Не было никаких сомнений о том, согласиться или нет. Впервые в своей жизни Сакура не хотела сидеть, бесконечно перебирая плюсы и минусы, и вообще что-либо переосмысливать. Возможно, она была нехарактерно импульсивной и глупой, потратив всего пять минут на обдумывание, но, в отличие от гражданского мира, для шиноби восемнадцать лет считаются более чем взрослым и достаточно зрелым возрастом, чтобы брать на себя подобные обязательства. Кроме того, они живут вместе последние три года. Куноичи видела его в лучших и худших проявлениях, и наоборот. Вместе они прошли через столько, что большинству людей не увидеть — или когда–либо представить — за всю свою жизнь. Она любит его, несомненно, так же, как и он ее. Несмотря на мрачные размышления последних нескольких недель, Сакура, честно говоря, не может представить возвращение в Коноху без Итачи. Про проведение остатка своей жизни (или, черт возьми, даже про отношения) с каким-то безымянным, безликим шиноби и говорить не стоит.
Одной этой мысли достаточно, чтобы заставить ее слегка вздрогнуть. Сакура почти неуверенно смотрит на своего возлюбленного. Из разговоров с Ино и всего, что диктуют общие социальные нормы, было бы разумно полагать, что это единственный счастливый случай, который гарантированно вызовет маленькую улыбку, по крайней мере, даже у самого стойкого шиноби, но, похоже, это не так. Тем не менее, прямо сейчас Итачи выглядит более довольным, расслабленным и умиротворенным, чем когда-либо. Лунный свет смягчает царственные черты его лица, когда он на мгновение закрывает глаза, продолжая нежно гладить ее волосы, из-за чего у Сакуры перехватывает дыхание.
Им так много нужно обсудить. Где будут жить, как собираются наладить отношения и миллион других вопросов. На этот раз куноичи пыталась все упростить, но реальность ситуации такова, что все будет невероятно сложно и болезненно для них обоих. Все нужно проработать. И, честно говоря, девушке остается только надеяться, что им удастся прийти к пониманию относительно будущего. В голове звучат миллион маленьких ворчливых, злобных голосов, которые указывают на то, что их барьеры, касающиеся определенных вещей, угрожают стать абсолютно непреодолимыми. Но в данный момент…
Подоконник врезается в спину, и ее нынешнее положение более чем неудобно, но все же Сакура протягивает руку и нежно берет Итачи за длинный хвост, запуская пальцы в шелковистые волосы и поглаживая их по текстурированному материалу темно-синей, почти черной рубашки с длинными рукавами. Лунный свет выдает слабый, едва заметный темно-каштановый оттенок его волос, а выражение глаз заставляет куноичи застенчиво, взволнованно улыбнуться. Это не похоже на один из чрезмерно мягких, любящих, обожающих, я-готов-целовать-песок-по-которому-ты-ходила, взглядов, которые Рок Ли и даже Наруто, посылали бы в ее сторону по крайней мере три раза в день. Итачи делает это тонко, но интенсивно, и даже спустя столько времени мужчина не переставал выглядеть несколько очарованным ею и тем эффектом, который она стала оказывать на него… Без сомнений, Учиха заботится о девушке больше, чем можно выразить словами.
Медленно и почти неуверенно Сакура притягивает Итачи к себе, обнимая за шею, пока он не достигает более управляемого уровня. Кажется, что их губам требуется невероятно много времени, чтобы соприкоснуться. Харуно никогда не переставало одновременно забавлять и огорчать то, что он почти на фут выше. Они целуются, тепло, даже горячо, с большей страстью и жадностью, чем за последние несколько месяцев. Ирьенин проводит кончиками пальцев по линии его подбородка, повторяя знакомые контуры, легким прикосновением, которое разжигает нервные окончания. Мужчина слегка ласкает ее бедра и поясницу, тепло его рук обжигает кожу даже сквозь материал жилета.
Итачи мягко отводит Сакуру от подоконника и прислоняет к стене, удерживая ее весом своего тела. Он медленно наклоняет голову, меняя угол и глубину поцелуя в одно и то же мгновение — зарабатывая малейший вздох от своей розововолосой куноичи. Нукенин скользит твердой мозолистой ладонью по подолу ее гладкого, облегающего черного жилета, касаясь поясницы. Харуно чуть ли не мурлычет от удовольствия, вставая на цыпочки и изо всех сил стараясь стать еще ближе к возлюбленному. Она плотно зажимает руку между их телами, пытаясь потянуть молнию на своем жилете вниз.
Внезапно одна из рук Итачи сомкнулась вокруг тонкого запястья, удерживая его на месте. Голос мужчины звучит несколько забавно, когда он медленно, аккуратно заправляет выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Ты странно неразговорчива сегодня, Сакура, — шепчет он на ухо, о котором шла речь, касаясь чувствительной кожи. Восхитительное ощущение, в сочетании с легкой хрипотцой низкого голоса, посылает мурашки по спине Харуно.
Розововолосая куноичи слегка ухмыляется, наклоняясь в объятия Итачи, игриво проводя руками вверх и вниз по стройной мускулистой груди. — Это проблема? — Девушка забавляется тем, как ему приходится заставлять себя дышать, чтобы слова не застряли в горле.
— Нет, — немедленно отвечает Учиха, перемещая руку с поясницы к тонкому изгибу талии, потирая большим пальцем медленные круги по ее коже, из-за чего она прикусывает губу и выгибается в ответ на прикосновение. Сакура практически чувствует его ухмылку. — Это в высшей степени нехарактерно.
(Если проигнорировать формальности, прямо сейчас, думаю, я могла бы быть самой счастливой девушкой в мире…)
— Ты убиваешь настроение, Учиха, — отвечает Сакура лучшим фальшиво–соблазнительным тоном. Независимо от того, сколько раз она тестировала этот тон с Итачи за последние пару лет, его использование все равно заставляет девушку краснеть и чувствовать себя немного нелепо. С намеком куноичи тянет молнию жилета на несколько дюймов вниз. Приходится подавить крошечный, мятежный смешок, когда взгляд мужчины следует за движением и за блеском яркого изумруда. Непривычно видеть обручальное кольцо на ее пальце. — Все еще жалуешься? — Кокетливо спрашивает Сакура, продолжая расстегивать молнию.
В редкий, неосторожный момент глаза Итачи слегка темнеют от эмоций, которые она не может определить. Нукенин мягко отводит ее руку в сторону и заканчивает работу сам. — Ни в малейшей степени, — шепчет он, стягивая жилет Сакуры с плеч одним плавным движением. Девушка улыбается, когда возлюбленный снова наклоняется для поцелуя.
На следующее утро
Итачи просыпается от звука захлопывания нескольких деревянных шкафов, неистового топота довольно знакомой пары ботинок до колен по полу и еще более знакомого звука паники Сакуры.
— Я опаздываю, опаздываю, — почти бессвязно причитает девушка, проглатывая большой кусок хлеба с маслом, который, кажется, целиком запихнула в рот.
Нукенин моргает, дезориентированный, приняв сидячее положение. Один взгляд в окно подтверждает, что солнце только встает в туманное утро. Учиха думает, что Сакура уже много лет не вставала так рано, и не может представить, на что, черт возьми, она могла опоздать. — Куда?
Куноичи решительно жует около минуты, запихивая в рюкзак все оружие, до которого может дотянуться, а также том наступательных медицинских ниндзюцу высотой примерно с лицо Итачи. — На тренировку, — наконец удается пробормотать Харуно, с трудом сглатывая. — Какаши оставил записку за нашей дверью. Очевидно, все на месте. Гаара дал нам разрешение встретиться сегодня на самой большой тренировочной площадке Песка для, своего рода, практики, планирования и координации. Начало — через час после восхода солнца, у нас есть около трех недель на подготовку, так что…
Сакура резко останавливается, весь румянец отливает от ее лица. Итачи заканчивает одеваться несколькими быстрыми движениями, но прежде чем успевает сделать хотя бы шаг, она падает на край кровати, делая глубокий вдох. — Кажется, что прошло так мало времени, — устало признается девушка, проверяя молнии на своих ботинках и делая последний большой глоток апельсинового чая, предположительно укрепляющего чакру. — Наруто, Джирайя и Какаши, видимо, думают, что этого достаточно. Знаю, что мы все так сильно улучшились за последние три года, но… Ничего не могу поделать, но я немного…
