– Тяжёлое положение, однако! – заметил гитарист. – Попробуем пойти к нему вместе.

Так они все вместе пошли к адвокату. У Котофеева в то время был обеденный перерыв. Он пил чай с молоком и ел куриную грудку. Послышалось «тук-тук».

– У меня обеденный перерыв. Зайдите позже, – сказал Котофеев.

– Погодите! Мы готовы заплатить вам все восемьсот клыкодоров!

– Хорошо. Зайдите позже. Через двадцать минут.

Пришлось ждать. Наконец коты смогли зайти в кабинет.

– Я смотрю, ты опять здесь! — крикнул Котофеев, обращаясь к Лапке. Тогда гитарист и продавец показали ему деньги.

– Прости, милая кошечка! – воскликнул Котофеев и поцеловал ей лапу. – В чём проблема? Рассказывайте.

– Вам предстоит ответственное задание, – начал гитарист. – Вы будете защищать политзаключённых! Мы даже можем дать вам тысячу клыкодоров, но вы должны пообещать, что будете с нами до конца!

– Вы хотите сказать, что вы повышаете мне гонорар? – спросил Котофеев и усмехнулся.

– Я готов отдать не только деньги, но и свою жизнь, чтобы эти заключённые вышли на свободу!

– Жизнь бюджетнее, – ответил адвокат и рассмеялся. – Платите. Я приду. Когда суд?

– Лапка, когда суд?

– Рабочий сказал мне, что заключённых судят сразу, на следующий день! – ответила Лапка.

– Завтра, господин адвокат! – сказал гитарист, обращаясь к Котофееву.

– Хорошо. – ответил адвокат и пожал гитаристу руку. – Я даю вам честное слово, что буду отстаивать ваши интересы до последней шерстинки! Апельсин мне в нос!

========== X Глава десятая, которая поведает нам о многоуважаемом судье Мышеловкине ==========

Котти и Пушок, утомлённые после смены Апельсинчика, совершенно выбились из сил. Они крепко спали на тюремных койках. Рано утром их внезапно разбудил Лежебока и, зевнув, сказал: – Вставайте, бесшёрстки! Сегодня вам надлежит предстать перед судом!

Котята очень испугались, но промолчали, лишь бросив друг другу соответствующие взгляды.

– Быстрее! – кричал надзиратель, открывая ключом цепи. – Его шерсть Мышеловкин долго ждать не будет!

Потом надзиратель подал им таблички и сказал:

– Наденете их, когда начнётся суд!

На табличках было написано: «Я повинен в том, что я, злостный мятежник и бандит, посмел посягнуть на избранного царя всего Кошачьего Царства Когтеклыка Великого, а также его героев: генерала Паштета, генерала-капитана, начальника корпуса нахвостнеров Кусайкина, адмирала Пираньева и генерала военно-воздушных сил Котлетова. Я крайне сожалею и молю самого милостивого и справедливого на свете судью Мышеловкина, чтобы он простил меня, ибо за содеянное каюсь в горячих слезах, а если я говорю неправду, то пусть дождь из апельсинового сока оросит мою шерсть и пылесос поглотит навеки! Государю нашему челом бью и молю о пощаде!»

– Что за чепуха?! – спросил Котти, прочитав надпись на табличке. – А если я не согласен?!

– Краткость явно не ваша сестра! – со смехом сказал Пушок и разорвал табличку. Котти последовал его примеру.

– Бандиты! – проорал Лежебока и замахнулся хвостом.

– Прошу прощения, я вас плохо слышу после вчерашнего гула. Суд ведь еще не состоялся? Почему мы должны признать свою вину? Хоть бы нам и вынесли бы подобный приговор, разве мы не имеем право оставаться непреклонными, при своем мнении?! Я знаю, что всё это делается, чтобы унизить наше кошачье достоинство! Но мы выше этого! – заявил Пушок.

– Да! Вам специально захотелось поиздеваться! – вторил Пушку Котти. – Неужели вы не понимаете, что всё это комедия! Всё это про-во-ка-ция!

– Да для вас же и хуже, – ответил Лежебока, – потому что так вы бы хоть как-то спаслись.

– Признав свою фальшивую вину и ударив носом в грязь? Увольте! Я даже сейчас прекрасно слышу вас! Моё сердце чувствует ваши злые замыслы! Я вижу вас насквозь! – Котти показал Лежебоке язык, а Пушок скорчил гримасу.

– У вас даже не будет адвоката! Недолго вам радоваться, – ответил надзиратель. – А ну, быстро на выход!

Рядом с камерой стояли солдаты. Они с нахвостниками и автоматами довели заключённых до военного автомобиля. Секунду спустя внедоржник тронулся.

Автомобиль нёсся как угорелый, резко поворачивая на перекрёстках. На светофорах он не останавливался – по правилам, военному внедорожнику можно было не останавливаться. Всюду мелькали деревья, столбы и окна – так быстро он ехал. Долго он ехал, и, наконец, остановился перед красивым розовым зданием, украшенном белыми барельефами. Балконы его были украшены кошачьей мятой и розами. Здание окружал благоухающий сад, где росло много разных цветов, а рядом стояла фигурка кошки с завязанными глазами и мечом и щитом в лапах. Апельсинчик, ехавший вместе с Пушком и Котти, язвительно спросил: – Ну что, нравится?

– Да, очень красиво, особенно сад, – ответил Пушок.

– И фигурка тоже, – добавил Котти. – И ещё фонтан! – Котти указал лапой на фонтан в форме рыбы.

Апельсинчик в недоумении замолк, а потом в бешенстве закричал:

– Почему вы не боитесь?! Разве не понятно вам, что родина от вас отказалась?! Вы ей не нужны! На помойке она вас видала, оборванцы!

Пушок и Котти ничего не ответили и лишь улыбнулись.

Апельсинчик сжал лапы в кулаки и ударил Котти по спине.

– Приехали! – сказал шофёр.

– Выходите! – злобно крикнул Апельсинчик, выпрыгнув из машины. Когда Пушок выходил из машины, Апельсинчик поставил ему подножку и, засмеявшись, сказал: – Здорово нырнул!

Выходившему за Пушком Котти Апельсинчик дал подзатыльник.

– Как ты, Пушок? Не ушибся? – спросил Котти.

Пушок молча поднял кулак.

– Лапка бы тобой гордилась, – сказал Котти другу. – Как же хорошо, что её спас рабочий и она не узнала обо всех этих ужасах. Интересно, где же сейчас она?

Солдаты подвели подсудимых к скамье и надели на них наручники. Котти разглядел среди свидетелей Лапку и гитариста с продавцом, и настроение его поднялось. Он осторожно помахал ей лапой, она сделала то же самое. Рядом с подсудимыми сидел предводитель. Котти и Пушок пожали ему лапу.

Кусайкин, увидев в зале суда адвоката, разгневался, подошёл к Апельсинчику и спросил:

– Откуда у них адвокат?!

– А я почём знаю! – последовал ответ. – Наверное, их родители позаботились.

– Кхм! Тишина в зале суда! – произнес судья Мышеловкин – серый кот с золотистыми глазами, облачённый в чёрную мантию и белый напудренный парик. Он всегда был невозмутим и, как правило, действовал, исходя из своих личных интересов. Мышеловкин не в первый раз видел у себя «в гостях» столь юных узников, однако был удивлен тем, как спокойно они себя вели.

– Итак, прокурор! – провозгласил он.

– Я обвиняю Пушка и Котти в том, – начал говорить прокурор, – что они спровоцировали столкновение рабочих фабрики по производству кошачьих консервов с отрядом военных, а конкретно нахвостнеров, под руководством генерал-капитана Кусайкина. Под их подстрекательством, а также под подстрекательством предводителя рабочих, была возведена баррикада, что в нашей стране категорически запрещено!

– Свидетель Пушинка! Вам слово! Учтите: за лжесвидетельство вас непременно привлекут к ответу! – произнес Мышеловкин.

Лапка, специально назвавшаяся Пушинкой, чтобы её никто не смог раскрыть, вздрогнула, но не растерялась, встала и стала говорить:

– В тот день я была у фабрики по производству кошачьих консервов.

Прокурор внимательно слушал её, то и дело водя глазами по сторонам. Мышеловкин же был спокоен.

– Почему вы были там? – спросил Мышеловкин, вертя в лапах ручку.

– Ваша шерсть, я была там вместе с подсудимыми, – заявила Лапка.

Весь зал ахнул и начал перешёптываться.

– Ти-ши-на! – крикнул Мышеловкин. – Тишина!

Зал замолчал, а Лапка продолжила:

– Мы увидели, что солдаты идут подавлять забастовку, и решили предупредить об этом рабочих. Зная, что на мирные переговоры они не пойдут, мы решили защищаться и потому возвели баррикаду. Мы запаслись оборонительными перцовыми шашками, но стали кидать их только тогда, когда услышали приказ капитана Кусайкина. Он приказал своим солдатам бить нас нахвостниками и распылять апельсиновый газ. Также он приказал открыть стрельбу, если мы будем защищаться!