— А вы хитры, Борис, — официальным тоном произнёс начинающий некромант. — Не отрицайте — вы заранее выбрали позицию вне радиуса руки нашей Екатерины.

— Стратегия, мой друг, — кивнул Борис. — Стратегия безопасности.

Катя же перевела взгляд на Дашу и цокнула, заметив румянец на её щеках.

— Никакой дружбы. Никаких посиделок и дружеских бесед. Ты просто сидишь за нашим столиком, — прожигая пронзительным взглядом, произнесла Катя и добавила: — Узнаю, что ты флиртуешь или к ним клеишься — разобью лицо подносом!

— Ты обещала... — начал было Борис.

— Не лезь! — рыкнула Катя, даже не взглянув на Борю. — Это мои условия. Согласна?

— Согласна, — кивнула Даша.

— Найдёшь мой номер — напиши сообщение. Добавлю. Когда пойдём на медитацию — позвоню, — буркнула Катя, подтягивая к себе тарелку с блином, внутри которой была завернута начинка с яйцом и зелёным луком.

Девушка обвела взглядом всю троицу и с кивком произнесла:

— Спасибо.

Когда она удалилась, Гарри спокойно взял нож с вилкой и произнёс:

— Кать, ты зачем это сделала?

— Что?

— Ты пойми, мы не против, но ты же наш цербер школьный. Ты же никого не подпускаешь. А тут раздобрела? Хватку потеряла?

Катя взяла нож с вилкой, тяжело вздохнула и произнесла:

— Просто она под таким же прессом, как и я. Я её понимаю... — Катя отрезала кусочек от блина, с довольным видом покивала, а прожевав, добавила: — Мама второй месяц подряд заставляет меня тесты сдавать.

— Какие тесты? — нахмурился Боря.

— На беременность, — ответила Катя, продолжая разрезать блин на аккуратные кусочки, придерживая его вилкой.

— Бля... — вздохнул Гарри, но, заметив осуждающий взгляд друга, поправился: — Я имел в виду... Возмутительно!

— Полностью тебя поддерживаю, — кивнул Боря и покосился на девушку. — Кать, тебе не кажется, что иногда ты перегибаешь?

Гарри взглянул на друга, после чего приподнял брови.

— В смысле? — спросила та.

— Ну, мы шутим, развлекаемся. Трусики обсуждаем. Ты нам лещей отвешиваешь. Тоже развлекаешься. Но вот это «Они мои!»...

— Она не со зла, — вздохнул Гарри. — Просто не хочет, чтобы мы связались с другими девушками и ее бросили. Девушки не любят, когда возле их мужчины другие женщины. Конкуренция...

— В смысле бросили? Мы друзья или где? — хмыкнул Борис и закинул кусочек блина в рот.

— Вы имели в виду, что настоящая дружба не прогнется ни под какую любовь и плотские влечения? — деловым тоном спросил начинающий некромант.

— Вы как всегда зрите в корень, друг мой, — тут же кивнул Борис.

— Вы что не понимаете? Да какая любовь?!! Им от вас только одно надо! Им ребенок от вас нужен! А если нет — то затащить в свой род! А лучше и то, и другое! — возмутилась Екатерина. — Я, блин, о вас забочусь, а вы...

— Ну, я не был бы настолько категоричен. Может, я тайный объект для чьих-то сексуальных фантазий, — вздохнул Гарри и, заметив удивлённый взгляд товарища, спросил: — Помните трусики Наумовой?

Зависла пауза, которую прервал Борис, застывший с нанесенной ко рту вилкой с кусочком блина:

— Друг мой, ваша поразительная способность создавать интриги не доведёт вас до добра! — он указал на Катю, сидевшую с крепко сжимаемым столовым ножом и легкой улыбкой.

— Катя, это не моя инициатива, но те трусики были влажными, — произнёс Гарри и мгновенно пригнулся, пропуская руку подруги над головой. — Катя! Я-то тут причем?!!

— Беленький, придурок! — возмутилась Катя и набросилась на Гарри, нанося ему удары маленькими кулачками по плечу.

Борис, с удовольствием жевавший блин, взглянул на улицу через огромное стекло, которое было рядом.

За ним ночь всё сильнее вступала в свои права.

Небо темнело, и светлым оставался всего краешек у горизонта. На улице светили фонари тёплым жёлтым светом. Мимо проезжали автомобили, а на перекрестке мигал зелёным цветом светофор.

В зеркале отражалась хохочущая физиономия Гарри, которую он тщательно укрывал под столом от девушки.

— Катя, я ни причем! Не я же их просил!

— Беленький, ты грязный извращенец! Что ты с ними сделал фетишист?!! Признавайся, придурок!

Борис расплылся в улыбке, ещё раз оценил композицию за окном, дополненную отражением друга, которого избивала подруга и вздохнул:

— Красиво!

— Гарри? Ты чего смурной? — спросил Петр, усевшись за стол с чашкой чая.

— А? — выплыл из хмурой задумчивости парень.

— Я говорю, смурной. Случилось чего?

— Да, так... Задумался о своём печальном будущем, — вздохнул начинающий некромант и осторожно отпил кофе из чашки. — Блин... пока сидел, оно уже остыло.

Гарри закрыл блокнот и тяжело вздохнул.

— Гарри, я тебе, конечно, не отец, но может поделишься? Одна голова хорошо, а две лучше... Признавайся. Опять какую-нибудь шутку думаешь натворить?

— С чего так решил?

— Так год, считай, на удивление спокойный, — пожал плечами Петр. — Обычно месяца не проходило, как ваша троица куда-нибудь не вляпывалась.

— Ну-у-у-у... — протянул парень. — Скажем так, мы стали осторожнее и требовательнее в сокрытии улик.

Отчим отхлебнул чая и, хмурясь, спросил:

— Авария на шоссе?

— Нет, это опасно.

— Тогда... пожар в стриптиз-баре?

— Кто бы нас туда пустил?

Пётр задумчиво хлебнул чая и предположил наугад:

— Ядовитый выброс, о котором трубили экологи в промзоне? Тот ядовитый гриб?

— Ой, какой там выброс? Подумаешь, десяток ворон передохло и с пятьдесят голубей. Да и безопасен он был. Силу ветра с тьмой смешали и всё. Оно развеялось сразу.

— Неожиданно, — вскинул брови Петя.

— В любом случае, я не об этом думал.

— А о чём?

Гарри открыл свой блокнот и развернул его к мужчине.

— Это сумма за первый год в нашем университете, — указал он на строчку в записях. — А это наш годовой заработок. Даже если маму повысят до директора дома культуры, а ты пойдёшь в программисты и выбьешься на должность управляющего проекта — получится вот столько.

— Твою маму до директора? Сомнительно. Да и если даже меня возьмут куда — добиваться должности надо будет не один год... Но тут и так понятно. Все равно не хватит.

— Вот и я про то же, — вздохнул Гарри.

— Я пока только один путь вижу, — пожал плечами Пётр. — Примкнуть к аристократии.

— Вот потому и сижу тут хмурый.

— Уже выбрал род? Лариса, конечно, расстроится, что ты от нас съедешь, но...

— С какого перепугу я от вас съеду?

— А ты думаешь, бухгалтера и системного администратора кто-то в род возьмёт? — грустно улыбнулся Петр. — Давай уж не кривить душой. Им нужен ты, и это отлично. О тебе будут заботиться, получишь образование. Будешь жить как полагается аристократу.

Гарри наклонил голову, заглянул в глаза Петру и спросил:

— А нахрена мне этот университет, если я своей семье помочь не могу? Нахрена мне эта магия, если вы как жили в двушке, в старой пятиэтажке, так и будете жить? Зачем?

— Гарри...

— Если я и пойду в род, то только с вами. И жить я буду тоже с вами. У меня есть семья, и если кто-то хочет сделать меня частью своей семьи — путь делает и мою. Других вариантов не рассматриваю. Моя семья и моя свобода выбора — это мои условия.

Петр вздохнул.

— Ты понимаешь, что сильные рода от такого, мягко говоря, беспокойного родства могут и отказаться? Смысл себе проблемы наживать? Стоит ли овчина выделки?

— Понимаю, — еще сильнее хмурясь буркнул Гарри. — Надо искать род у которого проблемы, которые я могу решить.

— Глупость, — раздался голос Ларисы, стоявшей в дверях на кухню.

— Доброе утро, мам, — вздохнул Гарри. — Я тебя не заметил.

— Подкралась послушать ваши мужские разговоры, — улыбнулась женщина и прошла к плите, попутно потрепав по голове сына.

— Почему глупость? — спросил Гарри, скосив взгляд на остывший кофе.