивается корпусом к оппоненту, даже не думая вооружаться.
- Вы слишком часто ошибаетесь, господин директор. Сначала маленький Том Реддл, потом Мародёры, смерть Поттеров и нескольких древних родов, моё адское существование у Дурсли, проклятие на моей невесте. Не много ли ошибок для одного светлого волшебника? – щурится юный Лорд, разглядывая внезапно знакомую волшебную палочку.
Мысль есть, но она не может зацепиться за изображение на тринадцатой странице учебника.
- Ты Томас Марволо Реддл. – ещё увереннее цедит Альбус, а феникс подчиняется его настроению и возмущённо клекочет, – Я помогу тебе, мой мальчик. Ты прав, я совершил слишком много для старика ошибок. И одну из них я исправлю прямо сейчас. –
Поттер не стремится разглядеть зреющее на кончике палочки заклятие. Он узнал её.
Старшая палочка.
Когда белая вспышка, словно предчувствуя перемены, неохотно срывается с её кончика, гриф смыкает пальцы на медальоне и рявкает во всю мощь лёгких:
- Summa potestas! –
Происходит сразу несколько вещей.
Раз. Белая вспышка поглощается рванувшим во все стороны от студента тёмным щитом.
Два. Невербальный “Экспеллиармус” выбивает из рук слишком полагающегося на Дар Смерти Дамблдора Старшую палочку.
Три. Фоукс, вскрикнув, сгорает в собственном пламени, потеряв связь с подпитывающим своего хозяина артефактом.
Четыре. Директор, охнув, медленно оседает на пол, лишившись уже как много лет присосавшегося к нему некромагического артефакта.
Пять. Перед удивительно собранным Поттером возникает Патронус изящного хорька, голосом Малфоя сообщавшего лишь одну фразу:
- Они здесь.
Каждого из отряда Поттера патронус Малфоя застаёт в разных местах и ситуациях.
Луна Лавгуд и Теодор Нотт стоят в галерее на третьем этаже, соприкоснувшись лбами и молча переживая поднявшийся в душе после сообщения друга хаос.
Гермиона Грейнджер-Розье старательно упаковывает по мешкам аптечки, которые собиралась раздать друзьям перед битвой.
Джинни Прюэтт и Блейз Забини сидят, держась за руки в лаборатории, где зреет последняя партия ядовитых составов для контактного боя.
Дафна Гринграсс сосредоточенно заплетает сестре волосы в тугую косу.
Седрик Диггори, на время вернувшийся в замок в качестве гостя, с выражением отчаянной решимости на лице оглядывает уютную и пока что спокойную гостиную со своими младшими барсучатами, с которыми попрощался по истечении седьмого курса.
