Куноичи буквально выплевывает последние слова, оставляющие горечь во рту. Указ — единственное, что мешало Ино, Шикамару и Чоджи — трем другим ближайшим друзьям в Конохе, сбежать вместе с ней. Видит Ками, весь этот адский опыт оказался бы намного более приемлемым, если бы она не была вынуждена пройти через все в одиночку. Ино, Шика и Чоджи были полностью готовы нарушить запрет на заключение и в любом случае улизнуть из деревни, но она умоляла их так не рисковать; если бы это произошло, их отцы взяли бы вину за неповиновение, чего Харуно не хотела.

— Интересно, — вполголоса замечает Итачи, думая о Конохе под управлением Данзо. Зная природу этого человека, все станет еще более коррумпированным, чем раньше. — Каковы его намерения?

Сакура снова пристально смотрит на него. — Это неинтересно, это карикатура, жестокий распад всего, что когда-то было… — энтузиазм внезапно покидает ее, свет гаснет в зеленых глазах. Девушка, побежденная, прислоняется спиной к дереву, — домом. И, я имею в виду, он всегда хотел быть Хокаге. Ради власти он разрушил все, чем мы дорожили. Что еще ты хочешь знать?

Учиха не особо впечатлился этой идеалистической оценкой. — Где находится сосуд? — Спрашивает отступник, справедливо заключая, что такой человек, как Данзо, сделал бы все и вся, чтобы злоупотребить силой Кьюби, которую Наруто Узумаки держит в себе.

Сакура моргает, на мгновение сбитая с толку. — Сосуд? Какой сосу…, ох. — Холодное презрение в голосе очевидно, особенно когда куноичи бросает на Итачи взгляд, полный глубочайшего отвращения. — Он, знаешь ли, человек, а не вещь или контейнер. Он мой лучший друг.

— Какое чрезвычайно милое чувство, — скучающе говорит Итачи. — Позволь мне повторить — где находится сосуд, девочка?

— У него есть имя! — Прорычала Сакура, и Учиха небрежно замечает, что при этой малейшей, довольно примитивной провокации она внезапно выглядит достаточно разъяренной, чтобы наброситься и попытаться вырвать глазные яблоки. Однако, поскольку куноичи ранена и у нее мало чакры, она довольствуется тем, что просто смотрит на него, как на отброса. — И у меня тоже, на самом деле. — Сердито добавляет Харуно.

— Хорошо, — Итачи забавляет столь бурная реакция. За исключением Дейдары, он никогда не встречал никого столь… выразительного. — Где Наруто, Сакура? Я могу предположить, что Данзо попытался бы использовать его для своих целей, как только он вернулся в деревню с вашей командой.

Сакура бунтарски скрещивает руки на груди. — Почему я должна тебе говорить? — С горечью спрашивает куноичи. — Ты тот, кто охотился за ним последние три года.

Тень ухмылки мелькает на лице Итачи, он решает использовать ее предыдущие слова. — О, так ты не знала?

Харуно не клюет на приманку, внезапно замерев от волнения, представляя миллион ужасных сценариев и вещей, которые могли пойти не так за восемь месяцев с тех пор, как она видела Наруто. — Что? — Медленно спрашивает девушка, краска отливает от ее лица.

— В свете недавних событий Акацуки изменили некоторые из своих конечных целей. — Невозмутимо заявляет Учиха.

В этот момент Сакуре кажется, что она на самом деле забывает дышать. — Например, что? Почему? — Требует ответа куноичи, отчаянно надеясь, что они прекратили свои поиски всех Джинчуурики для своих сомнительных целей и не сделают что-то еще, такое же злое и ужасное, что могло повлиять на нее и Наруто на личном уровне.

— Это не твоя забота, — спокойно отвечает Итачи.

На несколько мгновений он думает, что у маленькой розововолосой куноичи действительно случится аневризма, услышав уклончивый ответ — все физические признаки налицо. Но затем, прямо на его глазах, что-то меняется; ее рука разжимается из кулака, а зеленые глаза расширяются от какого-то зарождающегося осознания, в то время как поза меняется на расслабленную. — О, ками, — тихо выдыхает Сакура. — Она сломалась, не так ли? Цунаде-шишо говорила, что это должно было произойти в ближайшее время — что статуя, содержащая Биджу, была древней и настолько хрупкой, что не смогла бы выдержать действительно сильный шторм, не говоря уже об одном хорошо выполненном элементальном дзюцу S-ранга.

Девушка может быть раздражающе эмоциональной, да, но Итачи должен признать, что, чтобы так быстро прийти к правильному выводу, она должна быть довольно смышленой под этой возмутительно хрупкой и непрактичной внешностью. Учиха не дал никаких указаний на точность ее предположения, но Сакура торжествующе улыбнулась. — Кто это сделал?

Отступник смотрит на нее несколько мгновений, после чего решает ответить. — Команда Корня, как ни странно.

У Итачи возникает довольно неприятное чувство, что куноичи не терпится разжечь победный костер и станцевать вокруг него, прежде чем каким-то образом выкопать кости Хидана и бросить их в огонь в качестве жертвоприношения, а затем, конечно же, пробежать через все пять стран в попытке разыскать своего одетого в отвратительный оранжевый костюм «лучшего друга» и поделиться радостными новостями. К счастью, девчонка, похоже, сдерживает себя из-за его присутствия. По крайней мере, он получил ответы на интересующие вопросы, теперь есть логичное объяснение того, почему конкурентный рынок частного сектора внезапно стал неприятно перегружен новоиспеченными и, к сожалению, сносно компетентными отступниками из Конохи. Учиха разворачивается, намереваясь вернуться в тень и исчезнуть в ночи.

— Подожди!

Учиха этого не ожидал, но все-таки повернулся к девушке, которая сделала несколько шагов вперед, легко преодолевая расстояние между ними. Сакура почувствовала легкое головокружение от облегчения — после всего, что пошло так ужасно неправильно за последние восемь месяцев, новость о том, что Наруто наконец-то будет в безопасности (по крайней мере, от Акацуки), станет долгожданной передышкой. — Как ты это сделал? — Тихо спросила куноичи, подняв на него взгляд.

Итачи моргает, на мгновение сбитый с толку. — Сделал что?

Харуно смущенно заправляет за ухо слипшуюся от крови прядь волос, отчаянно надеясь, что это не делает ее похожей на сумасшедшую. — Стал, ну… живым мертвецом.

На залитой лунным светом поляне несколько мгновений царит полная тишина.

Итачи смотрит на Сакуру так, будто она бредит. — Живым мертвецом.

Куноичи смущенно ерзает, внезапно осознав, насколько странными и сюрреалистичными были последние шесть месяцев. По-видимому, все становится только хуже. — Ну… да.

Ками, он только подумал, что куноичи, возможно, была умной. Тем не менее, Учиха не может полностью оправиться от шока, так как его обычно острый как бритва и предельно сосредоточенный разум все еще переполнен странными образами из тех жалких фильмов о зомби и вампирах, на просмотре которых настаивал Кисаме в их редкие выходные.

— Я думал, ты умная, девчонка, — наконец говорит Итачи, все еще не в силах преодолеть свою первоначальную реакцию.

Как и следовало ожидать, Харуно ощетинивается от оскорбления — единственные две вещи в мире, которые она абсолютно не выносит, — когда люди оскорбляют Наруто, что Итачи уже сделал, и когда люди принижают способности, ради которых она так чертовски усердно работала. Девушка за долю секунды принимает решение, что у нее достаточно травм для одного дня, так что, если ей прилетит за дерзость, она всегда сможет залечить это завтра, вместе со всем остальным. — Я Сакура, ты, невыносимое… существо! Са-ку-ра!

Глаза Итачи сужаются в тонкие щелочки, и на мгновение он не может поверить, что его только что оскорбил крошечный и очень хрупкий клочок генетически невероятных розовых волос, серьезно? Чунин. — Хорошо, Са-ку-ра, — ледяным тоном начал Учиха, делая целенаправленный шаг навстречу, так что она снова оказывается зажатой между его телом и деревом. — Ранее у меня сложилось впечатление, что у тебя имеется хоть какая-то толика интеллекта, которого так не хватает остальным твоим коллегам-шиноби Конохи. Прости за мое неверное представление.

— Не намекай на то, что я глупая! — Буквально визжит куноичи, ее терпение на пределе. Сакура предполагает, что в Конохе она вела себя более непринужденно, но, будучи отступницей, испытываемое напряжение кажется абсолютно нездоровым. — Все довольно логично! Ты был мертв, — не зная, как правильно выразить свое горе, она тычет пальцем ему в грудь, прямо над сердцем, — а теперь нет! Твое сердце бьется, твоя температура и функции чакр в норме, и ты полностью, на сто процентов жив, и это абсолютно неправильно!