– Тяжко мне на сердце, Марыська, –  вспомнился ее собственный голос. Она  сидела разодетая в соболью шубу, чувствуя, как страшное предчувствие пробирает ее, словно мороз.

Она ехала в санях, нахохлившись дорогими мехами, и сверкала на морозном солнце самоцветами.  Ее ноги были прикрыты медвежьей шкурой. На коленях она держала ларец  с золотом.

– Барыня, вам что? Сон дурной приснился? – всплыл в памяти  удивленный  голос Марыськи. Ей по такому случаю  красный сарафан пошили и  новую душегрейку жаловали.

– Да бросьте вы, барыня! Пустое это! Вот моей матушке перед свадьбой тоже много чего снилось! И как бисяки ее за волосы таскали! Но ничего, год назад померла только!

– Как будто случиться что-то должно, –  вспомнилось ей, как снег порошил шкуру, а холодные снежинки обжигали лицо. – Ой, чую беду я, Марысь. Сердцем чую… Да откуда придет, не ведаю…

– А я не беду! Я мороз чую! Ой, замерзла я! – вспомнилась Марыся, которая всю дорогу глядела с завистью на дорогие меха. – Вам –то, небось, тепло! Вон как батюшка расстарались! В соболях, небось, никакой мороз не страшен!

– Что-то страшно мне, – она словно не слышала, что ей говорят. Ее глаза смотрели в бесконечный коридор снежинок.  – Что-то случится, Марысь….

– Да кому суждено сгореть – не потонет! А у меня свой оберег есть! Батюшка его на ярмарке на пуд соли выменял! Никакой нечистый меня не возьмет! Ни Леший, ни Водяной, ни Карачун! Так батюшке и сказали! Иначе бы он пуд соли не отдал бы! – вспомнилось, как утешала бойкая Марыська, вертя в руках какую-то деревянную фигурку. – Перед свадьбой енто всегда так! Во всем приметы плохие чудятся! Вот, когда моя бабка замуж выходила, так на свадьбе платок обронила. Жених платок поднял и вскорости помер!

– Как на погибель еду, – вспомнился ей собственный шепот. На ее ресницах застыли снежинки так, что веки сонно потяжелели. «Но!», – прикрикнул конюх, выезжая на замерзшее озеро.

– Барыня! Барыня!–  вспомнился испуганный голос Марыси. Девка вертелась на месте и трясла  ее за рукав шубы. – Кажись лед…. Барыня! Лед! Слыхали? Лед!

– Крак! Крак! – слышался хруст льда под полозьями.

– Гони! – внезапно с ужасом крикнула она конюху, едва не выронив ларец с приданным. – Гони, Матвей! Гони! Гони, родненький!

– Барыня! Барыня! Лед! –  кричала Марыся, глядя на нее страшными глазами. Она вцепилась в ее руку, пока сани неслись по тонкому льду.  – Лед под санями треснул! Барыня! Потонем ведь!  Барыня!

Лошадь встала на дыбы и с грохотом опустилась на лед. «Куды! Ну тебя!», – кричал конюх, размахивая хлыстом.

Лед растрескивался, покачивая сани. Марыська завизжала так, что, казалось,  ее услышали на том берегу.

Это последнее, что она помнила.

– Слова заветные, – промелькнуло в голове.  Она что есть силы сжала в руке оберег няни. Замерзшие губы шевелились, пока над головой угасал последний свет.

Отступи беда – кручинушка,

Пощади мою судьбинушку

От жениха лютого,

В меха укутанного,

От сердца ледяного,

От слова злого…

Не стели нам вьюга метель

Покрывало – постель…

Мой наряд не заметай

Инеем не украшай….

Не целуй меня ветром в уста жаркие,

Не мани дорогими подарками…

Я не стану твой на постели снежной…

А вернусь к своей матушке безутешной…

Пусть кто угодно за меня сгинет,

 Пусть чьи угодно уста под тобою стынут…

 Ветры буйные летите…

Кого – угодно разыщите…

 Пусть она вместо меня будет…

 Пусть ее стужа любит….

Обойди мой шепот всю землю и все времена…

Найди ту, кто вместо меня к тебе прийти должна…

Как будто сама вода содрогалась от каждого слова. Как будто сам лед дрогнул и загудел… Откуда-то там, наверху поднялся ветер, а с ним и метель.

– Ой, барин осерчает, – выл конюх. – Не довез девку! Кто знает, может так лучше! Грех на душу брать не стал! Прибрал бы ее Карачун, и дело бы с концом! А теперича, что я барину скажу?  Он же с меня три шкуры спустит!

– Чуете! – затаилась Марыська. – Чуете,  словно голос барыни в метели завывает! Не пойму, че говорит?

Рыбаки божились, что в метели шепот слышали: «всю землю, и все времена… Ту, кто вместо меня …. Должна…».

– Мне одному чудится, что метелица по-бабьи завывает? – спросил молодой рыбак, прислушиваясь.

И тут Марыська рванула к проруби, вырывав косу из рук парня.

– Стой, куда ты! – кричали ей вслед. Но девушка бежала по тонкому льду к огромной полынье.

– Жива, живехонька! Помогите! Люди добрые! – кричала она. И тут показалась рука, которая цеплялась за лед. – Помогите! Заклинаю! Сама не осилю!

Что есть силы рванув руку наверх, Марыська  вытащила замерзшую девушку и протащила по льду.

– Ой, батюшки! – выдохнула девка, как вдруг лед под ее ногами провалился. И она с головой ушла под воду.

Ветер поднимался над домами и покосившимися избами, над золотыми куполами, над  крепкими стенами. Он уносил этот заговор подальше от огромной полыньи. Ветер  пролетал города и села, пронизывая их насквозь… Он шуршал в заиндевелых деревьях, звенел сверкающими сосульками, поднимал поземку, гудел в трубах…

«Та, кто вместо меня… ».

Он обдувал каждую, кого встречал на своем пути…  Он искал ту, которой суждено или растопить ледяное сердце или сгинуть в ледяных чертогах.

И наконец-то нашел ее…

«Ой, у меня есть подкурить! Специально с собой  в лес беру зажигалку!», – дрожащая рука с носилок протянула зажигалку к сигарете волонтера. Тащим по буеракам.  Искали три дня. Ни отблеска, ни огонька, ни костра, ничего. Думали уже все!

101 повод бросить курить от волонтеров,

разыскивающих пропавших людей

– Ежик! – гнусаво орала я, пробираясь по сугробам. Колючие ветки драли куртку.  – Ежик! Ежик! Тебе что? Ответить сложно! Ежик! Это Лиса Один.  Кажись, Носок нашелся! Его следы ведут к озеру!

Со стороны это было похоже на бред сумасшедшего в зимнем лесу. Особенно, когда ноги по самое колено погружаются в сугроб.

– Лиса один! Лиса один! Прием! Белка, ты? – внезапно зашуршала рация. – Белка, прием! У нас тут Еремина и Шепелев! Шепелева видели в лесу с вертолета! Он убежал от вертолета! Третий раз!

– Дедушка видел в лесу НЛО! – выдохнула я, зорко осматриваясь по сторонам.  –  НЛО видело в лесу дедушку и передало по рации…

– Что с Носком?  – прошелестела рация.  – Ты-то сама как? Сейчас ребята еще подъедут. Звонили. Ты хоть отдохнешь!

Что с Носком! Три человека нас осталось! Остальные дернули на работу! И двое местных! Вот что с Носком! Третий день ищем!  Позавчера нам решили помочь МЧС. Они катались с сиреной вокруг леса. «Иди на звук!», – как бы намекали они, только усугубляя ситуацию. Они прокатились, потом уехали тушить пожары, оставив нас наедине с окончательно заблудившимся потеряшкой.

Обычный человек знает. Мох растет с севера,  с юга ветки пушистей, солнце садиться на запад. Зато как приятно замерзать в глухом лесу, зная, что ты не прогуливал уроки по ориентированию на местности!

– Свежие следы у меня! Отправляю координаты!  – рявкнуло в приемник мое простывшее горло. –Немирову нашли?

– Пока ищем! Телефон разрядился у нее! Высылаю группу по твоим координатам! Следы точно свежие? Елка уже передает информацию!

Если вы потерялись в лесу, ваша главная задача первым делом – посадить телефон! Так считают почти все, кого мы ищем.

Первым делом нужно позвонить родным и сорок минут с рыданиями и истериками рассказывать про то, что вы заблудились, вам холодно и страшно, а вокруг темным-темно. Если вам вдруг начнут задавать вопросы, то нужно твердить, что вам темно и страшно. И ни в коем случае не прояснять ситуацию, что есть с собой, что по самочувствию и есть ли какие-то особые приметы местности!

В довершении, если ловит связь можно запилить пост, ответить друзьям на сообщения и позвонить начальству, тете из Саратова, дяде из Тамбова, чтобы не волновались и спасали побыстрее!