— Похороны начались, — мягко сказала она. Ее глаза прошлись по мне, отчего на лбу появились обеспокоенные морщинки, а затем метнулись прочь. — Давай внутрь.

«Она знает? — Этот вопрос следовал за мной по пятам. — Знает что»?

Когда Энди ушел, я представила канат, соединивший наши руки и тянущий меня за ним. Даже когда я села в часовне между Гейбом и Грейс и горе других людей укрыло меня отсыревшим одеялом, пальцы Энди скользили по моим, давая понять прикосновением, что он знал.

Я сбросила оцепенение, чтобы увидеть, как сенатор поднялся на трибуну и начал речь.

— Во времена, такие, как наши, во времена горя и утрат, когда мир кажется несправедливым, а Вселенная безразличной, важно услышать слова утешения. Подбадривания. Но сегодня я нахожусь как человек, которому посчастливилось узнать Томаса Беллами и любить его как брата. Поэтому ободряющие слова трудно подобрать. — Он сглотнул. — Я злюсь. Томас был еще слишком молод. И меня это злит.

Все подались вперед. Это был нестандартный панегирик.

— Но Том верил в объективность.

Сенатор выдержал паузу, усмехнувшись, будто кто-то невидимый нашептал ему шутку.

— Любимой поговоркой в Йеле у него было: «Смотрите на все под другим углом». Уверен, что его коллеги из Верховного суда слышали ее чаще одного раза, возможно, это сводило вас с ума, если прерывало обед.

Несколько человек из собравшихся хмыкнули в знак согласия.

— К чести Тома, на это мы не смотрим под другим углом. Время Томаса Беллами на этой земле истекло. Давайте оглянемся на его жизнь.

Слова сенатора разразились над часовней и ушли в фундамент. Мир снова упорядочился. Стал безопаснее. В других присутствующих я видела собственную смену эмоций во время речи. Его слова помогли.

После окончания речи я взглянула на сенатора с новым интересом. Казалось, он заполонил всю комнату, погост и достиг побережья. И дело было в его харизме.

Он выглядел президентом.

На выходе из церкви я разыскивала Энди, надеясь взглядом выразить ему благодарность. Но лицо его отца приковало мое внимание.

Президент выглядел обеспокоенным.

Глава 19

Пятница, 25 июля

Держим путь в Город ангелов

102 дня до всеобщих выборов

Мой день рождения приходился на неделю Республиканского национального конвента.

Когда об этом прознала Мег, ее первая реакция была: «О, нет!» За ней последовало обеспокоенное: «И какой подарок ты хочешь в этом году»?

Обычно я придумывала заранее. В этом году Конвент проходил в Лос-Анджелесе. Вот уже несколько недель я то подвергалась приступам холодной паники, то задыхалась от волнения при мысли об этом визите. С одной стороны, мы все готовились к выставлению наших жизней на обозрение миллионной аудитории зрителей, судьба страны находилась в равновесии. С другой же стороны, у меня целых девять дней дома. Весы соблюдали баланс в соответствии с моей обеспокоенностью.

Пенни вела обратный отсчет до моего приезда в течение нескольких недель. «И лучше тебе явиться сразу, или же я тебя похищу. И меня не волнует, если нас прослушивает служба безопасности. Считайте это предупреждением».

Я пообещала сперва встретиться с ней, хотя и знала, что каждый дюйм моей жизни распланирован. А, возможно, даже сон. Можно выкроить время и повсюду таскать за собой Пени, пусть посмотрит, что из себя представляет штаб. Я не могла дождаться.

Когда мы сели в самолет, Мег подарила стопку книг, уточнив, что это не на день рождения, а для предстоящего долгого путешествия в самолете и автобусе. Названия были знакомыми, кое-что из классики, а о других я была наслышана от Энди, Джейка и Люси.

Мег купила их по списку для летнего чтения Фарвелл.

Я задумалась, что это значит, но не решилась подойти с вопросом. Лишь поблагодарила ее и окунулась в чтение. Книги были недостаточно увлекательными, чтобы удержать меня от мыслей о предстоящей поездке и интервью с Шоной Уэллс.

Оно вышло в эфир вчера в соответствии с заказом Мег на «начало ночи». Я знала Мег достаточно хорошо, чтобы заподозрить, что мы не соберемся поглазеть на себя в плоском телевизоре с миской попкорна. На этот раз Нэнси согласилась с Мег.

— Ты справилась отлично, теперь отпусти, — повторила она июньский совет Луи. — Поверь мне, чем больше ты смотришь на себя экранную, тем сильнее меняешься. А мы хотим, чтобы оставалась такой, какая ты есть!

Судя по радужному настроению сотрудников, поднявшихся на борт самолета, украшенного баннером «Купер для Америки!», все прошло удачно. Я сказала себе, что мне достаточно знать только это, и почти поверила. Эта неделя хотя бы насыщена.

Когда самолет пошел на посадку, я перегнулась через Гейба ради вида широкого серпа Тихого океана, мозаичных кусочков бесконечных зданий, гор в отдалении и прекрасного смога. Ага. Я даже по смогу соскучилась.

Мое пристанище на следующие несколько дней будет отличаться от маленького домика, который мы делили с мамой. Штаб разместился в центре города в высотном отеле через дорогу от конвента. У всех сотрудников были номера в отеле, но нам принадлежал большой пентхаус. Там были три ванные с джакузи, картины маслом на золоченых стенах, а обеденную с люстрой сотрудники объявили штабом. Разглядывая город со своего балкона, я поклялась пригласить к себе Пенни на этой неделе. Быть может, она останется даже на день рождения.

После регистрации нам надо было убить два часа перед первым вечерним мероприятием. Узнав о моем священном обете, сенатор рассмеялся и позволил мне навестить Пенни. Пока я не упомянула метро. Он забеспокоился.

— Где она живет? Я даже не знаю о подземке ЛА.

— Конечно, она тут есть! — прощебетала я. — Я могу сесть на Голд Лайн. Атлантика только через восемь остановок.

По его озадаченному прищуру я поняла, что он думал о Беверли Хиллз и Брентвуде, которые он посещал на благотворительных мероприятиях.

— А это безопасное соседство?

Я старалась удержать улыбку.

— Там-то, где я жила?

Он вздохнул. Я победила.

— Вернись к пяти. Никакой подземки. Джеймс тебя сопроводит.

Я хихикнула, представив лицо Пенни, когда я сверну на Таун Кар с собственным агентом службы безопасности. Но когда мы свернули на ее улицу, проехав мимо знакомого ряда выцветших бунгало с пересохшими, тщательно ухоженными лужайками, рот открылся именно у меня.

Между тощими пальмами в ее дворе был растянут баннер с надписью «Добро пожаловать домой, Кейт»! Под ним собралось не меньше двадцати человек. Увидев машину, они подпрыгнули в знак приветствия.

Я улыбнулась так широко, что щеки чуть не треснули, школьным товарищам, с которыми не разговаривала с тех пор, как я уехала — Кевина, давнишнего партнера по лабораторным, теперь уже второкурсника; Ирину, мою великолепную подругу-латышку, до сих пор собиравшую волосы в сумасшедшие косички; Честера, который оказался выше, чем я помнила; Топса и его сестричку Энжи; малышку Еву; а это что, Энрико? Старшего брата Пенни не было, потому что два года назад он подался в морпехи.

А в центре стояла прослезившаяся мисс Пенелопа Диаз с очаровательной прической, а позади стояли ее родители.

Только я ступила на землю, меня сразу же облепили. Я нервно оглянулась на Джеймса, но он был занят тем, что пытался подавить непрофессиональную улыбку.

— Только посмотри на себя! — Пенни освободила меня от медвежьей хватки и захлопала в ладоши. — Все еще в костюме. Это. Красотища.

Я посмотрела вниз, сообразив, что с самого самолета в цветочном платье на случай фотографий. Спеша очутиться здесь, я забыла сменить его на что-то менее смешное. Энрико вытаращил глаза.

— Ты подросла, Костля Кейт, — сказал он, приведя меня в смущение.

В этот момент мама Пенни таки пробралась сквозь толчею и схватила меня в плюшевые объятия, а окружившие меня друзья задавали миллион вопросов в минуту, в основном «Как там твой отец», «Как ты справляешься со всем этим», на что я отвечала ошеломленно и обрадовано. А потом меня за запястье потянула сестра Пенни, Ева, со своим вопросом.