Кстати, я довольна солнцезащитными очками. Только сегодня я получила двадцать комплиментов в их адрес.

О, а хайку?

1: Это было чертовски необдуманно, но не так уж и плохо.

2: Позволь мне повторить мою точку зрения из второго абзаца: кринж. Это было настолько провокационно, что даже не смешно.

3: Из хорошего. Ты читал «Сумерки», не так ли?

А теперь хайку для тебя, Итачи:

Мое сердце ноет от боли

Когда я вижу тебя, меня рвет

Умри, прочь от меня.

С уважением (что вообще было не так с этой «обидой» в последнем письме? Что плохого я тебе когда-либо делала?),

Сакура.

Письмо выпадает из внезапно ослабевших рук Итачи.

— Это, — глубокомысленно замечает Хидан, — было чертовски больно.

Кисаме обеспокоенно смотрит в глаза Учихе.

— Итачи? Ты в порядке?

Итачи поднимает взгляд, и его глаза полыхают малиновым светом шарингана.

— Тоби, — целеустремленно говорит он. — Пожалуйста, принеси мне еще два печенья с шоколадной крошкой, и я обниму тебя потом. Хидан, мне потребуется еще один лист бумаги для заметок, иначе я последую рекомендации Сакуры и ударю тебя. Кисаме, если у тебя есть какой-нибудь литературный материал об искусстве хайку, я бы тоже счел это очень полезным.

Вопреки самому себе, Хидан застывает в нескольких дюймах от Итачи; убийственная аура продолжает гореть вокруг него.

— Зачем тебе все это дерьмо вообще?

Вполне вероятно, что у Дейдары и Итачи самые напряжённые отношения между всеми членами Акацуки; но несмотря на это, Дейдара понимающе ухмыляется.

— Пусть начнутся литературные ухаживания Учихи Итачи за Харуно Сакурой, гм?

Итачи угрожающе улыбается, его глаза сверкают предвкушением.

— Начнем.

Тем временем в Конохе по спине Сакуры пробегает, казалось бы, необъяснимая дрожь.

— Что случилось, Лобастая? — обеспокоенно спрашивает Ино.

Сакура с тревогой смотрит в окно.

Я просто почувствовала — о, неважно. Ничего особенного.

Комментарий к Часть 7. О, Ками, мои лучшие друзья навеки

Брюс из «В поисках Немо» — это та большая белая акула. Банда Танков — это те рыбки, которые жили в аквариуме, Гилл из Банды Танков — тот, что мечтал сбежать из аквариума. Надеюсь, вы смотрели этот мультик, потому что я его обожаю :3

========== Часть 8. Влюбленный Шекспир ==========

Итачи прикован к стене. Буквально. Его голова безжалостно раскалывается, и кажется, что чакра высосана из каждого квадратного дюйма его тела, оставив его совершенно неспособным даже пошевелить мускулом.

Сакура сидит напротив него на деревянном стуле с прямой спинкой, который является единственным предметом мебели в опустевшей камере подземелья. Она отбрасывает волосы назад, само воплощение самообладания, и деликатно прочищает горло. Он вздрагивает от слов, которые, как он точно знает, вот-вот сорвутся с ее губ, но, кажется, не может оторвать от нее взгляда…

— Мое сердце ноет от боли, — мрачно говорит Сакура, глядя на него своими холодными мятно-зелеными глазами, такими глубокими, что он легко может утонуть в них. — Когда я вижу тебя, меня рвет.

Итачи съеживается, борясь со своими цепями.

— Прекрати и воздержись, — выдает он хриплым голосом.

Сакура встает и медленно направляется к нему, красивая и зловещая в обтягивающей форме АНБУ. Она нежно проводит по его груди одним пальцем, медленно, мучительно, и наклоняется так, что он может чувствовать, как ее губы касаются линии его челюсти.

— Умри, — тихо произносит куноичи Листа, — прочь от меня.

— Нет, — выдыхает он, но Итачи уже чувствует, как он падает из-за ограничивающей хватки цепей, его хищный дух покидает его; Сакура наклоняется, ухмыляясь его поражению, и все становится черным…

— Тачи-тян…

— Эй, Учиха, гм!

— Итачи-сан?

Хидан угрожающе хмурится, оглядывая группу Акацуки, сгрудившуюся вокруг кровати Итачи.

— Давайте перестанем валять дурака, — рычит он.

Кисаме встревоженно смотрит на него.

— Не…

Хидан, не обращая внимания на протестующие возгласы, роняет гигантскую стопку книг прямо на бок спящего Учихи.

— Проснись-проснись, маленький Красноглазик!

Глаза Итачи открываются за одну секунду, еще примерно две секунды уходит на то, чтобы он вскочил и потянулся к Хидану, на его лице было написано убийственное намерение, и еще сорок пять секунд требуется Конан и Кисаме, чтобы прижать его к стене.

— Нет, Тачи-тян, — твердо говорит Конан, как будто она пытается приучить непокорного щенка подчиняться.

— Не забывай про дыхательные упражнения, — умоляет Кисаме. — Убийство Хидана ничем не поможет!

— Нет, — произносит Итачи самым опасно спокойным тоном, — поможет.

Несмотря на то, что Хидан в данный момент прижимается к противоположной стене и использует Дейдару и Тоби в качестве живых щитов, ему все же удается насмехаться над сдержанным вундеркиндом Учихой.

— Нет, ты просто зол, что мы все слышали, как ты хнычешь во сне…

— Я не хныкал!

— Ты хныкал! Ты издавал эти тихие грустные звуки, словно ты был каким-то чертовым котенком, которого ударили по ребрам…

— Тишина! — Конан визжит.

Слово единственной куноичи Акацуки — закон; Хидан тут же закрывает рот посреди тирады, отпуская Дейдару и Тоби, которые падают на пол, задыхаясь, и даже Итачи перестает сопротивляться сильной хватке Кисаме. Конан пользуется случаем, чтобы вытащить одно из экстренных шоколадных печений, которые она держит под рукой для таких случаев, и засунуть его в рот Итачи.

— Тачи-тян, ты не хныкал, — твердо говорит она. — Это был просто плохой сон.

— Ты понятия не имеешь, насколько, — бормочет себе под нос Итачи, решительно жуя печенье.

— Что это было, гм? — лукаво спрашивает Дейдара.

Итачи сверлит взглядом стену.

— Ничего такого.

Решив, что печенье достаточно успокоило Итачи, Кисаме осторожно отпускает его, в то время как Конан не сводит сурового взгляда с Хидана, который делает вид, что невинно рассматривает коллекцию фигурок Кисаме из «В поисках Немо».

— Не соблаговолит ли кто-нибудь сказать мне, — начинает Итачи ядовитым голосом, — почему меня так резко разбудил пятидесятифунтовый кусок литературного материала, коснувшийся моей селезенки?

Конан, решив, что теперь все в безопасности — или, по крайней мере, в относительной безопасности, учитывая обстоятельства, — выдвигает стул и садится, безмятежно сложив руки на коленях.

— Остальные мальчики сочли нужным сообщить мне о твоей процветающей переписке с Харуно Сакурой.

— Мужчины, гм, — прерывает Дейдара явно огорченным тоном.

Конан скептически смотрит на него.

— Дейдара, когда я впервые увидела тебя, ты обманом пытался заставить Итачи проглотить глину из набора для лепки Тоби. Только не говори мне, что это стало общепринятым стандартом зрелости и мужественности.

Дейдара заметно поник.

— Только потому, что ты встречаешься с Лидером-самой, гм…

— Самым крутым шиноби в мире по эту сторону, — говорит Тоби с немалой долей зависти.

Конан ласково закатывает глаза и снова поворачивается к Итачи, внимательно рассматривающему стопку книг.

— Шекспир?

— Да, ну… видимо, Сакура находит твою поэзию слегка… — Конан замолкает, подыскивая наиболее дипломатический термин, который можно было бы использовать в этой ситуации, — недостающей.

В этот момент Кисаме, Дейдара, Хидан и Тоби изо всех сил стараются подавить смех как можно сдержаннее.

Итачи бросает на всех взгляды, обещающие возмездие самым болезненным образом (как только Конан сочтет нужным покинуть комнату), прежде чем пролистать страницы ближайшего шекспировского манифеста.

— И прочтение этих работ должно помочь мне усовершенствовать мои навыки?

— Нет, я думаю, что Шекспир чертовски нелеп, — услужливо добавляет Хидан.

— Тебе просто не хватает утонченности, чтобы оценить истинную искусность его прозы, гм, — фыркает Дейдара.

Хидан угрожающе хрустит костяшками пальцев.