Наталья Самошкина Родилась на Дальнем Востоке, в городе, носящем красивое мужское имя – Артём. В связи с тем, что отец был военнослужащим, стала путешественником через месяц после появления на свет, и до окончания школы переезжала с семьей через каждые три-четыре года. С 1988 года по нынешний день проживает в Санкт-Петербурге. Интуитивный художник и поэт, творящий не по плану, а благодаря тонким ощущениям. Пишет стихи и прозу в самых разных стилях: от произведений для детворы до мистико-эротической прозы для взрослых. Вдохновляется созданием хокку и танка, любовной лирики и философских размышлений, стихотворений о природе и магических узороплетений. Ведьма из клана Огненного Дракона, энергопрактик. Ведьмовское имя – Найра. Несколько раз была номинантом национальной литературной премии «Поэт года». В 2021-м стала финалистом национальной литературной премии «Писатель года». То ли звёзды присыпаны снегом… То ли звёзды присыпаны снегом, То ль сугробы в небесной золе… Синим пятнышком прячется Вега. Стрелки судеб почти на нуле. Что изжито, собою измеришь. Изгоняя, притянешь вдвойне. Не тверди, что старательно веришь, Если путь не нашёл при Луне. Год окончится, чтобы начаться С прежних троп и забытых узлов. Значит, жизнь не спешит обрываться В толкотне из запросов-углов. И пока наглядеться не можешь Всей землёю на всполохи звёзд, Ты, себя изменяя, тревожишь, Выпрямляясь в свой истинный рост. А я не спешу подгонять снегопады… Над городом чайки кричат о рассвете, О долгих дождях, промочивших декабрь. Кораблик на шпиле – янтарной конфетой — Сверкает сквозь серую с розовым хмарь. Торопятся люди пройти по досóчке, Проложенной жизнью сквозь волны погод, Стараясь поставить асфальтово точку И встретить обещанный радостный год. А я не спешу подгонять снегопады, Короткие дни и волненье синиц. Случается то, что действительно надо — От тёплого хлеба до заспанных лиц. На озере осень… На озере осень в скорлупке каштана Плывёт по волнам, словно слово – в молве. И куполом светлым природного храма Запуталось солнце в угасшей траве. Колеблются эхом страницы осины, Бросая на ветер обложек узор. И рыжей листвой, словно тёплой сангиной, Красуются лисы у полога нор. Лист альбомный закрутился… Лист альбомный закрутился, Став ушедшим ноябрём. На дорожках снег обжился Самозванцем – не царём. Говорят, ещё дождями Будет щёлкать нас декабрь, Подновлять крупой-гвоздями Старый год – закрытый ларь. Зимний дуб листвой-гирляндой Целый день, как кот, шуршит. Парк – остывшею верандой — Засыпает. Дремлет. Спит. Змейка и Змеелов Ты идёшь за спиною у снега, Повторяя за вьюгой слова: «Жизнь без страсти невзрачна и пега, Как пожухлая – в осень – трава». Я танцую на крохотной сцене, Где вмещается карий рояль, Повторяя: «Любовь лишь в обмене!» — И бросаю подснежно вуаль. Ты сидишь на лоскутьях скамейки, Выплетая из сердца смешок: – Сколько силы в танцующей змейке! Обхватить бы стремительность ног! Я скольжу между светом и тьмою, Оживляя засохший миндаль: «Капля яда вдруг станет росою, Если чувства изведают даль». Мы идём за спиною у снега, Запалив белый иней ветвей. «Посмотри, пляшет в вечности Вега!» – Сколько в мыслях на вечер затей! Любовь, как барвинок… Любовь, как барвинок, доводит понемногу Одних до пламени, других – до алтаря. Цветок же льнёт беспечностью к порогу, Лишь тонкий запах страннику даря. Как много слов и признанных значений Вложить спешат в прохладу лепестков! А барвинок – всего лишь скромный гений, Посланник стойкий леса и лугов. Доски на мосту По шёлку – пятна увлечений, Осколки дней и швы от ран, Печать сургучная от мнений И с кем-то «вытертый» роман. Наряд стал тесен от пригожья, От норм, в которых жизни нет. И вот иду по бездорожью, Забросив прошлое в кювет. И по крупице собираю Свою святую наготу, В которой нет ключей от рая, А только доски на мосту. Горчащие алым В корзине – тюльпаны, несмятые в буднях, Горчащие алым в обход февраля. Хоть снег завалил предсказанья полудня, Цветы учат жить, бесконечно любя. Подвязана ручка плетёная лентой, Чтоб встречный нашёл этот праздник в себе До вспышки, до вздоха, до «соли» момента, До жёлтой пыльцы на припухшей губе. В корзине – тюльпаны, взволнованно-свежи, По-девичьи жадны к всезнанию утех, Но только не жаждут быть даром невежи, Который в них видит «три стебля – для всех». |
