Литмир - Электронная Библиотека

По аудитории прошла небольшая волна смеха.

– Героизм и подвиг народа в Великой Отечественной войне, – как по бумажке тихо сказала сидевшая за первой партой крохотная девушка с фиолетовыми волосами.

– Война, значит? – Максим вдруг поднялся на ноги, обошел стол с противоположной стороны, небрежно уселся на столешницу и поглядел на класс. – Вопрос ко всем. Как вы думаете, что бы случилось, если бы русский народ проиграл в той войне?

В классе сделалось тихо.

– Начали бы пить немецкое пиво на семьдесят лет раньше, – раздался тихий голос откуда-то с задних рядов.

Неостроумная шутка, тем не менее, вызвала несколько смешков.

Максим тут же глазами отыскал отпустившего эти слова ученика. Им оказался крупный, коротко стриженный парень в толстовке с эмблемой одного из футбольных клубов города.

«Гляжу, ты тут самый умный, да?» – привычно собрался бросить Максим, но в последний момент успел сдержать грубость и сообразил, что здесь требовался иной подход.

– Тебя как зовут? – спросил Максим.

– Вася.

– Что ж, Вася, будь добр и разверни свою мысль.

– Ну… – парень неуверенно поднялся с места.

– Давай-давай, не очкуй, – в привычной легкомысленной манере приободрил его Максим, чем вызвал ещё несколько коротких усмешек. – За личное мнение я «парашу» ставить не буду.

Вася набрался храбрости и заговорил.

– Вообще, принято полагать, что нацисты собирались уничтожить чуть ли не всех русских людей. Но ведь у нас слишком большая территория, заводы, предприятия, да? Кто-то должен на них работать, добывать нефть, газ. И мне кажется, что немцы не стали бы уничтожать работоспособное население. А загнать всех людей в рабство тоже бы не получилось. К каждому ведь не приставишь охранника. Поэтому даже в случае победы им пришлось бы сотрудничать с нами и договариваться.

– То есть планы Гитлера по полному истреблению жителей Москвы и Ленинграда ты считаешь преувеличением?

– Историю ведь пишут победители, да? – пожал плечами юноша. – После войны советская пропаганда могла приписать нацистам что угодно.

– Полагаешь, что зверства нацистского режима, документально подтвержденное уничтожение людей в концлагерях и миллионы других военных преступлений им приписала пропаганда победителей?

– Нет, – напор Максима вогнал молодого человека в смущение, и он явно растерялся. – Конечно же, ужасы войны – это всегда страшно и несправедливо. Но мы ведь не знаем наверняка, что бы было в том или ином случае. В конце концов, Гитлер мог умереть, а новые власти сменили бы политический курс. Ведь его же пытались убить даже немецкие офицеры во время войны.

«Будь к ним снисходителен», – в ушах Максима как будто снова раздались слова Андрея. Стоявший напротив директора школьник сильно заблуждался в своих суждениях. Но только ли сам юноша был виновен в собственном невежестве? Или же ответственность за неверные выводы и пробелы в его знаниях частично ложилась и на взрослых, недодавших подростку нужных сведений?

Максим уже намеревался разразиться длинной тирадой и объяснить ученику всю ошибочность его мнения, но осекся. Интуиция подсказала, что подобные наставления в тот момент были не нужны. Юноша просто покивал бы головой и промычал что-то в ответ, делая вид, будто всё понял – но на самом деле не понял бы ничего.

Чтобы добиться успеха, Максиму стоило донести мысль иным способом.

– В любом случае это всё случилось давным-давно, – снова раздался голос ученика. – С тех пор люди наверняка поумнели и подобной войны уже больше не произойдет. К счастью, человечество вынесло нужный урок.

– По-твоему, ныне царит мир во всём мире? – сверкнул глазами Максим.

– В целом, да, – развел руками Вася. – Есть мелкие стычки, типа войны в Сирии. Но это ведь уже совсем другое дело.

– Мелкие стычки, – задумчиво повторил Максим, затем вынул из кармана смартфон и быстро потыкал пальцами в экран, после чего снова поднял глаза и обвел взглядом детей. – У всех в телефонах установлен мессенджер «Баззап»?

В классе зазвучали перешептывания.

– У меня нет, – донеслось откуда-то с задних рядов.

– Тогда отбери у кого-нибудь телефон, – отрезал Максим и после очередного приступа смеха учеников добавил. – Шучу. Просто присоседься к кому-нибудь. В строке поиска найдите группу «Класс 1999 года», которую я только что создал.

– Почему 1999 года? – спросил сидевший за первой партой кучерявый толстячок в больших очках. – Сейчас же 2017-й.

– Фильм такой был, – ответил Максим. – Про школу. Посмотришь на досуге. Так, все нашли группу?

– Да, – хором подтвердило большинство учеников.

– Отлично. А теперь – внимание на экран.

Через несколько секунд телефоны в руках учеников одновременно пиликнули от нового сообщения. На дисплее высветилась фотография крохотной смуглой девочки лет двенадцати в белом платье с узором. По бокам, держа девочку за руки, стояли её родители.

– Знакомьтесь, это Дерья Шарипова, – сказал Максим. – Кстати, её имя переводится с персидского как «океан». Хорошая девчушка, отличница, играет на фортепиано.

Максим обвел пристальным взглядом класс. Ученики вглядывались в крошечные экраны своих телефонов.

– Точнее – играла, – холодным голосом добавил Максим. – До тех пор, пока не погибла четверть века назад во время гражданской войны в Таджикистане – одной из «мелких стычек», которые, как нам только что объяснили, вовсе и не войны даже, а «совсем другое дело».

Директор с прищуром посмотрел на притихшего коротко стриженного здоровяка в кофте с логотипом футбольного клуба.

– Дерью вместе с мамой и папой – они тоже есть на фото – расстреляли в упор в их собственном доме. А вот ещё одна жертва «мелкой стычки».

Телефоны в классе снова синхронно издали звук-уведомление о входящем сообщении. Теперь на экранах появилась фотография молодого высокого парня.

– Аслан был лучшим спортсменом своей школы. Бегал как ураган, а прыгал как кузнечик. И ему, можно сказать, повезло. Аслан не погиб в том «совсем другом деле». Ему просто оторвало ноги на мине.

По классу прошлась волна нервных вздохов.

– А вот Париса Такоева, – Максим отправил ученикам третье фото. – Во время всё той же «мелкой стычки» её родителей сожгли заживо, а её несколько часов насиловали, после чего перерезали горло и бросили в канаву. Чудо, что она выжила.

Максим хладнокровно показывал сидевшим напротив школьникам фотографии своих друзей, с которыми провел детство в Таджикистане. Мужчина давно хранил эти старые снимки. Сначала они лежали в коробке среди других его вещей, позднее – в оцифрованном виде перекочевали на жесткий диск компьютера, а затем – в память смартфона. Иногда, в трудные моменты жизни, когда всё шло наперекосяк, Максим открывал эти фотографии и внимательно вглядывался в лица близких людей, большинства которых уже давно не было в живых. Воспоминания об их судьбах помогали Максиму трезво оценивать окружающий мир, различать настоящие беды и мелкие неурядицы, не предавать значения житейским невзгодам. Образы этих друзей часто напоминали Максиму о ценности его собственной жизни. И этого напоминания было достаточно для того, чтобы двигаться дальше и преодолевать любые трудности.

Без всякого стеснения, грубо и прямолинейно Максим вывалил истории об их искалеченных судьбах на сидевших напротив него учеников в надежде, что чужие трагедии помогут этим детям смотреть на окружающий мир без лишних глупых иллюзий. И попытка Максима возымела успех. С каждой новой фотографией лица учеников становились всё более серьезными, вместо безучастности и безразличия у них в глазах проступали сожаление, сострадание и грусть.

– Все эти ребята стали жертвами одного-единственного вооруженного конфликта – гражданской войны в Таджикистане, – сказал Максим, убирая телефон в карман. – Наверное, по сравнению с Великой Отечественной войной она действительно может казаться мелкой. Вот только могу с вами спорить на что угодно – убитым людям было абсолютно пофиг, мелкой ли выглядела та война или крупной.

10
{"b":"806580","o":1}