Плещей спрашивал, можно ли пристать к берегу для торговли, гот не возражал и разрешал причалить в любом свободном месте.

Лодки причаливали к берегу по одной, гребцы сушили весла. Все имеющиеся у нас луки были изъяты довольно внушительной портовой стражей и помещены на временное хранение, остальное оружие — топоры и ножи были оставлены при нас.

В нетерпении я бил копытом. Дело в том, что и у готов и у сарматов можно было разжиться многими полезными и нужными товарами, о которых я уже упоминал. Так как и первые, и вторые активно торговали с понтийскими провинциями, а готы, к тому же, уже два десятка лет к ряду терроризировали Римскую империю, совершая грабительские набеги и воюя с ее восточными провинциями. И если я верно сопоставил даты, и Дмитрию не изменяет память и историки, то готы … ост, вест .. вольют свою сперму по всей римской Европе.

Часть команды сошла на берег, а большая часть осталась у причала сторожить лодки и товар. Тут уж меня и сами черти не удержали бы, я тоже сошел на пристань и со всей решимостью примкнул к Плещею под его неодобрительные взгляды, но купец, воздержавшись от комментариев, промолчал. И вот такой вот компанией в составе восьми человек во главе с купцом мы и пошли на местное торжище.

Рядом с речным причалом стояло два десятка телег с впряженными в них мощными сарматскими лошадями. Несколько готов принялись окликать и подзывать к себе Плещея, предлагая ему свои извозчицкие услуги по доставке нашего груза прямиком на рынок. Плещей от подобного сервиса лишь отмахивался.

Привычных, классических таких торговых рыночных рядов я не обнаружил, потому как торговля здесь велась оптовая. Готы, подобно собакам, сидели в каких-то глинобитных будках и продавали свой товар, в основном понтийский — от продовольствия и вин до украшений, одежды, оружия, доспехов и металлов. Часть увиденного мною оружия являлось местного производства, некоторые товары были явно сарматского происхождения. В этих торговых будках товара было выложено немного, основные склады готских торговцев находились в их бурге за крепостным валом.

Проходив так по торгу полдня, мы так ничего не купили и не продали. Плещей просто интересовался имеющимся у готов товаром, приценивался, болтал с торговцами о погоде и все в таком духе.

Вскоре вернулись назад к своим, и чтобы не платить налог на охраняемой речной пристани, по повелению Плещея, отплыли чуть поодаль от причала, дабы расположиться прямо на необорудованном берегу.

И на следующий день мы ничего не покупали и лишь опять бродили по местному рынку как неприкаянные. На мой вопрос «почему?», Плещей ответил, что товаров пока мало, как и продавцов, еще больше торговцев подтянутся к 21 августа, когда славяне отмечают праздник бога ветра Стрибога, родившегося из дыхания Рода. Поэтому-то, только послезавтра купец был намерен как следует расторговаться нашим товаром и закупить импортный, главным образом железное оружие, ну а у меня на мой же собственный товар были совсем другие хотелки.

Так мы и провели на берегу два дня.

И вот, наконец, настал тот долгожданный день и час, как семеро драговитов несли образцы наших товаров, в том числе и моего собственного производства. Лично я шел, подобно Плещею, налегке, прихватив с собой только спиртовую зажигалку самого простого открытого типа и огниво.

Если с традиционными товарами нашего экспорта — с мехом, медом, воском и реэкспортированным янтарем удалось произвести торговый обмен довольно просто и без лишних заморочек, то с товарами моего производства пришлось нам вдвоем с Плещеем провести чуть ли не целую рекламную акцию. И если о дегте, завезенным в прошлом году готы уже были наслышаны и без вопросов обменяли бочонки с дегтем на ножи и топоры, то остального моего товара они просто не знали, кроме, пожалуй, льняного масла — пару немецких знатоков бывавших в империи смогли его опознать.

Само же масло я обменял на семена капусты и огурцов у того же самого купца, что в прошлом году продал Плещею морковь, редьку и репу и тогда же он от драговитского купца получил заказ на семена огурцов и капусты, сегодня эта предварительная договоренность была исполнена и сделка закрыта. Все эти вышеназванные овощи уже давно и успешно культивировались в Римской империи, просто до нас пока не доходили. Да и готы, как я заметил, морковь, капусту и огурцы вообще не употребляли в пищу, в отличие от редьки и репы — эти овощи они уже понемногу распробовали.

Мы вдвоем с Недачем и готским купцом дошли до места нашей стоянки, спрятали семена и передали ему уговоренное количество льняного масла. А потом уже я прихватил свои ремесленные поделки — образцы раскрашенной деревянной посуды и вместе с Недачем пошли искать на них покупателя.

Обошли торговцев с телег, продающих главным образом вино, отрезы ткани и продукты питания, углубившись в бронный ряд, где готские купцы в своих глинобитных конурах торговали оружием, железным инструментом, металлами, доспехами в основном кожаными. Но были там и редкие примечательные образцы металлических доспехов — сарматских и римских. Вот к одному из таких торговцев я вместе с Недачем и направил свои стопы.

Мы подошли к «будке» с деревянным навесом у входа. На скамейке под навесом охлаждал в теньке свои кости гордо восседал небольшой, тщедушный дедок с седыми волосами. Вытащив из заплечного мешка изделия художественного промысла, заговорил с ним на древненемецком:

— Продаю это купец, могу много такого товара обменять на вот этот твой римский панцирь.

Готский купец выслушал меня и вроде как понял, но ничего не ответил, лишь протянув свои ручонки к товару. Он долго и с явным интересом крутил в руках, нюхал и скреб ногтем разукрашенную масляными красками и покрытую олифой деревянную чашку ...

Долго мы с ним в тот день торговались, даже Плещей, распродавший деготь, успел к нам присоединиться. В итоге сторговались и совершили сделку с готом. Не последнюю роль в этом вопросе сыграло и то обстоятельство, что я ему рассказал, как наносить на разные, в том числе глиняные поверхности краски и затем покрывать их олифой или просто одной олифой без красок. Технологии получения из охры красок я ему, естественно, открывать не стал. Обменял всю имеющуюся у меня раскрашенную посуду, масляные краски на основе охры, олифу и одну спиртовую горелку с запасом смертельно опасного метилового спирта (подчеркнул это обстоятельство и мне кажется, что оно гота заинтересовало даже больше, чем сама горелка) на … (!!!) аж целый римский пластинчатый панцирь, так называемую «lorica segmentata» — знаменитый и наиболее распространенный доспех римского легионера. Доспех состоял из сравнительно крупных горизонтальных пластин, соединенных друг с другом ремнями, заклепками и застежками. Сегментированная кираса дополнялась наплечниками и птеругами, а также шлемом с плюмажем.

Сама по себе пластинчатая броня мне была интересна не в качестве доспеха, а в совершенно иной плоскости. Забегая вперед скажу, что по пути домой «лорика сегментата» была мною безжалостно разобрана на составные части, иначе был риск, что доспех у меня отнимут, а он был мне нужен для изготовления футерованной свинцом железной бочки, необходимой мне для производства серной кислоты. Пластины доспеха я планировал спаять оловом, прикупленным, как и свинец с медью.

Отплыли мы домой от готского Хофбурга спозаранку, и плыли против течения Днепра почти весь день, причалив к берегу где-то за полтора-два часа до заката солнца. Полупустые лодки без особых затруднений вытащили на берег. Шел мелкий, теплый дождик, сейчас пока особо никому не досаждающий, но ночью спать под ним будет не особо комфортно.

Шесть человек — меня и Недача — из экипажа нашей с Плещеем лодки, а также еще четверо человек — Безпуту, Шестого, Всемира и Белеха, купец направил в ближайший лес за хворостом для костров, ну и попутно для разведки местности, на всякий случай. Хотя, по словам Недача купец на обратном пути от Хофбурга всегда здесь останавливался. Тут удобная полянка для стоянки, а в паре трех километрах от берега находилась маленькая, на несколько домов, мирная сарматская деревенька.