Заметив, что огненной стены больше нет, к площади (через которую она пролегала) начали сходиться деревенские. Ниала попросила кого-то из мужиков помочь ей с раненным солдатом и направилась к своему дому, который чудом уцелел после нападения врага. Люций и Ивар медленно пошли за ней. Харлока скрутили ещё сильнее и, кажется, оттащили в к реке. Что с ним делать, ещё не решили, а доступ к горючим материалам ему давать было нежелательно. Пусть лучше остынет, прежде чем ответит за свои злодеяния.

Я же осмотрела то, что осталось от нашей деревни. На земле повсюду виднелись огромные рытвины, оставленные снарядами, большинство домов частично сгорело, от некоторых не осталось совсем ничего. Деревенские начали организовываться, чтобы хоть как-то устранить последствия вчерашней ночи. Кто-то помогал переносить погибших к часовне Пресветлых (а было их немало, учитывая, что почти все солдаты с обеих сторон погибли, да и с десяток местных снарядами зашибло), другие открывали свои дома и организовывали места для погорельцев, неподалёку носилась пара детей, пытавшихся поймать сорвавшуюся с привязи собаку.

Что же делать дальше? Как быть? Мы впервые столкнулись с войной, и это первое нападение последним явно не будет. Придётся ли нам покинуть родную деревню? Оставаться здесь опасно. Защитить нас некому. Хотя, насколько я поняла, это был единственный отряд корунцев. Кто-то перевёл из через горы и помог попасть сюда, чтобы убить Люция и его брата. Их артиллерия же не особо старалась не задеть своих, так как солдаты для них — расходный материал, а диал…он же не человек. Видимо, понадеялись, что либо его не заденет либо при ранении он быстро придет в норму. Им нужно было убить командира дикейцев. Настолько, что они даже своего диала не особо-то и жалели. Значит, враги знают, что Люций должен возглавить нашу армию? Знают? Пресветлые, нас предал не только тот, кто провёл корунцев через горы, но и кто-то задолго до него. Этот человек сообщил врагу о поездке Люция и о его целях. Кто-то из знатных? Диал-предатель?

Я будто снова обожглась негаснущим пламенем. Хотела тут же броситься к дому Ниалы и рассказать командиру о своей догадке, но живот предательски заурчал и я осознала, что готова даже лежалый позавчерашний хлеб проглотить, лишь бы хоть чуть-чуть утолить голод. Да и мачеху с ребятами нужно быпо проверить. Уцелели ли? Всё ли с ними в порядке? Да, наш дом далеко от деревни, но пушечным ядрам всё равно, куда лететь. Диалы и их тайны могут и подождать. Отгоняя от себя навязчивые мысли о заговорах и предателях, я поспешила домой.

И мачеха, и ребята были в порядке. Перепугались, конечно все, глядя на то, как в вечерней темноте на деревню падают снаряды и то тут, то там вспыхивают пожары. Девочки до сих пор не решались выйти из дома. Я наспех схватила пару пирожков со стола, запила их хвойным отваром (ох, и вкусный же он получался у матушки!), умылась, сменила порванную юбку на далеко не новую, но всё же целую, положила в карманы несколько камешков берита и, сказав, что иду помогать Ниале с ранеными, заторопилась обратно в деревню.

Я почти не соврала, ведь и правда шла к Ниале. Другое дело зачем, но мачеха вопросов не задавала, ей бы детей успокоить, да самой в себя прийти. Она тоже понимала, что оставаться здесь опасно, никто не гарантирует, что завтра нападение не повторится, и очень из-за этого переживала.

— Ниала? — позвала я травницу, которую окружили несколько человек перед самым порогом её дома. Основной поток деревенских уже схлыхул, остались только те, кому нужно было наложить повязки на незначительные раны. Тем, что погибли, было уже не помочь, а тяжелораненых она осмотрела ещё до моего прихода.

— Селена, где же ты ходишь? — раздраженно спросила она, кивком указывая на вход в дом. — Камни принесла?

— Да.

— Так не стой, иди скорее. Как бы твой защитничек не отправился к Пресветлым. На теле ни одной царапины, а сам уже при смерти. Я помочь ему ничем не могу, — затараторила она, подхватывая меня под руку и толкая ко входу в дом. — Может, камни твои что-то исправят?

Я вошла в дом, и сразу же прошла в главную комнату, минуя небольшую террасу, увешанную пучками сушеных трав. Внутри обнаружились братья-диалы и последний выживший солдат. Его разместили на единственной небольшой кровати, так как ранен он был очень серьёзно. Люций сидел на стуле возле скамьи, на которой лежал Ивар: белее самых светлых простыней, что я когда-либо стирала, весь покрыт испариной, глаза полуприкрыты, но живой. Что это с ним?

— Селена, хорошо, что ты пришла. Одолжишь ненадолго свой кулон? — оживился при виде меня командир.

— Если тебе для этой вашей силы нужно, то я из дома захватила несколько, — я достала из кармана пару камешков, которые тут же слабо засверкали.

— Давай их сюда, но этого мало, — вздохнул Люций и продолжил: — Брат явно переоценил свои возможности и не рассчитал резерв. Так обычно бывает в подростковом возрасте, когда мы только учимся управлять своей силой.

Я передала ему несколько камней берита и присела на стул рядом.

— Так он же далеко не подросток, — сказала и поняла, насколько невежливо это прозвучало — Извини. Не хотела никого оскорбить.

— Ничего. Понимаешь, не знаю даже, как это объяснить. В общем, мы думали, что его вторая душа лишена силы…

— Как это? — ну вот опять не сдержалась и не дала собеседнику договорить. — И снова прости. Что-то я после вчерашнего никак в себя придти не могу.

— Видишь ли, до этого дня он никогда её не использовал. Вот мы все (и кажется, он сам в том числе) решили, что силы у него нет. Теперь же я уверился в том, что есть да и к тому же уникальная. Он — блокатор.

— Люций, я ничего из этого не понимаю. Что значит блокатор? У вас какие-то свои термины? — я растерянно пожала плечами, глядя на то, как блондин подносит к груди брата один камешек за другим, и их сияние постепенно меркнет, будто его кто-то вытягивает.

— Помнишь, как тебя отпустило там на площади, когда я пытался силой выудить из тебя правду? — он посмотрел мне прямо в глаза.

— Да.

— Это брат аннулировал моё воздействие. Слышала же, как он щёлкнул пальцами перед этим? — он показал жест, будто повторяя щелчок.

— Кажется. Так это он тебя остановил? Ты поэтому кинулся на меня с ножом? — догадалась я, всё ещё пытаясь понять, что же тогда произошло.

— Да. Чтобы применить силу это не нужно, но брат, кажется, взял пример с Харлока. Этот огненный гад часто так делает, чтобы покрасоваться. Ивар, видимо, решил скопировать его манеру и просто повторил за ним.

Камешки закончились, а перемен в состоянии темноволосого не наблюдалось.

— Этого мало. Он не приходит в себя. Нужны ещё, — он протянул мне руку, ожидая, что у меня с собой есть ещё берит.

— У меня больше нет. Только подвеска моя и осталась. Дома тоже больше нет таких. Одни пустышки, — я почувствовала себя немного виноватой, будто заранее должна была заготовить побольше.

— Тогда сядь рядом с ним, возьми подвеску и подержи брата за руку. Я заметил, что если ты её снимаешь, она перестаёт мерцать. Не знаю, что это за трюк, но, похоже, ты должна держать камень в руках, чтобы он работал, — Люций уступил мне своё место, а сам подошёл к окну, проверил, всё ли спокойно на улице и снова повернулся ко мне.

Я тем временем положила подвеску на свою ладонь и взяла Ивара за руку. Вот ведь ненормальный. Даже имена разные. Неправильный, воистину. Мой камень засветился ярче и мне показалось, что рука диала стала теплее, будто согревалась под воздействием берита.

— Я уже говорил, что наша сила небезгранична. Ивар не рассчитал и использовал слишком много из своего резерва. Поэтому теперь ему так плохо. На теле повреждений нет, пострадала душа. Берит поможет, вернёт ему силу. Вот только времени у нас очень мало. Да и нужен мне сейчас не он, а Дуэйн, — Люций вдруг задумался и направился к террасе. — У меня с собой были ещё камни. Кажется, они в моей походной сумке. Сейчас вернусь. И как я сразу о них не вспомнил? — дверь за ним захлопнулась, и я осталась с “болящими” наедине.