– Это уже лишнее, – Эмили едва могла дышать в корсете, – на мне словно тридцать три одёжки, – пожаловалась она.

Когда Лора, наконец-то, закончила застёгивать её платье, Эмили направилась к дверям.

– Подождите, а волосы и макияж.

– Это займет ещё час, – процедила Эмили и наспех стала заплетать косу, уже идя по коридору.

– Мисс Эмма, так нельзя! Мисс…

Эмили буквально вбежала в гостиную и все мужчины в её присутствии поднялись, так что она вздрогнула от неожиданности. Когда такое было? Ей даже в метро места не уступали, а тут…

Лора застыла за её спиной, глаза отца в ужасе распахнулись от её вида, женщина с кудряшками в немом вздохе прикрыла ладонью рот, и только Кристофер Морган заинтересованно смотрел на неё своими ледяными глазами.

– Мисс Эмма, – он поклонился.

От интонаций его голоса Эмили пронзила дрожь. Она несколько раз моргнула, глядя на всех.

– О… – Эмили поняла, что не знает с чего начать.

Он назвал её Эммой. Да и черты лица, если присмотреться не были похожи на Марка Вилсона. Похож, и в то же время совершенно другой, как с тем портретом.

– Кристофер!

От звонкого голоса Эмили поежилась. В гостиную со своей служанкой вошла та, чей портрет поразил Эмили свой энергией: Маргарет Смит.

Её нежно-голубое платье подчеркивало светлую кожу, черные волосы, аккуратно собранные на затылке, украшали лишь одной заколкой с красным камнем.

Она, не замечая Эмили подбежала к Моргану, беря его руки в свои. Тот тоже улыбнулся, и как-то по нежному, влюблено.

– Я так рада, что вы приняли моё приглашение на завтрак, – щебетала Маргарет.

Её пухлые губы имели форму сердечка и придавали некую невинность. Она надула их, будто ожидала поцелуя.

Эмили приоткрыла рот. Сейчас, должен появиться режиссер, и прокричать: «Стоп! Снято!».

Но сериал только начинался.

***

Это было настоящим дежавю.

Эмили сидела за столом, в чужом теле, в чужой эпохе, с незнакомыми, которые, по идее, её родственники, но ощущала себя всё таким же гадким утенком. Хотя, возможно, дело вовсе не в родственниках.

– Скажите, Кристофер, – от тягучего и сладкого говора Маргарет мог развиться сахарный диабет, – а это правда, что индийцы едят тела умерших?

– Конечно, нет, – возразил Морган, снисходительно улыбаясь, – эти ужасы лишь в умах непросвещенных.

Эмили фыркнула, за что получила хмурый взгляд кучерявой тетки. Это Морган, сейчас соврал нетронутой деве, чтобы не напугать? Или, и, правда, такого не видел?

Эмили обратила внимание на кусочек мяса в тарелке, разрезала её вилкой, и отправила себе в рот. И на мгновение застыла. Это было нечто потрясающее, совершенно отличалось на вкус от того, что она обычно брала в супермаркете. Она закрыла глаза, пережевывая, ощущая себя Джейми Оливером из кулинарных ток-шоу, но Эмили готова была поклясться, что тот такого в жизни не пробовал.

– Эмма, – услышала она резкий голос «отца».

Эмили вздохнула, посмотрела на всех за столом. Казалось, они ничего не ели. Тарелка Маргарет так и была не тронута.

– Очень вкусно, – подала плечами Эмили, – попробуйте.

Кучерявая, смерила её таким взглядом, будто Эмили предложила ей съесть фекалии буйвола.

– Кристофер, а вы вновь собираетесь вернуться в Индию?

Морган сдержанно улыбнулся, пристально глядя на Маргарет.

– Только со своей женой.

Эмили криво улыбнулась. Если то, что рассказал ей Вилсон правда, то Моргана ждут плохие новости. Маргарет сдержанно засмеялась, было видно, что она не могла усидеть на месте. Эмили продолжала жевать, то и дело, видя недовольные взгляды своих родственников.

В принципе она понимала, в чем дело – этикет. Эмили не была ему обучена. Да и дома от неё требовали минимум: держать ложку правильно и не горбиться. Кому нужно этот этикет, когда все едят на ходу или в кафе из пластиковой посуды.

Но это было совершенно другое время. Только удивительно, что Эмили было плевать. Не важно, что это, сон или галлюцинация – скоро всё закончиться. А пока на всё это действительно можно было смотреть как на телесериал, который, к сожалению, нельзя выключить.

Блюда сменились на десерты и чай. Но Эмили решила ограничиться только чаем, потому что сдерживать естественные позывы тела в корсете, оказалась, не самой простой задачей.

Маргарет постоянно задавала Моргану дурацкие вопросы, что даже Эмили не блиставшая умом в школе, могла ответить на них, а вот виконт отвечал неправду, превращая всё в шутку.

Эмили без стеснения рассматривала его. Это же не реальность, тут всё можно.

Вот только, Моргану это не нравилось.

– Значит, вы вернулись, чтобы жениться?

Маргарет к этой теме возвращалась раз тридцать. Эмили тяжко вздохнула, ощутив, как закололо в боку. Она без предупреждения поднялась, на что Морган подлетел с места как ошпаренный.

– Сиди, сиди, – махнула ему рукой Эмили, – пойдём Лора, поможешь снять эту сбрую.

Бурчала, Эмили под тишину, с которой её провожали.

Ей, и правда, было плохо. Теперь она понимала, почему из дам, никто ничего не ел. Этот корсет, конечно, штука интересная. Осанку держит, грудь сразу красивая, талия подчеркивается, но вот качество жизни портит напрочь. А ещё эта жара и тридцать три одежды… Вот уж нет, это время точно не для неё.

Зайдя в свою комнату, Эмили с удовольствием рыкнула, похлопав себя по груди.

– Давай, снимай это, – попросила Эмили Лору, – иначе эта будет самая глупая смерть в мире.

– Мисс, вы зря это сделали, – тихо пробормотала Лора, – ваша мачеха будет недовольна.

Эмили подошла к окну, которое выходило в сад. Там она увидела Маргарет и Кристофера медленно бредущие по узкой аллее. Значит, кучерявая мачеха Эммы. Теперь понятно её аура неприязни.

В этот момент дверь с грохотом открылась и тут же захлопнулась. Эмили невольно попятилась, от грозно надвигающейся, на неё кучерявой дамы.

Лора, как-то быстро, самоустранилась и женщина, с искаженным лицом от гнева, подойдя к ней, залепила пощёчину, от которой в голове Эмили зазвенели колокольчики.

Кожу обожгло от удара, и Эмили судорожно выдохнула.

– Если из-за твоего неподобающего повеления, разрушится счастье Маргарет, я сделаю всё, чтобы твоя жизнь показалась тебе адом! – с жуткой злобой рявкнула она.

Эмили потёрла ладонью щеку. И в зеркало смотреть не нужно, чтобы понять, кожа вспухла от покраснения.

– Я всё для тебя делаю, забочусь о тебе, о твоём будущем…

Эмили подвигала челюстью, пока кучерявая распалялась о своих заслугах перед ней. Вроде не сломано, но рука у этой дамы тяжелая.

Эмили, наконец-то, подняла взгляд на неё.

–… мы с твоим отцом…

Эмили резко ухватила её за локоть. Сжала специально, со всей силы, чтобы та взвизгнула и притушила свой голосок.

– А теперь меня слушай, – процедила Эмили.

Чтобы ей кто-нибудь пощёчины давал… Кроме родителей, никому не позволено. Эмили помнила, как мать отхлестала сумкой незнакомую тётку в магазине, за то, что та наорала на неё, тогда ещё совсем маленькую. И Эмили вполне могла стерпеть шлепки, подзатыльники от матери или отца, от сестры, наконец. Но никак не от посторонней бабы.

Кучерявая выпучила свои глаза, застыв в непонимании. Эмили потащила её к дверям. Та от неожиданности не сильно и сопротивлялась, бежала как пудель на поводке.

– Ещё раз сюда войдёшь без стука, – она толкнула её за порог, где возле стены опустив голову, стояла Лора, – получишь, в довесок, пинок под зад.

 Лора быстро прошмыгнула обратно, всё так же, не поднимая головы.

– Ты душевно больная! – выдохнула кучерявая с дикими глазами.

– На себя в зеркало посмотри, – с этими словами Эмили захлопнула двери.

Щека всё ещё горела, зато адреналин буквально плавил вены. Ну теперь она точно должна была проснуться.

Но, вместо пробуждения, Лора протянула её лёд в платке.