© Харвест», 2001

В Древней Греции предфилософская мифология нашла свое выражение главным образом в эпических произведениях Гомера «Илиада» и «Одиссея» и особенно Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) – «Труды и дни» и «Происхождение богов».

Об основах жизни древних греков, об их религиозных и нравственных представлениях мы узнаем из литературных памятников, из коих гомеровские и гесиодовские – главные. Первые изображают героический по определению Гесиода век – четвертый, а вторые – пятый век людей, век железный. Точка зрения этих двух философов различная: у Гесиода более обыденная; но понимание нравственных вопросов одно и то же. Подобно тому как в «Теогонии» Гесиода можно видеть некоторую реакцию против антропоморфизма Гомера, точно так в его «Трудах и днях» заметна реакция поселянина и мирного гражданина против воинственных стремлений гомеровских героев.

В «житейском» понимании мифы – это античные старинные сказания о сотворении мира и человека, а также рассказы о деяниях древних богов и героев – поэтические и причудливые. Однако сравнительно-историческое изучение широкого круга мифов различных народов мира позволило установить, что мифы – это не просто сумма или даже система «наивных» рассказов древних. Круг тем, сюжетов, охватываемых ими, – вопросы происхождения мира, человека, тайны рождения и смерти и др. – затрагивает широчайшие, буквально «глобальные» проблемы мироздания.

В отличие от мифов, легенды (от лат. legenda, «то, что надлежит прочитать») – фольклорные произведения, объединенные наличием элементов чудесного, фантастического, но воспринимаемого как достоверное. Легенды менее сакральны. В них описываются события более поздние, нежели в мифах, – события, происходившие на границе исторического и мифологического времени или в историческое время.

История человечества буквально «закодирована» в мифах. Чтобы понять ее, необходимо посмотреть на события и героев мифов сквозь призму жизненных реалий. И тогда откроется любопытная вещь: боги существенно отличаются от людей бессмертием. Бессмертные боги едят амброзию и запивают ее нектаром. Гомер в «Илиаде» недвусмысленно говорит, что морская богиня Фетида, умащивая тело погибшего Патрокла[1] божественным нектаром, таким образом сберегает его труп от тления. Согласно ее замыслу «тело его невредимо и даже прекраснее будет». «Так говорила и дух дерзновеннейший сыну вдохнула, другу ж его и амброзию в ноздри, и нектар багряный тихо вливала: тело его да невредимым будет!» Поясним еще, что Фетида – мать Ахилла. Теперь становится понятным, что поступок Фетиды должен расцениваться как незаурядный даже для обитателей Олимпа. Ведь амброзия и нектар предназначались только богам.

Когда же пищу богов давали живым людям, то она служила лекарством против смертельных ран, душевных расстройств и старческой немощи. В той же бессмертной поэме Гомера Бог Богов, громовержец Зевс поручает Афине (богине мудрости и справедливой войны) помочь Ахиллу, придать ему бодрости накануне близкой битвы: «Шествуй, Афина! Нектаром светлым с амброзией сладкой грудь ороси Ахиллу, да немощи он не поддастся».

Все живое на Земле не бессмертно. И, может быть, именно поэтому тема бессмертия всегда волновала умы людей. Из глубокой древности до нас дошло немало мифов и легенд о бессмертных богах, о различных источниках вечной жизни и о людях, достигших вожделенной цели – физического бессмертия.

Мысль о том, что божественная справедливость может простираться и за пределы земной жизни, была первоначально чужда грекам, по всей вероятности, потому, что сама идея бессмертия не была достаточно определенной (представлений о личном бессмертии нет ни у Гомера, ни у Гесиода).

Гомер – легендарный древнегреческий эпический поэт, которому со времен античности приписывается авторство «Илиады» и «Одиссеи». Легенды рисуют Гомера слепым странствующим певцом, одним из аэдов. За честь называться родиной Гомера соперничали семь городов. Легендарный образ Гомера породил в науке гомеровский вопрос, который из проблемы авторства трансформировался в совокупность проблем, касающихся происхождения и развития древнегреческого эпоса.

Отрывки из Гомера приводятся в переводе В. В. Вересаева по изданиям: Илиада. М.; Л., 1949; Одиссея. М., 1953. Подбор фрагментов выполнен А. Н. Чанышевым.

Сон-усладитель немедля владычице Гере ответил:

«Дочь великого Крона, богиня почтенная Гера!

Всякого бога другого средь всех небожителей вечных

Я бы легко усыпил; и теченья реки Океана

Я усыпил бы, – его, от которого все происходит.

К Зевсу ж Крониону я ни за что подойти не посмел бы.

(«Илиада» XIV 242–247)

Я отправляюсь взглянуть на границы земли многодарной,

Предка богов Океана проведать и матерь Тефию…

(«Илиада» XIV 200–201).

…Евринома, – Дочь Океана, в себя же текущего кругообразно.

(«Илиада» XVIII 398–399)

Яркое солнце, покинув прекрасный залив, поднялося

На многомедное небо, чтоб свет свой на тучную землю

Лить для бессмертных богов и людей, порожденных для смерти.

(«Одиссея» III 1–3)

Либо, схвативши, швырну я ослушника в сумрачный Тартар,

Очень далеко, где есть под землей глубочайшая бездна,

Где из железа ворота, порог же высокий из меди, —

Вниз от Аида, насколько земля от небесного свода.

(«Илиада» VIII 13–16)

Дочь кознодея Атланта, которому ведомы бездны

Моря всего и который надзор за столбами имеет:

Между землею и небом стоят они, их раздвигая.

(«Одиссея» I 52–54)

Так меж собой они бились, и гром возносился железный

Через пространства эфира бесплодного к медному небу.

(«Илиада» VIII 13–16)

…Бессмертная кровь у богини, —

Влага, которая в жилах течет у богов всеблаженных:

Хлеба они не едят, не вкушают вина, потому-то

Крови и нет в них, и люди бессмертными их называют.

(«Илиада» V 339–342)

Сходны судьбой поколенья людей с поколеньями листьев:

Листья – одни по земле рассеваются ветром, другие

Зеленью снова леса одевают с пришедшей весною.

Так же и люди: одни нарождаются, гибнут другие.

(«Илиада» VI 146–149)

Меж всевозможных существ, которые дышат и ходят,

Здесь, на нашей земле, человек наиболее жалок.

(«Одиссея» XVIII 130–131)

О, да погибнет вражда средь богов и средь смертных, и с нею

Гнев да погибнет, который и мудрых в неистовство вводит!

(«Илиада» XVIII 107–108)

– Не утешай меня в том, что я мертв, Одиссей благородный!

Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату

У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать.

(«Одиссея» XI 488–490)

Взял родитель Зевес золотые весы и на чашки

Бросил два жребия смерти, несущей страдания людям, —

Гектора жребий один, а другой Ахиллеса Пелида.