Короче говоря, это были смотрины. Дети дипломатов, дочери и сыновья. Понятно, что родители хотели, чтобы дети тоже стали дипломатами и их выпустили в вожделенную заграницу. Конечно, не всем повезет представлять государство рабочих и крестьян в капстранах, таких как Великобритания. США, ФРГ или Франция. Но и страны второго, и даже третьего мира – неплохо. Потому что там свобода торговли, даже в африканских странах, и там можно купить то, чего не купишь в «великом и могучем». По коридорам МИД ходили легенды, наподобие той, как имярек вывез чемодан кипятильников, которые тут стоят гроши, а вернулся, чуть ли не с чемоданом алмазов, которые там под ногами лежат…

Но на пути в вожделенное Закордонье стояло много умело расставленных ловушек. И правильное происхождение с образованием – тут не главное. Точнее, это надо – но не только это. Выбор спутницы или спутника жизни – не менее важен: неженатому за границу поехать невозможно, не выпустят – а вдруг он невозвращенцем станет? Если у второй половинки проблемы с анкетой – тоже не поедешь, будешь в лучшем случае штаны протирать в каком-нибудь департаменте МИД. И если ошибся – второй попытки уже не будет. Разведённому – тоже не дадут разрешение на выезд – морально неустойчив.

И потому-то мальчики и девочки из дипломатических семей – как сапёры, ошибаются в выборе только один раз. Абсолютное преимущество имеют те, родители которых уже побывали в загранкомандировках – если их выпустили, значит, точно проверяли, никаких проблем с анкетой нет. Но выбор был небогат, выпускали из Союза далеко не всех…

Николай с этой точки зрения был не худшим вариантом. Пусть и военный, но родился в правильной семье и сам уже выезжал за границу. Потому-то так и суетилась мать… и не было в этом во всем суетливом мельтешении – ни любви, ни чести, как он их понимал. А понимать их – он начал в другой стране, много лет назад…

Токио, просыпающийся многомиллионный мегаполис. Раннее утро. Луч света ползет по вылизанному до матового блеска полу додзе.

Сенсей сидит на полу. Перед ним – восемь учеников, все – мальчишки. Выделяется один из них – явно европейскими чертами лица.

Луч доползает до первого из учеников.

– Хаджиме!

Все выполняют традиционный поклон. В углу – фотопортрет пожилого японца. Это Морихей Уесиба, основатель современного каратэ.

– Ре!

Все пацаны – одним движением вскакивают в стойку…

…

– …Я знаю, ты должен нас покинуть.

– Да, сенсей.

Парнишка с европейскими чертами лица стоит перед сенсеем. Чуть в стороне его друг – он его сюда и привел. Началось все с того, что они подрались в школе – и маленький японец победил сильного, владеющего приемами странного рукопашного боя под названием «самбо» гайджина. Драка, как обычно и бывает в этом возрасте, – переросла в дружбу.

Учитель и ученик говорят на английском – сенсей выучил его в лагере для военнопленных. Он прикинулся обычным шофером, возившим полковника – американцы так и не поняли, кто на самом деле попал к ним в плен.

Учитель достает письмо.

– Когда вернешься в свой город, отнеси это письмо в японское посольство. Спросишь господина Секу Асегуру, отдашь ему письмо, он продолжит твоё обучение.

– Спасибо, сенсей, – парнишка кланяется

– Господин Секу Асегуру лучший сенсей, чем я, он научит тебя большему, чем когда-нибудь смог бы дать тебе я, но кое-что ты должен запомнить. Энергия, вызванная бу – боевыми искусствами – это как вода. Ты можешь налить ее во флягу. Можешь разлить. Можешь выпить сам, а можешь угостить водой страдающего от жажды. Решать тебе…

…

– И еще. Бесчестие – как шрам на дереве – с годами он становится всё больше и больше. Избегай бесчестия.

Двое парнишек кланяются и уходят – японец и советский. К сенсею подходит один из его «продвинутых учеников», который ждет экзамена на черный пояс, а сейчас живет в доме учителя и сам ведёт несколько детских групп. На лице его недоумение…

– Со всем уважением, сенсей…

– Говори, Ито, я же вижу, что ты хочешь что-то сказать.

– Сенсей, зачем вы научили этого маленького русского? Он же коммунист, он наш враг.

Сенсей качает головой.

– Ты так ничего и не понял, Ито. Можно получить черный пояс, можно получить высокий дан, но стать самураем – это совсем иное.

…

– Главный враг самурая – это не советские, не христиане и даже не враги его хозяина, как сказано в некоторых книгах. Главный враг – бесчестие.

…

– Маленький русский пришел сюда, в зал, потому что дети в этом возрасте инстинктивно понимают, что такое честь и что – бесчестие. Коммунистические варвары не знают что такое честь, и это прискорбно. Он пришел сюда, чтобы узнать, и если я хоть немного помог ему стать самураем – значит, я сделал большое дело для Японии. Не только японец может быть самураем, запомни это. Самурай – это не национальность. И даже не владение бу. Не всякий, кто владеет бу – самурай, хотя все самураи владеют.

– Но господин Секу Асегуру, к которому вы дали письмо – не самурай7! Он из северных провинций, он…

Учитель внимательно смотрит на ученика, и тот осекается

– То-то же. Убери зал. Сегодня уборка на тебе.

– Николай, ты чего тут сидишь? Пошли к нам, шашлык уже готов…

Отец – взял его за руку, повел за собой. Шепнул по дороге:

– Веди себя нормально. Ради матери…

Шашлык действительно уже разбирали. Это были люди, которые были знакомы с детства… Свой круг, своя среда. Люди, для которых вершина жизненного успеха – это место в МИДе или Внешторге, которые хвастаются друг перед другом своими заграничными поездками и тем, что в них удалось купить. Эта жизнь должна была быть и его жизнью. Но не стала. Возможно, потому, что когда-то, в Токио ему сказали: путь самурая – смерть.

– А воину-интернационалисту оставили?

– А как же!

Николай поморщился… он никогда не считал себя воином-интернационалистом, и не искал себе никаких льгот и особого отношения. Да и война эта… Какой к черту интернационализм? Интернационалистов там… Обычная это резня. Восточная, пахнущая кровью и дерьмом…

Шашлык был хорошим – все-таки профи готовили. Под коньяк – «Курвуазье», не что-то там… заговорили о политике…

– Позвольте, Игорь Ильич, позвольте. Мы не можем, просто не имеем права поддерживать Хальк. Ну и что что они сильнее? А где ваша большевистская принципиальность?

Дурак… в ж… там вся большевистская принципиальность. Все твои слова про большевистскую принципиальность здесь – это просто красивые фразы в разговоре, а там – обгорелое мясо на рыжей от огня броне.

И те пацаны, которые там остались, – в гробу видали твою большевистскую принципиальность.

Николай встал.

– Ты куда? – моментально насторожился отец.

– Живот… скрутило.

Пошел к двухэтажным коттеджам – дамы отдыхали там, это мужчины пошли на свежий воздух мясо жарить. Горели окна… перед самым домом он скрал шаги…

– Ну… вот и жених твоей Лилечке. Старший лейтенант; немного подтолкнуть – генералом будет…

– Нет… нет, Ириш, нет. Ты его глаза видела? Сидит, молчит…

– Может, и хорошо. А то иные как начнут говорить – так лучше, чтоб молчали…

– Нет… нет. Этот интернационалист еще нас ночью вырежет. О чем только думала Люба, сына в армию отпустила. Денег врачам пожалела?

– Ты про Настю слышала? У Караваевых старшая?

– Нет.

– За еврея замуж вышла…

Не заходя в дом, Николай пошёл к дороге. Где автобусная остановка – он запомнил еще по дороге сюда.

В это же самое время – председатель Президиума Верховного совета СССР, товарищ Алиев – в своем кабинете в Ясенево принимал человека. Разговор, как ни странно, тоже шел о наболевшем – об экономической реформе.