почему это произошло. Да, он был болен, но он не был болен

смертельно. Что же могло произойти? Она любила своего брата больше

жизни, и ничто не могло унять боль утраты. Элизио также пребывал в

глубокой скорби. Не успел он смириться с одной потерей, как следом за

ней внезапно пришла другая. Тогда он окончательно убедился, что

нищета и голод губят людей, и с тех пор с каждым днём в нем

возрастала жажда борьбы. Даже в дни траура он сидел за занавеской и

читал марксистские сочинения. Слёзы капали на страницы.

Через два дня наступил день похорон. Деньги на них пришлось

одолжить у соседей. Ласаро лежал в деревянном гробу, глаза его были закрыты. Одет

он был в старую серую рубаху, рваные брюки и ботинки — другой

одежды и при жизни у него не было. Марта, Мерседес и Элизио были

облачены в чёрное. Над небом нависала тёмно-лиловая туча, закрывая

солнце. Стемнело, подул ветер. Марта стояла у гроба и тихо плакала в

платок. Элизио подошёл к гробу и стал говорить:

— Ласаро, и ты покинул нас… Если бы ты только знал, как ты был

мне, нам дорог! Если бы ты только знал, что я готов рвать себя на части

от одной мысли, что больше никогда тебя не увижу!

— Элизио! — позвала Марта и взяла его за локоть. Он обнял Марту

на несколько секунд, а потом отошёл и взял Ласаро за бледную

мёртвую ладонь.

— Бабушка… тётя Анита умерла, а за ней и ты! О, если бы ты мог

ожить! Оживи! — прокричал Элизио и залился слезами. Вдруг туча стала

уплывать. Появились первые проблески солнца.

Внезапно глаза Ласаро открылись и он стал медленно вставать.

— Тётя Анита умерла? — споосил он тихим голосом.

Элизио вздрогнул и отошёл от гроба.

— Силы Небесные! — воскликнул он. Марта в ужасе отпрянула в

сторону, но потом перекрестилась и подошла к гробу.

— Что со мной произошло? — спросил Ласаро. — Я лежал и слышал

всё, о чем говорят! Я умер тогда, да?! Элизио, я лежал и не мог

пошевелиться! Марта! Я услышал от Элизио, что тёти Аниты больше нет

в живых, и это привело меня в чувство! Вы подумали, что я мёртв?! — он не выдержал и залился слезами. Марта вздрогнула от ужаса и замерла,

а затем подбежала к брату. Элизио в поражении оцепенел.

— Он ожил, — думал Торрес. — Он ожил, но как?! Его сердце не билось! Он был холоден! Он…

Знаменитый поэт Петрарка, о котором совсем недавно читал

Элизио, в возрасте около сорока лет сильно заболел. Через какое-то

время родственники и друзья застали его мёртвым. На самом же деле

Петрарка впал в летаргический сон. Это очень редкое явление, сильно

напоминающее смерть, которое может случится в том числе из-за

истощения. Скорбя о гении, родственники организовали похороны. К счастью, средневековые законы запрещали предавать тела земле раньше, чем через сутки после смерти. Это и спасло поэта. Прямо около могилы он пришёл в себя, встал и сказал, что чувствует себя

великолепно. После этого Франческо успел прожить еще тридцать лет и

написал множество произведений.

— Это быть может был летаргический сон! Как у Петрарки! – к

такому выводу Элизио пришёл уже гораздо позже. — Весть о смерти

бабушки привела его в чувство… Благо!

— Если бы не ты, Элизио, меня бы уже не было в живых… — говорил

ему друг детства, заливаясь слезами.

Позже Элизио объяснил другу, что с ним случилось. С первого дня

«новой жизни» Ласаро стал другим человеком. Он каждый день

вспоминал о том, что находился на волосок от мучительной смерти, о

том, как лежал и всё видел, но не мог и глазом моргнуть. Человек,

впавший в летаргический сон, ничего не может сделать, оставаясь при

этом в сознании. Привести его в чувство раньше времени может только

сильное переживание, которое и вызвал Элизио Торрес. Весть о кончине

Аниты оказалась для Ласаро настолько тяжела, что он ещё очень долго

скорбел и ни разу не заливался радостным смехом.

С тех пор минуло несколько лет. Элизио основал марксистский

кружок, собрав вокруг себя соратников по борьбе с буржуазией. Их звали Андрес Колон, Педро Колон, Хуан Теодорес, Сантьяго

Теодорес, Фелипе Пескадор, Бартоломе Галилей, Матео Либертад, Томас

Меллизо, Сантьяго Либертад, Марко Сантьяго (двоюродный брат

Матео), Симеон Эскуела и Марко Баррио.

Однажды они договорились встретится в доме у Элизио.

— Мама, — обратился Торрес к матери. — Завтра к нам придут мои

товарищи.

— Какие товарищи? — спросила Мерседес, посмотрев в глаза сыну.

За прошедшее время Элизио стал выше ростом и шире в плечах.

От недоедания он был всё ещё худым, однако значительно отличался от

того щуплого юноши, которым был несколько лет назад.

— Мои соратники в борьбе за народное дело! — ответил он гордо.

— Я не совсем понимаю тебя.

— Мама, всё, что по праву должно принадлежать простым людям,

нашему чилийскому народу, принадлежит латифундистам,

фабрикантам! Почему люди, такие, как мы с тобой, голодают, болеют,

выживают как только могут? Много таких умерло из-за этой

несправедливости! Довольно с нас! Это аневризма, с которой надо

бороться! Аневризма под названием «капитализм!» Она мучает бедных

людей! Пьёт нашу кровь, они пьют кровь нашу… Не просто так мы в мир

приходим, но для того, чтобы бороться, а если нужно, то и с оружием в

руках!

— Господи! Элизио! Ты собираешься поднять восстание?! —

вздрогнув, спросила мать.

— Рано или поздно мы должны будем это сделать! Революционное

насилие необходимо, ибо тирания — это град, обрушившийся на

взошедший посев, а погубленная пшеница плевелом не станет! Блажен, кто проливает кровь за правое дело!

— Элизио… Просто скажи мне, что мне нечего бояться!.. Что тебе

ничего не угрожает!

— У меня всё под контролем, — ответил сын и взял мать за руку. В

его глазах блеснул огонь, он улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. — Что

же нам терять? Свои оковы?

— Друг друга… Не хочу разлуки… Сын мой… — ответила мать и

взяла сына за плечи.

— Я знаю, что, быть может, когда-нибудь погибну за народное

счастье, но пока я буду дерзать! Дерзать, пока меня не остановит

выстрел…

— Выстрел!.. Я ж за тебя!..

— Не бойся, мама… Мне еще о смерти рано думать…

Мерседес чувствовала, как кровь течет по её жилам и сердце

стучит.

На следующий день Элизио встал рано утром и вышел из дома. В

это время Мерседес проснулась. потёрла глаза и оглянулась по

сторонам.

— Ушёл, — подумала она. — Куда ушёл?

На протяжении долгих лет Мерседес замечала, как менялся её

сын. В разговорах он всё больше и больше упоминал незнакомые для

неё слова. Однажды она даже увидела, как он прячет в тумбочке какие-

то книги. На вопрос, что это за книги, Элизио ответил, что это

художественная литература, дабы не беспокоить её. Отчасти это было

правдой. Помимо сочинений Маркса и Энгельса, там лежал сборник

стихотворений Неруды, а также сонеты Петрарки и «Отверженные» Гюго в переводе на испанский язык. Элизио менялся книгами с

товарищами. Так том стихов Неруды и «Отверженные» сменились

«Старухой Изергиль», «Матерью» и «На дне» Горького, в ящике

появлялись и исчезали стихи Лорки и Эрнандеса, книги Шолохова и

Сервантеса.

Через некоторое время Элизио вернулся домой, держа в руках

какую-то маленькую картину в рамочке.

— Доброе утро, мама! — сказал он, закрывая со скрипом

деревянную дверь.

— Элизио! — ответила она. — Где ты был так рано?

— Мне нужно было встретиться с одним человеком. Он обещал, что

принесет картину, — ответил сын и показал эту картину матери. На

заднем плане были изображены испуганные и удивлённые люди

посреди леса и болота, а на переднем плане — человек, ведущий их за