— В том, чтобы развить у моего глупого младшего брата сердечный приступ, разумеется.

Прежде чем она успевает сделать еще один вдох, его пальцы скользят в ее волосы, запутываясь в мягких корнях, а затем опускаются ниже, притягивая ее еще ближе к себе, пока между их губами не исчезает дистанция. Это в миллион раз глубже, чем прикосновение к его губам, которое она сделала ему две ночи назад, и Сакура борется с цепями, даже когда она искренне отвечает взаимностью — не для того, чтобы она могла вырваться из его хватки и ударить его за непрошеный физический контакт, как ни странно, а потому, что быть сдержанным во время поцелуя с ним неприятно во всех смыслах этого слова.

Слишком рано Итачи отстраняется, в его потемневших багровых глазах читается удовлетворение.

— Ты знаешь Саске лучше, чем я, — легко замечает он, нежно проводя большим пальцем по ее нижней губе. — Думаешь, этого было бы достаточно, чтобы вызвать у него небольшой сердечный приступ?

Одновременно с этим заявлением тяжелые железные лианы чакры вокруг ее запястий исчезают, и Сакура выдыхает с облегчением, потирая их, пытаясь восстановить нормальное кровообращение. Итачи просто смотрит на нее, явно находя ее реакцию забавной, но в следующий момент Сакура вскакивает с места, и, прежде чем он успевает даже моргнуть, Учиха оказывается в своем кресле, а снова на его бедрах, ее руки обвивают его шею, запутываясь в его длинном низком хвосте.

— Ну, — отвечает она холодным тоном, полностью противоречащим их позиции. — Это было бы удовлетворительно, но Саске-кун — чрезвычайно стойкий человек. Я думаю, того, что только что произошло, было бы достаточно, чтобы вызвать сильный приступ удушья, не более.

— Так значит, Сакура, — довольно мурлычет Итачи, сжимая руки вокруг ее бедер. — Ты предлагаешь больше практики?

Глаза Сакуры сужаются от мстительного удовольствия, и, дразня, она придвигается ближе, касаясь его губ с мучительной медлительностью. Однако, прежде чем он успевает даже среагировать, она уже вырывается из его хватки и пересекает его кабинет, прислонившись к двери.

— Вообще-то, нам следует поторопиться, — говорит она своим самым невинным тоном, как будто она не была у него на коленях и не собиралась поцеловать его несколько мгновений назад. — Я дам тебе ночь, чтобы придумать настоящий план, хорошо? А потом ты сможешь встретиться с Саске-куном, Наруто и мной завтра вечером в Ичираку.

Итачи моргает, пытаясь осмыслить все, что только что произошло.

— …Очень хорошо, — он делает небольшую паузу, прежде чем ухмыльнуться ей. — Спокойной ночи.

Сакура ухмыляется в ответ, прежде чем открыть дверь и неторопливо выйти.

— Спокойной ночи.

Итачи смотрит, как она уходит, и, увидев, как ее розовая грива исчезает из виду на лестнице, его глаза задумчиво сужаются.

Он до сих пор точно не знает, в какую игру пытается играть Сакура, но одно можно сказать наверняка — он выйдет победителем, когда все это закончится.

Когда Сакура проходит через двойные стеклянные двери Башни Хокаге, она на мгновение останавливается, и когда она смотрит на вершину башни, ее глаза слегка сужаются.

Она до сих пор точно не знает, в какую игру пытается играть Итачи, но одно можно сказать наверняка — она выйдет победителем, когда все это закончится.

========== Часть 6. Смертельная схватка ==========

Немного предыстории:

В первый раз, когда Сакура увидела Учиху Итачи, ей было четыре года, и тогдашний чунин Итачи очень бесстрастно вырвал кусок пирога прямо из хватки рыдающего маленького Саске, говоря ему, что ему нужно использовать успешные навыки шиноби, если он когда-либо намеревался получить его. Зрелище так напугало и ранило Сакуру, что она ушла и пряталась под горкой игровой площадки почти полчаса.

Первые слова, которые Саске когда-либо сказал Сакуре и Наруто, его новым товарищам по команде, восемь лет спустя, полностью состояли из длинной, полукричащей диатрибы о чистой, чистой тьме и зле, которые полностью составляли душу Итачи.

Впервые она работала с Итачи в команде, когда ей было шестнадцать с половиной, но к тому времени впечатление Сакуры о нем уже полностью сформировалось благодаря Саске и ее собственному ограниченному личному опыту. Без тени возможного сомнения, Сакура считала Учиху Итачи очень опасной комбинацией: а) сумасшедшего, б) садиста и в) слишком чертовски непозволительно горячего.

Спустя два года абсолютно ничего не изменилось. Итачи по-прежнему, если не больше, сумасшедший, садист и (к большому разочарованию Сакуры)… слишком чертовски непозволительно горячий.

— Генма, Шино, Сакура — вы хорошо справились с заданием сегодня. Генма и Шино, вы свободны.

Генма радуется, но останавливается на полпути, чтобы с подозрением взглянуть на внезапно побледневшего розововолосого ниндзя-медика.

— А как же Сакура?

Итачи лишь ухмыляется, прислонившись к двери своего кабинета.

— Мне нужно обсудить детали… некой тактической операции… с ней.

После этого грубого напоминания о задаче, которую они должны выполнить позже этим вечером, Сакура подумывает вытащить кунай, который она обычно прячет в левом сапоге, и проткнуть им сонную артерию Итачи, но затем передумала, так как это оставило бы ужасный беспорядок, который придется убирать персоналу.

Шино кивает, как всегда стоически, и Генма, спускаясь вместе с ним по лестнице, злобно поднимает бровь, что сулит верную смерть из-за дразнящих и сексуальных намеков позже.

— Звучит забавно — веселитесь, вы двое!

— О, мы повеселимся, — Сакура в ответ смотрит так, что обещает ему верную смерть от усиленного чакрой удара позже.

Как только они благополучно скрылись из виду, Итачи просто поднял бровь, глядя на Сакуру, стирая с лица все прежние следы того, что могло быть весельем.

— Должны ли мы?.. — он кивает взгядом на двери своего кабинета.

Вероятно, это не самый смелый поступок, но инстинкт берет верх, и Сакура прижимается к противоположной стене.

— Ты что, шутишь? Последний раз, когда я была там с тобой — ну, ты помнишь, что случилось!

— Да, и я надеюсь, что на этот раз ты сможешь удержаться от таких заигрываний с моей невиновной персоной, — сардонически говорит Итачи, а затем хватает ее за запястье и тащит в кабинет, запирая за ними дверь. — В конце концов, это неприлично.

Сакура просто смотрит на него.

— …Только ты мог запереть нас двоих в уединенной комнате, умудряясь говорить о приличиях с невозмутимым видом.

— Да, в конце концов, это своего рода культивируемый навык, — невозмутимо говорит Итачи, прежде чем прокрасться и занять свое обычное место за столом. — Сакура, ты не собираешься садиться?

Сакура строит ему гримасу, крепко прислонившись к стене.

— Нет, так как очевидный риск быть брошенным на стол и прикованным к нему слишком велик.

— Обидно, — сухо замечает Итачи, прежде чем взглянуть на заходящее солнце. — Во сколько ты собираешься встретиться с моим глупым младшим братом и Узумаки в… вашем любимом кулинарном заведении?

— Шесть тридцать у Ичираку, — тут же отвечает Сакура. — Однако они должны вернуться со своей миссии только в шесть, так что могут опоздать на несколько минут. — Ее осенила мысль, и она нахмурилась, склонив голову на старшего Учиху. — Значит ли это, что ты составил свой… план?

— Я не уверен в чем-то настолько приземленном, как простой план, но в чисто гениальной оперативной стратегии мести… да, — признает Итачи с ухмылкой.

Сакура закатывает глаза, прежде чем обрести решимость подойти к столу Итачи и совершенно небрежно сесть на него, вытянув перед собой ноги.

— В любом случае, почему между тобой и Саске-куном все всегда сводится к битве? Ваше постоянное соперничество граничит с нелепостью.

— Что ты… — Итачи моргает, глядя на нее.

— Думаю, это в память о старых временах. — Сакура ухмыляется. — Хотя на этот раз в цепях нет необходимости.

— Сакура, это было прошлой ночью, вряд ли это «старые времена», — замечает он, забавляясь, но все же Итачи присоединяется к ней на краю стола. — В ответ на второе утверждение: ты не можешь притворяться, что не питаешь хоть каких-то следов обиды на Саске, которую мой план… смягчит.