— Вы сами его слышали. С этой историей к нему пришёл его сын Эндрю. А теперь вопрос на миллион: кто мог подкинуть столь безумную идею Энди Лоуренсу?

Он посмотрел на меня, как и все в этой комнате. Я только хотела что-то ответить, но тут раздались «клац-клац-клац» и «ах!»

Яркие ноготочки Нэнси впились в мою руку.

Она улыбалась. Зловеще.

— Нам нужно поговорить.

Мэг поднялась, но не успела сказать ни слова, как Нэнси затащила меня в кабинет сенатора и захлопнула дверь.

Она положила планшет на стол из красного дерева и отошла, будто это бомба, которая вот-вот взорвётся.

— Скажи мне, — она поднесла свои яркие ногти к зубам и прямо с ними продолжила: — Скажи мне, что это такое.

Я посмотрела на экран непонимающе. Это был какой-то блог. На нём опубликовали фото селебрити. Фото двух человек, которых не должны были застать вместе. Три снимка, сделанные подряд: парочка в темноте держится за руки, обнимается и… последний кадр показывал наши лица вблизи.

Энди. Я. Целуемся.

Значит, всё-таки там кто-то был. На пустынной улочке Канзаса. Делал снимки. Из одной из припаркованных машин, скорее всего.

Экран стал чётким, а комната — размытой. Я не чувствовала рук и ног, не слышала голосов снаружи, только своё тяжёлое дыхание. Я так долго этого боялась. А теперь, когда это случилось, я не чувствовала… ничего.

Что там говорила Дина Томас? Правда всегда всплывает со временем.

— Что это за сайт? — спросила я. Голос звучал слабо. — Никогда о таком не слышала. Может, нам удастся всё замять.

Нэнси скривила лицо.

— Да уже все крупные сайты это опубликовали. Странно, что ещё по новостям не показали. Если бы не эта пресс-конференция, то главной сенсацией стали бы эти снимки.

— Ой, — с трудом выдохнула я.

— Ой, — передразнила она.

Она так долго прожигала меня взглядом, что мне пришлось поднять глаза, чтобы она прекратила, но я тут же об этом пожалела. Её улыбка была нежной, как всегда, но за ней скрывалось что-то жёсткое и коварное. Злорадное. Это всегда там было? Как я раньше не замечала?

— Как давно это продолжается?

Я покачала головой.

— Между нами ничего нет. Он поцеловал меня, потому что ему стало жаль меня. Мы просто друзья.

— Были ли вы друзьями до того, как ты встретила сенатора Купера?

— Что? — в чём она меня обвиняет? Кровь прилила обратно. — Нет, я… Нет.

— Это ты рассказала ему про Диасов? Что команда твоего отца организовала их депортацию?

Она сложила руки, как прокурор из судебной телепередачи. Знаю, она пыталась выглядеть устрашающе, но вызвала противоположную реакцию. Кто она такая, чтобы судить меня? И в чём именно меня обвиняют? В том, что я сказала правду? Помогла своей подруге?

— Да, — выпалила я. — Энди единственный, кто выслушал меня. И слава Богу, иначе никто бы им не помог!

Нэнси опустила глаза, и я услышала, как открылась дверь за моей спиной. В дверном проёме стоял сенатор. Позади него Мэг. На лицах обоих застыл шок.

— Уже передали по новостям? — активизировалась Нэнси. — Я соберу команду. Надо будет выделить час на обсуждение дальнейших действий.

Сенатор заговорил так тихо, что я едва его расслышала.

— В этом нет необходимости, Нэнси.

Нэнси застыла. Прямая как доска. Никто не шевелился. Я не понимала, что происходит.

И затем, спустя, казалось, целую вечность, она кивнула.

— Я сегодня же принесу заявление об увольнении.

Она прошла мимо них, запихнув планшет обратно в сумку.

— Что?.. — я опёрлась о стол. — Почему она увольняется?

Никто не ответил.

— Из-за меня?

Сенатор устало подошёл к окну. Я обернулась, чтобы узнать, что привлекло его внимание. Там оказался воробей на ветке. Когда тот улетел, сенатор развернулся и покинул кабинет.

Когда моя голова перестала кружится, я увидела, что Мэг смотрит на меня.

— Иди к себе, — шепнула она, и я побежала.

В пустом фойе Нэнси загородила путь, усевшись на ступеньках и пытаясь найти дрожащими руками в своей огромной сумке ключи от машины. Её туфля на шпильках соскользнула с ноги. Нэнси выглядела такой потерянной. Такой непохожей на себя.

Её работой было быть Нэнси Онейда. Кем же она будет теперь?

— Ты не должна увольняться из-за этого.

— Должна, — прошипела она, поднимаясь на ноги и одёргивая юбку. — Это было условием нашего соглашения.

Я замотала головой.

— Что за условие?

— Ты, — он горько усмехнулась. — Шестнадцатилетняя девчонка с улицы. О чём я только думала?

— О чём ты говоришь?

— Я поставила на тебя всё, Кейт, — она вытерла уголок глаза, её лицо стало серьёзным. — Хочешь верь, хочешь нет, но я думала, что увидела в тебе саму себя. Девочку, которая заслуживает шанс. Но я и подумать не могла, насколько инфантильной ты окажешься. Эгоистичной. Больше этой ошибки я не повторю, — она шмыгнула носом и снова истерично хохотнула. — Как будто у меня будет повторный шанс.

Слово «эгоистичной» было ударом ниже пояса, но кровь в венах застыла от других её слов.

— В каком смысле поставила на меня? Что ты имеешь…

Что-то в её зелёных глазах дало мне понять, что не стоило об этом спрашивать. Но уже слишком поздно.

— Это я настояла на том, чтобы он признал тебя, — произнесла она таким сладким голосочком, что стало вдвойне неприятно. — Он с Эллиотом были против. Марк хотел отрицать до последнего, замалчивать эту историю до самых выборов. Он не видел в этом открывающиеся возможности. А я готова была рискнуть. И поставила на кон свою карьеру.

Она наклонилась ко мне, чтобы прошептать:

— Если бы не я, тебя бы здесь не было.

Я чувствовала её дыхание на своей шее, даже когда она сделала шаг назад.

Это не может быть правдой. Она врёт. Она просто обижена из-за того, что ей приходится покинуть команду, и она вымещает злость на той, кто не сможет ответить. Сенатор Купер хочет, чтобы я была рядом. Потому что я его дочь. Потому что я часть его семьи. А не потому что его убедила помощница.

Не потому что они обсуждали это за закрытыми дверьми гостиной моего дяди добрые два часа…

— Нет, — услышала я свой голос.

— Я думала, ты звезда, но ошиблась, — она улыбнулась и направилась к выходу. — Ты никто.

— Я не хочу быть звездой, — мои слова прозвучали едва ли громче шёпота. Это был голос призрака. Голос пустоты. — Я не хотела ничего из этого.

С мрачным удовлетворением она смотрела, как я вцепляюсь в перила для поддержки, как горячие слёзы текут по моим щекам, как я хватаю ртом в воздух, потому что чувствую себя так, будто тону. А затем она развернулась, поправила растрёпанные волосы и покинула дом Куперов навсегда.

Нэнси Онейда умеет работать с людьми. Она добилась от меня именно той реакции, которой и хотела.

Глава 30

Когда за окном начало смеркаться, ко мне в комнату пришла Мэг, присела на краешек кровати и сказала:

— Можешь рассказать мне?

Я весь день обдумывала, как буду объясняться, за что извиняться, как защищаться. Прокручивала всё это снова и снова, сидя у окна и глядя на разъезжающиеся машины. Слышала, как Гейб спрашивает разрешения зайти ко мне и как Мэг тихо сказала ему «нет». Видела, как Джеймс подъехал к дому и сенатор с Эллиотом Уэббом сели в машину.

«Я не жалею о том, что помогла друзьям, — решила я, глядя, как машина исчезает за рядом дубов, растущих вдоль лужайки перед домом. — Я жалею, что врала насчёт Энди. Жалею, что ты оказался не тем отцом, о котором я мечтала».

В своих очках Мэг была похоже на профессора. Наверное, это был такой же продуманный ход, как и дачная одежда в день нашей встречи. Она пришла не за оправданиями, отрицаниями, слезами и чувством вины. Только за фактами. И это подействовало. Я сразу почувствовала, как моё желание защищаться сошло на нет.

Я рассказала ей о том, как познакомилась с Энди на вечеринке в Пенсильвании в честь ухода Таубера на пенсию. Как Энди начал мне звонить после этого, а я — перезванивать. Я рассказала ей правду о вечеринке Джейка Спиннакера. Мэг поморщилась, когда я упомянула, что там был благотворительный концерт в поддержку президента. Мне стало стыдно, а потом до меня дошло, что она удивлена. Это хорошо. Значит, пресса тоже об этом не знает.