– Де Генин? – переспросил он.

– Он, ваше сиятельство, – сказала Шаргородская.

– Но де Генин при чем? Дело было в доме Кантемиров?

– Да, ваше сиятельство.

– Но как туда попал де Генин? – спросил Бирен.

– Он, сказывают, сидел у тела служанки.

Бирен повернулся к императрице и сказал:

– Я все выясню, государыня. И сделаю доклад обстоятельный.

– Выясни, друг мой. А то сия дура мало что толком говорит…

***

6

Снова в доме Кантемира.

Степан вернулся в комнату князя Антиоха Дмитриевича. Тот сидел в кресле бледный как стена.

– Что-то еще случилось? – спросил Волков.

– Письмо!

– Письмо? – не понял Волков.

– Принесли письмо. Только что! Письмо от обер-камергера графа Бирена!

– Он графа?

– Сам Бирен по воле императрицы желает все выяснить.

– Но дело только начато.

– А тело пропало! Дарьи нет, Степан Андреевич.

– Бирен уже об этом знает? – удивился Волков.

– И я также был удивлен, Степан Андреевич. Ведь времени то прошло мало, а царица и Бирен уже обо всем знают и письмо прислали из дворца! Он вас видеть желает.

– Граф Бирен? – удивился Волков.

– Вас ждут во дворце, Степан Андреевич. Завтра в полдень надлежит вам, господин надворный советник, прибыть к его светлости в его покои в Анненгоф. Так указано в письме.

– Придется быть. Хотя дел много, Антиох Дмитриевич. Надобно стряпуху вашу сыскать! Надобно лакеев опросить в дому вашем.

– Мой дом – ваш дом, Степан Андреевич. Делайте что надлежит.

– Спасибо, князь. И могу вам сказать, что вчера коллежский асессор Тарле отыскал вашего Тишку.

– Что? – Антиох побледнел. – Как отыскал?

– А вот так. Объявился ваш Тишка среди беглых татей. И насколько я сам могу судить – он был вполне живой.

– Погодите, Степан Андреевич. Вы про кого молвите? Про моего холопа умершего Тишку?

– Про него.

– И вы его видали вчера?

– Видал и говорил с ним. Но сегодня утром стало известно, что Тишка помер.

– Ничего не могу понять, Степан Андреевич. Голова кругом идет.

– Коллежский асессор Тарле отыскал вашего холопа. Назвался он Тишкой и сообщил что в бегах давно пребывает.

– Что это значит? – спросил князь.

– Некий человек назвался вашим холопом беглым по имени Тишка, князь.

– Степан Андреевич, но разве Тишка был беглым?

– Тот человек признался, что это так. Но ныне утром зарезали его у трактира.

– Ничего не могу понять! Степан Андреевич! – взмолился Кантемир. – Помоги мне! Богом прошу, помоги! Дело страшное!

Волков посмотрел на князя и сказал:

–Я еду в разбойный приказ!

– Моя карета к вашим услугам, Степан Андреевич. И лучшие лошади коих имею.

– Спасибо, ваше сиятельство. После разбирательства в приказе я буду у вас, князь. Никого из дома не выпускать!

Кантемир заверил Волкова, что отдаст все необходимые приказы.

– У вас есть неразговорчивые слуги, князь?

– Есть немой конюх Трофим, Степан Андреевич.

– Пусть он по надобности из дома выходит. А остальные в течение двух-трех дней покидать сии стены не могут! То дело государственное!

– Все понял, Степан Андреевич. А что насчет погоста? Будем сие дело делать, али как?

– Будем, князь! Возможно, пойдем нынче ночью.

– Нынче?

– Нынче и пойдем.

Волков развернулся и вышел из кабинета князя. Его ждал Приказ разбойных дел…

1

Разбойный приказ в городе Москва.

Приказ разбойных дел существовал на Москве давно, еще со времен Ивана Грозного. И ведал он делами по убийствам, грабежам, отравлениям, обманам и поиску татей, которые сии разбои учиняли. После указа государя Петра Алексеевича об образовании коллегий, появилась коллегия розыскных дел, которая и заменила собой приказ разбойный.

Но канцелярию с пыточным застенком до сих пор именовали «Разбойный приказ» по старинке. Так на Москве привыкли. А чиновника, что начальствовал здесь, именовали дьяком, хотя был он уже не дьяк, а коллежский советник.

Волков хорошо знал дьяка Лариона Гусева по многим делам. Был сей чиновник делу своему предан и честен, но слишком хорошо разбирался в коньюктурах московской жизни. От того его никто с места сковырнуть и не мог. Гусев отлично выходил из разного рода затруднительных положений и приобрел много влиятельных друзей.

Степан был ниже чином по табели о рангах чем Гусев, но канцелярия юстиц-коллегии, где он служил, стояла над разбойным приказом. Потому его встречали здесь как лицо начальственное.

Волков выпрыгнул из кареты и сразу увидел лежавшее во дворе тело, накрытое рогожей. Рядом стоял высокий детина-стражник с алебардой в руках.

– Где дьяк Гусев? – прокричал Степан Андреевич.

–В приказе, а где ж ему быть?

В этот момент выскочил из приказа сам Гусев, немолодой полноватый мужчина с козлиной бородкой и длинными усами.

– Доброго здоровья. Имею честь видеть надворного советника Волкова?

– А ты, Ларион Данилович, аль не признал меня? С чего так?

– Признал, Степан Андреевич, но кто знает, не загордел ли ты, и захочешь ли узнавать меня старика. Ведь в последний раз, когда мы виделись, ты надворным советником не был. А сейчас говорят, что и кавалером вскорости станешь.

– Я всегда уважал тебя, Ларион Данилыч. Есть разговор.

– Ладно, Степан, пойдем ко мне.

– Идем, Ларион Данилович.

В большой просторной горнице они уселись за большим столом, сплошь заваленным бумагами. Это были опросные листы.

–Ты, как всегда, завален работой, господин коллежский советник?

– Какой я советник, Степан. Дьяк Гусев. Так оно понятнее. Так меня здесь все зовут. А дел у меня хватает. Разбои на Москве токмо множатся. Хотел государь Петр Алексеевич извести их, но куда там! Наших людишек так просто не переделать.

– В этом ты прав, дьяк.

– Тебе дали произвести следствие по делу Кантемира, Степан?

– Да, Ларион Данилович. Повеление расследовать его пришло от самого Бирена. А сие следует понимать, как приказ ея величества государыни императрицы Анны Иоанновны.

– Слыхал о том. Ваш начальник канцелярии тебе специально-то дело сунул. Знает, кого можно подставить под топор. И как начало пошло?

– Да хуже некуда, – с горечью произнес Волков.

– Народ на Москве болтает, что де стал холоп княжий вурдалаком. Но не верится мне, что сие истина. Думаю байки. Но разве, то помешает слухам по Москве ползти?

– Эти слухи для меня хуже ножа, Ларион Данилович.

– А я тебе помогу в том, Степан Андреевич. Но расскажи мне в чем дело?

Волков рассказал о смерти холопа Тишки и спросил:

– Так ты думаешь, Ларион Данилович, Тишка убит без умысла?

– Кто знает, Степан? Резвый человечек был этот Тихон! Не люблю шибко резвых людишек. Они у меня всегда подозрение вызывают. Я много лет в разбойном, и много чего повидал. Эх, Степан. Жаль мне тебя.

– Да ты, Ларион Данилыч, дело говори.

– Всякую паскость тебе дают. Самое поганое для тебя твой начальник припасает! С чего он тебе это дело сунул?

– Дело загадочное. Сие как раз для меня будет. Да и высочайшее повеление сие расследовать имеется.

В двери постучали, вошел стражник.

– Чего тебе? – спросил дьяк.

– Посланный до господина Волкова, – сказал тот.

– Посланный? От кого?

– Из канцелярии Святейшего Синода! – сказал стражник.

– Началось! – Гусев посмотрел на Волкова. – Пропала твоя голова, Степан! Сам Феофан тем делом заинтересовался…

***

2

Дом Феофана Прокоповича, главы Священного Синода.

Степан Волков сразу поехал к Феофану. Сей визит никак отложить было нельзя. Коли зовет Прокопович в гости, то надобно бегом бежать, кабы владыка не обиделся.

Феофан был верным сподвижником Петра Великого и за эту верность государь назначил его вице-президентом Священного Синода. Был он жесток и к врагам жалости не имел. Много нехорошего про него говорили. Монашеская братия даже болтала, что знался Феофан с нечистой силой.