— Никаких больше допросов на сегодня, — пробормотал усач. — Приказ Эллиота.

— Ты выживешь, Чак, — приободрил его лигоплющовец.

Чак, подумала я. Ясненько. Мысленно сделала себе заметку прогуглить их имена. Нэнси взяла меня за руку и потащила в холл.

— Мы очистили тебе местечко, — она отмахнулась от двух отчаянных сотрудников, страждущих задать ей вопрос. — Выделим тебе помощника.

— Я Либби! — Из ниоткуда возникла девушка и приноровилась к нашему шагу. — Сокращенно от Либерти!

Сокращенно от Либерти в свои двадцать одевалась на пятьдесят. У нее были розовые щеки и длинные каштановые волосы, собранные в пучок. Я подавила желание обнять ее за то, что она не Тим.

Нэнси открыла дверь в маленький кабинет, из окна которого виднелась стоянка. На столе лежала стопка подшивок, к которым Либби добавила свою.

— Для твоих занятий, — сказала Нэнси. — Здесь наши одобряли тезисы вместе с позицией штаба. Если у тебя иное мнение на сей счет… будь добра держать его при себе! — Она рассмеялась, я тоже, но прежде чем я успела вставить «Постойте, вы это серьезно?» она уже шмыгнула за дверь, призывая эту свою Либби ответить на любой вопрос.

Севшая было Либби подскочила. Я улыбнулась и осторожно открыла верхнюю подшивку, помеченную закладками на основных политических вопросах: экономика, внешняя политика, окружающая среда и социальные вопросы.

Пролистав до конца, я прищурилась от удивления.

— Он против абортов? — Непопулярно среди республиканцев.

— Мы не распространяемся об этом. Только если нас загоняют в угол. — Она указала на утвержденную тему.

Я зачитала вслух. Сенатор Купер верит, что священна любая жизнь, в том числе и женщины.

— Отлично! — прощебетала Либби без малейшего намека на иронию.

Последняя подшивка гласила: Иммиграция. На секунду я заколебалась, а потом перевернула страницу. Вверху был напечатанный жирным шрифтом заголовок: «ЖЕСТКИЙ КУРС ПО ИММИГРАЦИИ — никаких отклонений».

Рядом со мной захлопнулась подшивка. Я даже подпрыгнула.

Либби улыбнулась.

— Эта книга вобрала в себя все наши заявления по миграционной политике. С ней мы выиграли на номинации!

Я уставилась на подшивку, мои кишки скрутил страх из-за перспективы обнаружить, что подразумевалось под «жестким курсом». Мой палец прошелся по слову «Иммиграция» и внезапно я очутилась в школе в окружении знакомых лиц. Я стояла на выгоревшем от солнца дворе, дразнила старшего брата Пенни Диаз и обнимала ее сестренку…

— Взгляну на это позже, — я отодвинула подшивку и уложила поверх нее еще несколько. Либби уставилась на меня с завуалированным беспокойством. За день я видела его на лицах многих, включая сенатора.

Я выдавила улыбку.

— У меня вопрос.

Либби выпрямилась.

— Кто есть кто здесь? Я до сих пор знакома только с Нэнси, Луисом, Эллиотом…

Либби с облегчением пустилась в головокружительное повествование, начиная с мистера лигоплющевого. Звали его Кэлвин Монтгомери. Он директор по коммуникациям темной лошадки («отличный шанс») либертианского кандидата на внутрипартийных выборах.

Единственное, что я слышала о либертианцах, была дядина шутка во время просмотра новостей: «Республиканцы это те, кто курят травку». Но судя по прекрасно отутюженной рубашке Кэла, он не подпадает под это определение.

— Нэнси рекрутировала Кэла после того как его кандидат выбыл. Он пишет нам речи. Очень талантливый, — ее глаза мечтательно заволокло.

— Даже слишком.

— Кейт! — захихикала Либби и шлепнула меня по руке.

В обед краснеющая Либби усадила нас рядом с ним и совершенно прекратила болтать, предоставив мне заполнять неловкое молчание.

— Так… ты либертианец? — попыталась я это сделать, перегнувшись через Кэла взять с тарелки сэндвич с индейкой.

— Ты читала «Источник»?² — озарившись пылом, он схватил мое плечо. — Я одолжу тебе свой экземпляр.

Либби обрела голос только когда Кэл перегнулся через перила.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Примерно пятидесятый раз я собиралась было покорно ответить «нет», но заметив в ее глазах отчаяние, кое-что задумала.

— Думаешь, мы можем забрать мою одежду из дядиного дома? Я собиралась только на выходные…

— Ой. — Либби поникла. — Надо посоветоваться с Нэнси и Эллиотом. Думаю… они подберут тебе одежду.

Подберут одежду? Новую что ли?

— Не уверена, что в плане обуви наши с Эллиотом вкусы совпадут.

— Ой. — Шутка до Либби не дошла. Она их не понимала вообще. — Так они наймут несколько консультантов.

— Модных консультантов? — У меня отвисла челюсть.

— Политических стилистов, — поправилась она, будто это совершенно нормальная профессия. — Они работали с Кароли МакРеди на предвыборном голосовании, — добавила она приглушенным от трепета голосом.

— О. Круто. — Без понятия, кто это.

В то время как я набивала рот последним кусочком бутерброда с индейкой, то заметила Нэнси, кивающую на комнату и невероятно загорелую троицу, уставившуюся на меня с неприкрытым разочарованием.

— Вот и они, — театрально шепнула Либби.

Чудненько.

Полчаса спустя меня позвали в конференц-зал, достаточно надолго для троицы, молча измерившей меня рулеткой тут и там, а дюжина стратегов сочли за лучшее благородно отвести от этого зрелища глаза. Не думаю, что есть еще что-то более смущающее, чем пометки предвыборного штаба насчет моего среднего балла и размера бюстгальтера.

Очутившись в своей коморке, я ссутулила плечи, молясь о том, что на сегодня с конфузами все. К счастью, в кабинете было тихо. Либби смылась за командой на перегруппировочное совещание, оставив меня с подшивками и ноутбуком.

Только когда я села за него, меня осенило — это же впервые, когда я нахожусь наедине с собой и доступом в интернет. Можно зайти на новостные сайты и узнать, поменяли ли мою фотографию. Можно почитать статью в Нью-Йорк Таймс.

Мои пальцы зависли над клавиатурой. Я досчитала до пяти, и когда никто рядом не объявился, начала набирать текст. Горячая краска стыда залила мои щеки:

Кейт… Квинн…Нью…Йорк…Т

Но раз на то пошло… Раз я собралась отыскать в Гугле кое-что возмутительное, так почему бы и не начать с другого лакомого кусочка, за день прожегшего в моем мозгу дыру?

Я и набрала.

Секси Рональд Рейган

Вот он где, на еженедельнике СШ, в публикации от сентября прошлого года, носил резиновую маску Рональда Рейгана без… практически всего. Голый торс и ярко-красные плавки. Обуви никакой.

Судя по фото, Энди Лоуренс слегка загорел. Не жеребец, но худой, спортивный.

Подпись под снимком: Озорной Энди разделся по пояс: лакросс оздоравливает тело!

Я обнаружила, что склонилась к ноутбуку, чтобы разглядеть получше. Слева от Рональда Рейгана стояли две девушки в платьишках в стиле феи Динь-Динь. Я пролистала фотографию вверх.

Из холла приближались голоса. Совещание закончилось.

Отлично, посмотреть посмотрела. А теперь закрой окно. Нет, правда, закрой.

— Попалась! — с порога на меня указывал Луи.

Я захлопнула ноутбук.

— Я не вовремя? — Он пожал плечами. — Уже собирался сказать тебе не читать этого. Устоять трудно, знаю.

— Ой! — Я чуть не засмеялась от облегчения — прав-то он был наполовину. — Статью? Я не…

— Можешь не говорить, — поправился Луи, усаживаясь в кресло Либби. — Делай что делаешь. Но я советник кампании. И настоятельно советую воздержаться от прочтения этого профиля — хотя бы до пресс-конференции.

Он откинулся на спинку кресла, сцепив руки за головой в ожидании моего протеста.

— Через четыре дня, — заметила я. Он жестом показал мне продолжать. — Как-то странно, я не видела ни единого слова из той информации.

— Ну увидишь ты или нет, но это не изменит того факта, что они уже записаны. Ничего не изменить. — Он постучал себя по голове и выпрямился. — Послушай, в нашу первую кампанию «Бостон Глоб» написала обо мне статью Человек за человеком, как-то так. На рассвете сходил в киоск за газетой. Перечитал ее раз тридцать, наверное. Решил, что репортер, видимо, втрескался в меня, раз написал такое. Луи Манковитц! — выпучив глаза, он ткнул на себя. — Вылез из грязи, а кто он сейчас? Он политический двигатель и влиятельное лицо. Предназначен величию! Я был ошеломлен. Без понятия, чем я так важен.