– Так… ну… давайте, кто первый? – спросила Рита.
– Это же твоя идея была, – сказала Карина, – начинай.
Катя удивилась, что инициатива погадать принадлежала скептику. Люди полны сюрпризов!
– Хорошо. Только я не буду говорить вам свой вопрос!
– Э-э-э, так не интересно, – не согласилась Аня, – какой тогда смысл вместе гадать? Давай вопрос не про Борю.
Она хитро посмотрела на Риту, а та легонько двинула ей локтем в бок.
– Так. Будет ли у нас самостоятельная по химии на этой неделе? – сказала Рита. – Страница тридцать три, девятая строчка сверху.
Аня проверила, прочитала:
– «И романтические розы!»
– Значит, не будет, да, Кать? – спросила Рита, как видно, посчитавшая Катю экспертом.
Та с улыбкой пожала плечами.
– Теперь ты, – велела Рита Ане.
– Ладно. Сдам ли я ОГЭ по математике? Знал бы Пушкин, как его будут использовать… не по назначению. Обиделся бы, наверное.
– Ну почему, – сказала Ира, – вполне по назначению. О судьбе своей спрашиваем, чего же обижаться. Обрадовался бы!
Ответом Ане была строчка – «Но я не создан для блаженства».
– Так… Чего-то это мне не нравится, не нравится мне это что-то, – сказала Аня. – Я хочу блаженства после экзаменов!
– Можно ведь понять так, что экзамены – это не блаженство, – сказала Рита. – Карин!
– А? – она, оказывается, зачиталась.
– Загадывай! Катя, ты листай.
– Вопрос один – выйдем ли мы на ШБЛ? – сказала Карина, вытаращив глаза.
– Это что? – поинтересовалась Катя.
– Школьная баскетбольная лига. Так, страница… Сколько там страниц-то?
– У меня тут сто семьдесят шесть, – сказала Катя.
– Значит, сто пятьдесят пять, строчка одиннадцать. Сверху.
– «Уж угадали; точно так».
Карина аж подскочила с радостным воплем, из-за чего Катя с дивана слетела, а из-за стеллажа раздался недовольный голос библиотекаря:
– Девочки! Вы что?
Рита, Ира и Аня захохотали. Карина, мгновенно поверив Пушкину, замурлыкала под нос We Are the Champions. Ирино гадание на сдачу экзамена тоже получилось неоднозначным: «Он в залу: дальше: никого». Они порассуждали, как не заблудиться, когда пойдёшь на экзамен, и Карина рассказала историю своей знакомой, которая опоздала на полчаса, потому что заплутала.
– Теперь я, – сказала Катя. – Только что спросить, я не придумала.
– У тебя масса вариантов, – сказала Ира, – ты же новенькая. Можешь спросить про любого человека из класса.
Как раз об этом Катя спрашивать вовсе не собиралась. Она молча водила пальцем по пушкинскому профилю на обложке.
Неожиданно у неё вырвались слова:
– Я не уйду отсюда?
– Это то же самое, что про ОГЭ, – сказала Аня. – Другими словами.
– Нет, не то же…
Девочки смотрели на неё выжидающе, но Катя не стала пояснять, что она имела в виду, и назвала номер страницы. Сердце её заколотилось, как будто ответ книги действительно что-то решал в её жизни.
– «Мы только устриц ожидали», – прочитала она, и диван снова дрогнул от хохота.
– Девочки! Я вас выгоню сейчас, – последовал окрик.
– Извините, Дарья Сергеевна, мы «Евгения Онегина» читаем, – ответила Ира, – очень смешно.
Карина подвела итог.
– Так, теперь больше нельзя гадать, только по одному разу! Результат про устриц не засчитывается.
– Да ладно, устрицы – это ж роскошно! Значит, мы будем есть их вместе с Катей, – сказала Рита. – Все сдадим экзамены и пойдём отмечать!
Катю это объяснение порадовало, но на этот раз реального совпадения не было, и она почувствовала лёгкую досаду. Неужели сверхспособность исчезла? Однако домой Катя шла в очень хорошем настроении. Она почувствовала, что начала оттаивать, ей захотелось ещё пообщаться с девочками, да и воспоминание о разговоре с Ильёй очень грело.
Придя домой, Катя быстро проглотила приготовленный мамой салат и забралась на стремянку, стоявшую перед книжным шкафом в её комнате. Теперь-то ей просто необходимо было погадать, чтобы проверить себя. Конечно, такое рвение она объяснила необходимостью делать задание по литературе. Ничего, что урок в четверг, а сегодня всего лишь понедельник. Зачем, как говорят, откладывать на завтра то, что можно сегодня же и сделать?
Вот они, выстроились на полках, старые друзья. Кому же доверить судьбу в таком важном вопросе? Она переводила взгляд с «Хоббита» на «Асино лето», перебирала взглядом узенькие сборники стихов, «Девочку с Земли», «Королевство М» и «Приключения Буратино» и неожиданно осознала, что книги в её шкафу всё ещё стоят в том порядке, в каком их давно поставила мама: детские пониже, подростковые – повыше. До них, серьёзных книг о проблемах взросления, Кате нужно было дорасти, и хотя это уже давно случилось, они так и теснились наверху по привычке, в то время как сказочные повести, детские энциклопедии и стихи занимали почётное центральное место.
Здесь время застыло, всё ещё обозначая интересы той девочки, которая осталась уже только на фотографиях и в домашних видео. Почему ей до сих пор не приходило в голову переставить книжки? Наверное, ей вообще мало что приходило в голову весь седьмой и восьмой классы. Эти два года из дня сегодняшнего казались похожими на серые бетонные плиты, между которыми изредка, в основном на каникулах, пробивалась трава. Но зачем же она так долго терпела, не рассказывала ничего дома, держала в себе? Отчего так трудно решиться что-то изменить, и только если жизнь становится совершенно невыносимой, находятся силы, чтобы бежать? Теперь было так жаль тех двух лет! Ведь можно было не терпеть унижения, не выходить каждое утро, тщательно застегнув себя в броню деланного равнодушия, давно оторваться от стен, которые давили со всех сторон, и переменить судьбу.
Ей в голову снова полезли воспоминания о взглядах и словах, о фотографиях, которые делались тайком на уроках и в коридорах, а потом вывешивались на всеобщее обозрение в «ВК» с оскорбительными подписями – ну а что, «чисто поржать»… об окриках, хлопках по парте… Нет, прочь это всё! Есть другая жизнь! Есть Илья. Только вот куда теперь делся дар Кассандры?
О чувствах не станешь гадать по «Сказкам для Каприны» или «Приключениям новогодних игрушек». Нет, здесь требовалось что-то такое… фундаментальное. «Евгений Онегин», может быть? Почему бы и нет. Тем более что с него всё и началось.
Катя отправилась в комнату родителей. Обнаружив на полке нужный том, а вернее, томик, старый и потрёпанный, она сняла его с полки, открыла наугад и, даже не задав мысленно вопрос, сразу увидела такие строчки: «“Что ж, начинать?” – Начнём, пожалуй». Катя улыбнулась. Работает! В школе просто не получилось, потому что она давно не гадала!
– Вы что, уже проходите «Евгения Онегина»? – воскликнула мама, войдя в комнату.
– Ага.
– Вот это да! Боже, как летит время! Ещё недавно мы читали Носова!
– Недавно? Мам, ты что? В незапамятные времена! Да, я тут подумала, что надо бы мой книжный шкаф разобрать. Книжки там переставить…
Через несколько секунд в маминых глазах проявилось понимание сказанного.
– Да. Ты ведь уже выросла… из тех книг… – тихо, с грустью, сказала она.
– Но мы их никому не отдадим! – поспешила утешить её Катя. – Будем хранить для потомков.
Мама улыбнулась.
– Ну как ты?
Теперь-то Катя знала, что надо рассказывать. Всё рассказывать.
– Хорошо, – кивнула Катя, – очень хорошо. Правда.
Мама обняла её, и они чуть-чуть постояли, глядя на обложку «Онегина» в Катиных руках. На ней красивый молодой человек куда-то шёл вдоль набережной, наверное, Мойки, придерживая шляпу.
– Послушай, возьми комментарий Лотмана, а то ты ничего не поймёшь в «Онегине», – сказала мама. – Там очень много исторических реалий. Например, живой лимбуржский сыр. Хотя… ты и в Лотмане ничего не поймёшь. Ох, неужели это уже проходят? А ты-то летом не читала «Онегина»!
