Как в той притче про аборигена под пальмой с бананами, который поставил в тупик предпринимателя тем, что он уже сидит и ничего не делает, а второй только к этому стремится, предлагая эти бананы продавать.

Хорошо, от желаний и проблем тем самым можно избавиться, но смысл куда-то пропадает.

И здесь многие находят его в духовном развитии. В слиянии с богом, просветлении, самадхи, глубоком трансценденте, выходе из бренного тела и прочих интроспективных[1] спецэффектах.

Подобные состояния имеют место, но разве смысл прихода в пространство-время в том, чтобы отсюда быстрее уйти? Или вырастить организм из триллионов живых клеток с самым функциональным среди всех существ мозгом, чтобы сидеть и созерцать происходящее? Это уже духовный эгоизм.

Такая духовность – побег от ограничений за кулисы реальности. Причем в самонадеянном одиночестве.

Не подумай, что я нигилист[2] и пытаюсь выехать на существующих социально-духовных противоречиях. Но такой подход – это как надуться в обиде на материальный мир и пытаться сидеть без кислорода. Самое забавное, что даже задохнуться назло не получится – всё равно через пару минут сделаешь глубокий вдох.

От ограничений избавиться не получается, убежать от них – тоже. Драма, самоубийство, перерождение.

Но ты листай дальше, в этом всё еще есть смысл.

Мы определили, что на пути реализации любого существа естественным образом встают ограничения.

Есть два наиболее распространенных способа его прохождения:

1. Путь Джедая. Встать лицом перед натиском ограничений и махать световым мечом, попутно подтягивая навыки акробатики и управления силой.

2. Путь Будды. Стоять на месте с закрытыми глазами, следуя принципу: если Магомед не идет к горе, то и гора не идет к Магомеду. Полагаю, что Будда имел в виду другое, но понимают его многие примерно так.

По сути, оба предложенных пути – фикция. Но, чтобы понять, почему я так считаю, разумно для начала прояснить, что вообще собой представляют ограничения.

Начнем с того, что весь материальный мир – одно большое ограничение. Физика и механика, анатомия, время, расстояние – всё держится на законах, которые имеют четкие величины и лимиты. Сами по себе ограничения вне контекста наших действий имеют сугубо нейтральный окрас и становятся препятствием, только когда мы сталкиваемся с невозможностью их преодолеть.

Любая форма пространства представляет собой набор ограничений. Например, что кухонный стол делает таковым? Определенные ограничения в высоте, ширине, материале и расположении в доме. Если немного уменьшить данные величины, то получится табурет.

Так же, как зеленый цвет, максимальная длина прыжка и температурные ограничения метаболизма лягушку делают лягушкой, а не кенгуру.

Таким образом, ограничения пространства определяют его форму, как и форму его содержания. Как это делает тень при наличии источника света.

В этом смысле набор ограничений является кодом пространства, меняя комбинации которого, можно получить различный наблюдаемый результат. На этом принципе также строятся музыкальная гармония, цветовая палитра или спектр запахов.

Ограничения начинают приносить дискомфорт при сравнительном несоответствии возможностей (что также является набором ограничений пространства) человека в процессе реализации его стремлений. Например, роста не хватает, чтобы сесть на табурет. Денег – чтобы купить новый BMW. Опыта – чтобы зайти на нем в эпичный занос.

С самого детства ребенок уже пробует вставить шар в круглое отверстие или силой запихать его в треугольное, сопоставляя один набор ограничений в размере и форме с другим.

В этом контексте отказ от желаний и действий действительно устраняет дискомфорт, как и само ограничение, ибо ограничивать становится попросту нечего.

И здесь мы подходим к корректному пониманию явления зависимости. Я сейчас не про героин и игровые автоматы. Любая обусловленность одной формы от другой порождает соответствие или несоответствие по заданным характеристикам. К примеру, работа двигателя зависит от формы поршней, фотосинтез растений – от наличия солнечных лучей, выбор канала на ТВ – от программы телеэфира.

То есть зависимость – это условие соответствия набора одних ограничений набору других. Как ощущение холода – определенная комбинация температуры организма и температуры внешней среды.

Таким образом, даже столкновение с цветком на лужайке порождает зависимость рецепторов от его аромата.

Отсюда следует, что зависимость также не является чем-то деструктивным сама по себе, и правильнее будет использовать здесь слово «взаимообусловленность».

В положительном смысле мы называем ее связями, которые предлагают нам новые возможности. Например, связь с удобными кроссовками позволяет быстро бегать по лесу. В нейтральном смысле – условиями, которые предлагается выполнить для получения результата. Например, померить те же кроссовки, без чего понять их пригодность не получится. И, наконец, в негативном, уже как то самое ограничение – отсутствие необходимого размера кроссовок, без которого по лесу придется бегать босиком.

Зависимость в самом негативном контексте возникает как потеря чего-то критически важного для нормального функционирования при отсутствии какого-либо конкретного объекта. Это может быть как кислород, так и сигарета.

Пора сделать абсолютно логичный вывод, что существование априори невозможно без наличия в пространстве ограничений и зависимостей. За счет них существует вся наблюдаемая (воображаемая) реальность.

Следовательно, и стремиться к их полному исключению – абсурд. Дело здесь в другом – в возможности их выборочно устранять, свободно видоизменять или даже создавать (!). Именно такие условия и являются необходимой средой для того, что ты называешь творчеством, – неограниченность в возможностях.

Получается, что управление реальностью и творчество – понятия тождественные. Смотри, какая подмена понятий: готов поспорить, изначально управление реальностью показалось тебе синонимом доминации и подчинения. По сути же это стремление к неограниченным возможностям или свободе выбирать ограничения.

Как ты думаешь, почему многие люди стремятся к власти и даже доходят до тирании и диктатуры? Они ошибочно полагают, что это единственный способ получить свободу. Почему ошибочно, поговорим позже. То есть контроль и диктатура здесь являются не самоцелью, а единственно известным средством ее достижения.

Теперь возвращаемся к желанию, которое порождает ограничения. Прикинь, здесь всё совсем наоборот – это ограничения порождают желание. Потому что второе лишь свидетельствует первое. Проще говоря, если ты чего-то хочешь, значит, у тебя этого нет. Если у тебя этого нет, значит, что-то ограничивает его появление. Время, деньги, расстояние – не важно. Ты не хочешь то, что уже у тебя есть, или то, что тебе не нужно. Факт нужды свидетельствует зависимость, а та, в свою очередь, – ограничения.

Что там насчет того, чтобы отказаться от желаний? Какой в этом смысл?

Да хоть ты пальцем заткни себе хотелку, осознание наличия ограничений всё равно будет вызывать зуд вокруг. А всё потому, что от природы ты стремишься к творчеству и созиданию, а не к сидению под деревом в позе лотоса. Даже на уровне инстинктов своего тела – зачатие ребенка самый невероятный акт творчества и созидания. Можно и сидя под деревом создавать целые миры, но это не имеет ничего общего со всеми этими созерцаниями.

Что делать с горой нереализованных желаний, мы обязательно разберем на страницах этой книги, а пока лови гранату:

Цели – это ограничения в самом деструктивном смысле.