«Сколько раз мне хотелось исчезнуть?» – Элинор вспомнила, как ей точно так же хотелось стать невидимой, когда родители начинали ругаться. Отец был человеком вспыльчивым и властным. Мать – молчаливой и спокойной. Элинор побаивалась отца, он с ней проводил мало времени. Но она хранила о нем и теплые, душевные воспоминания.

«Отец давно в Долине Душ, он уже никогда не поссорится с мамой. Интересно, а «этот» когда-нибудь злится? Или вечноживущий ходит вечноспокойным? Зачем мама вышла замуж за мерзкого эльфа? Не могла остаться со мной и бабушкой», – девочка фыркнула, вспомнив, как мать раздражалась, от того что Элинор никогда не называла ее мужа по имени.

«Как же мне не хочется туда идти», – Элинор поднялась с лавки и побрела к красиво украшенной главной лестнице.

Она чувствовала тяжесть и боль в груди, ей совсем не хотелось входить в этот дом. Элинор даже не могла радоваться встрече с матерью. Единственный, кто ее ждал, и с кем ей не терпелось обняться, был ее любимец – минильвушик Фосео. Из письма она знала, что бабушка заболела, и ее направили лечиться в Дом Нового здоровья, а питомца забрали мать и отчим.

Элинор нахмурилась, ещё сильнее сжалась. Потом попробовала вздохнуть поглубже. Представила, как услышит сейчас цоканье маленьких лапок по каменному блестящему коридору. «Фосео меня встретит. Ничего, я здесь долго не пробуду! Заберу своего минильвушика, поговорю с ними. И пойду домой, хоть бабушки и нет, но я одна справлюсь. Будем с Фоси ее ждать», – девочка старалась дышать ровнее и успокоиться.

Сердце Элинор сжалось, она несколько раз стукнула тяжёлым кольцом по массивной резной двери.

Ей открыл слуга, и тут же пригласил Элинор внутрь.

"Странно, почему Фосео не бежит ко мне навстречу? Он что тоже заболел, как бабушка?" – девочка прислушивалась, но звуков никаких не было.

Она пошла по длинному коридору, поглядывая на свое отражение в больших зеркалах. Серые стены украшали картины, то что на них было изображено, не хотелось рассматривать, черно-синие краски не привлекали внимания. Металлический блеск рам зеркал и картин не нравился Элинор. «Может, рамы и вправду из железа сделаны? Или деревянные рамы специально так отвратительно покрасили? Все не как у людей! Эльфы замороженные. Неужели маме нравится здесь? Хоть бы стены перекрасили!» Взгляд Элинор остановился на вазе с цветами: «Бедные белые розочки, вы совсем серыми стали в этом доме льда. «Этот» никогда не распорядится красными или оранжевыми цветами украсить коридор», – вздохнула девочка.

Элинор посмотрела вперед: еще несколько таких же ваз, зеркал и картин мерцали, создавалось впечатление, что проход ведет в бесконечность. «Все одинаковое», – фыркнула она и направилась к главному залу.

В гостиной мать подошла к дочке, поздоровалась.

"Она никогда меня не обнимает", – подумала Элинор, ей хотелось подойти к матери ближе, но она встретилась взглядом с ее мужем. Он смотрел насмешливо и холодно. Отчим поприветствовал девочку кивком головы.

– А где мой Фосео? Почему он меня не встречает? – обратилась она матери.

– С ним было много хлопот, мы его отдали, – ответил Элтиан.

– Кому? Почему? Ты же мне его сама подарила! Как отдали? – Элинор задыхалась от отчаяния.

– Не нужно так возмущаться, – продолжил мамин муж. – Ты его плохо воспитала, он прыгал по кроватям и залезал на стол, укусил твою бабушку.

– Элинор, твой питомец мешал бабушке. Она заболела, Фосео требовал много внимания и прогулок, – медленно проговорила мать. – Его не с кем оставлять. У тебя зимой снова будут курсы. В этом доме минильвуш находиться не может. Зато здесь с нами будешь жить ты.

Элинор была в шоке от этих новостей. До неё не сразу дошло, что ей придется поселиться в доме отчима. Она никак не могла осознать, что ее маленького друга Фосео больше нет.

– Мы сегодня перенесем в твою новую комнату вещи, – продолжала мать, – ты же хотела жить со мной.

– Нет, я вернусь в наш с бабушкой дом. Справлюсь одна, подожду, пока она выздоровеет и приедет.

– Дом выставлен на продажу, – спокойно сказал отчим. – У твоей бабушки мало шансов уехать из лечебницы. Ей нужен постоянный уход, она слаба. Мы с твоей матерью примем тебя здесь.

Элинор молчала, ей хотелось плакать. Но она держалась.

– Я понимаю, что ты расстроилась из-за Фосео, но поверь, так всем лучше. Пойдем обедать, – в голосе матери не было тепла и сочувствия.

– А из-за бабушки, из-за продажи дома я не расстроилась, по-твоему?! – закричала Элинор. – Какое вы имели право отдавать моего питомца? Ты же мне сама его подарила? А вы спросили у меня? Все решили сами! – Элинор сорвалась на крик.

Мамин муж скривил губы и молча вышел из комнаты.

Мать кинулась за ним.

– Иди, иди! Он для тебя важнее, чем я! – прокричала девочка.

«Обедать с ними? Да лучше я умру с голоду, – обида и злость наполнили сердце. – Хлопнуть дверью и уйти? Но, может, все-таки мать со мной поговорит без него?» Элинор прошла через большой зал к лестнице на второй этаж, даже не повернув головы в сторону столовой.

Дом отчима ей не нравился. Элинор остро чувствовала здешнюю атмосферу. Холод и пустота, несмотря на то что все комнаты были заставлены всевозможными изящными предметами. Резные столики и стулья, прекрасная ткань на диванах, чудесные шторы, невероятно изогнутые подставки светильников. Все это в родном доме могло принести радость Элинор, она любила красивые вещи, но тут вызывало отторжение.

Круглые коврики и салфетки с точным геометрическим рисунком больше всего разозлили девочку. «Мерзкий созерцатель узоров, – она с ненавистью думала про отчима. – Говорят, эльфы умеют мысленно следить за людьми. Может «этот» еще и мысли читать может? Пусть узнает, насколько мне его прекрасный дом противен, как и он сам».

Элинор поднялась в комнату, приготовленную для нее. «И здесь эти круглые плетения, выкинуть их, что ли?» – она с ненавистью смахнула салфетку на пол. Тонкая, искусно сделанная рукой какой-то мастерицы, вещь комком осела на ковер. Элинор подняла салфетку, положила на прежнее место. Работа мастерицы была ни при чем, тем более в этом доме Элинор точно знала, что жить не будет. «Надо было сразу уйти. Смешно было предполагать, что она за мной пойдет, чтобы поговорить», – девочка взяла сумку, спустилась по лестнице вниз, направилась к двери.

– Куда ты? – из столовой выглянула мать.

– Я одна соберу свои вещи. Потом пойду проведать бабушку в Дом Нового здоровья.

– Уже поздно, мы можем это сделать вместе завтра, – предложила мать.

– Нет, я иду сейчас одна, – резко ответила Элинор, на самом деле ей хотелось, чтобы мать пошла с ней, но она знала, что так никогда не будет.

– Пусть идет, – из глубины комнаты раздался голос отчима. – Успокоится.

"Успокоюсь, – Элинор злобно посмотрела в сторону столовой и молча вышла. Мать не сдвинулась с места. – Как она его во всем слушается! До меня ей вообще нет никакого дела. Ей всегда было удобно, что я жила с бабушкой. Обойдусь без их милости, приютить меня вздумали».

Элинор захлопнула за собой дверь. Быстро зашагала по аллее прочь.

Она решила, что раз вещи забрали не все, значит, в их доме еще никто не живет. Она вполне может там переночевать, утром навестить бабушку и что – то придумать, только не возвращаться к «этим». «Вдруг я тоже буду угасать рядом с мерзким эльфом? Неужели мать этого не понимает, не видит, что он неприятный?» – Элинор вздохнула, мама не верила в старые легенды, считала, что эльфы женятся только на достойных. «Мать решила, что она особенная? И с ней ничего плохого, о чем говорят легенды, не произойдет?» – так размышляла девочка, шагая вдоль улицы.

Дорога вела за городские ворота, через час Элинор дошла до поселка. Бабушкин дом был последним в ряду одинаковых белых построек. Позади располагался лес, а за ним горы.

Родители во время их пребывания в городе жили во дворце короля. Отцу так было удобнее, он был одним из советников. Ежедневные беседы с Его Величеством, обсуждения планов, требовали того, чтобы отец постоянно находился во дворце. Поездки в соседние города с поручениями были частью его службы, жена обязана была сопровождать его. Они иногда по нескольку месяцев проводили в соседних Наве и Гросе.