– Я сам видел, в каком она была состоянии! И сам утешал ее, когда эта девушка не могла перестать горько рыдать.

– Ах, какая жалость… – закатывает глаза Ракель. – Ах, бедная девушка… Горько рыдала…

– Никому не пожелаешь иметь такую подругу, как ты. Никому.

– Слушай, МакКлайф, а что это ты стал так яростно защищать эту дрянь? – интересуется Ракель, расставив руки в бока. – Раз ты встал на ее сторону, значит, тебя устраивает то, что они издеваются надо мной и пытаются уничтожить меня.

– Да, я на ее стороне!

– Ах да, прости, я забыла! Ты же с ними заодно. Имел дела с Рингером намного раньше, чем эта дрянь познакомилась с ним.

– По-твоему, я должен был послать ее к черту в тот момент, когда она обратилась ко мне за помощью и поддержкой? Хотела, чтобы кто-то утешил ее после того, как ее психованная подруга чуть не убила ее.

– А ты и рад побежать к этой дуре!

– Саймон был абсолютно прав, когда говорил, что ты больная на голову. Теперь мы все убедились в том, что тебе надо лечиться в клинике и держаться подальше от тех, кому жизнь намного дороже.

– Что, МакКлайф, не уж-то ты влюбился в нее? – ехидно усмехается Ракель, скрестив руки на груди. – Неужели в последнее время ты так часто пропадал у нее? Не хочешь объяснить, где тебя носит целыми днями с момента нашей первой ссоры?

– Надо же, неужели ты заметила, что меня не было дома?

– Да ладно, МакКлайф, признайся, что ты втюрился в эту белобрысую швабру. Что она все-таки получила желаемое и обратила твое внимание на себя.

– Ты хоть думаешь о том, что несешь?

– Думаешь, я не видела, как она постоянно строила тебе глазки и мило улыбалась? Я все видела! И уже окончательно убедилась в том, что она мечтала быть с тобой.

– У тебя не все дома… – ехидно усмехается Терренс.

– Ну же, расскажи, что ты уже влюбился в Наталию! – сухо требует Ракель, где-то в глубине души чувствуя укол ревности и понимая, что внутри у нее все кипит от одной только мысли, что Терренс проводит время с другой. – Расскажи мне о своем новом романе с этой предательницей! Я хоть «порадуюсь» за ваше счастье! За счастье двух предателей, которые бросили меня после того, как с пеной у рта клялись мне, что никогда не бросят меня и будут рядом, несмотря ни на что.

– Я не влюблен в Наталию! – уверенно возражает Терренс. – Она – мой хороший друг! Друг, которого я поддерживаю после того, что ты с ней сделала!

– Да конечно, друг… – Ракель скрещивает руки на груди. – Наверное, уже давно мечтаешь переспать с ней.

– Даже если бы я и был влюблен в нее, то не сомневаюсь в том, что был бы НАМНОГО счастливее, – уверенно заявляет Терренс. – Она бы уж точно любила меня всем сердцем и была бы готова на ВСЕ. На все, чтобы сделать меня счастливым.

– Эту стерву волнуют только чьи-то деньги. Она ни за что не обратила бы внимание на нищеброда, потому что он не сможет исполнять все ее хотелки. А вот ты – идеальная для нее кандидатура. Молодой, при деньгах, да еще и знаменитый… Рочестер не упустила бы такой потрясающий шанс.

– Если бы я встретил ее на своем пути раньше, чем встретил тебя, то был бы с ней. Женился бы на ней и был бы ОЧЕНЬ счастлив. ГОРАЗДО счастливее, чем с той, которая любит только лишь себя и беспокоится только лишь о своей чертовой заднице.

– НУ И ВСТРЕЧАЙСЯ С НЕЙ! Раз ты стал одним из тех, кто клюнул на ее красивое личико! Которое мне надо было хорошенько подпортить, чтобы больше никто не взглянул на нее. Чтобы даже огромные денежки ее родителей не заставили парня терпеть уродину.

– О, твою мать… – раздраженно рычит Терренс, проведя руками по лицу. – Как же ты меня бесишь…

– И да, неужели ты уже не так сильно переживаешь за свою карьеру, как раньше?

– Я переживаю! Но не одержим ею так же сильно, как ты! И ставлю на первое место СЕМЬЮ! Я хочу иметь хорошую ЖЕНУ и своих собственных ДЕТЕЙ! А у меня нет НИ ТОГО, НИ ДРУГОГО!

– А как же твоя музыкальная карьера? Не уж-то решил сдаться и забить на нее? Да?

– А ты так этого хочешь?

– Было бы неплохо. – Ракель громко усмехается с долей презрения и злости. – Хотя ты и сам понимаешь, что твоя звезда уже давно погасла. Ты был популярен только лишь в подростковом возрасте. В начале двухтысячных. И то лишь благодаря одной единственной роли. И все! Народ не помнит про другие твои роли! Тебя знают только лишь как того парня из фильма про первого красавца школы. Помнят как Мэйсона Хьюстона. И ты никогда не станешь кем-то другим.

– Спешу тебя разочаровать и сообщить, что я не сдамся и добьюсь известности как музыкант, – скрестив руки на груди, с гордо поднятой головой заявляет Терренс.

– Да! – Ракель издает громкую издевательскую усмешку. – Что-то этого не видно, дорогой мой! Если бы в твоей карьере певца были какие-то продвижения, это было бы заметно. Пока что ты только ждешь, когда тебя самому что-то предложат. Когда к тебе, твою мать, приедут домой и предложат контракт на запись альбома или хотя бы одной единственной песенки.

– Да, а что насчет тебя? – удивляется Терренс. – Что ты сидишь дома и ничем не занимаешься? Уже несколько недель ты не снимаешься для журналов, не даешь интервью, не встречаешься с менеджерами… Где все это? Где же папарацци, которые раньше бегали за тобой по пятам и без остановки фотографировали тебя? Где все те предложения о работе, которые раньше поступали тебе каждый день?

– Моя работа сейчас отошла на второй план, – грубо отвечает Ракель.

– Черт… Неужели ты уже больше не востребованная звездочка? Неужели люди начинают забывать тебя и больше не желают видеть твое лицо на обложках журналов, в рекламе и на показах мод?

– Уж кого они точно не хотят видеть, так это тебя. Твоя наглая рожа всем уже надоела!

– Нет, это ТВОЯ всем надоела!

– Это ТЫ так думаешь!

– Ты отчаянно пытаешься спасти свою карьеру и хочешь засветиться где только можно, но это только больше раздражает народ и заставляет ненавидеть тебя. Тебе на пятки наступают более молодые девушки. Более новые. Более талантливые модели. И ты нервничаешь. Нервничаешь, потому что не можешь с ними тягаться. Людям нравятся свежие лица куда больше, чем те, которые стараются засветиться где только можно.

– Это ты сейчас про себя?

– Про ТЕБЯ!

– Вот как только я разберусь с Саймоном, так сразу же займусь своей карьерой. – Ракель гордо приподнимает голову. – И сделаю все, чтобы стать еще известнее. Уеду работать куда-нибудь за границу.

– Да? – Терренс ехидно усмехается. – А как ты это собираешься сделать? Неужели ты веришь в сказки, в которых добро побеждает зло?

– Да, верю! – громко бросает Ракель.

– А зря! Жизнь – это не сказка или кино.

– Я и так это знаю!

– Нет, дорогуша… Ты думала, что все это игра. Или твой кошмарный сон, который закончится сразу же после того, как ты откроешь глаза и поймешь, что лежишь в кровати. Однако это не кино, Ракель Эллисон Кэмерон! Это реальная жизнь. И ты уже никак не сможешь изменить это. И самое ужасное – это то, что в этом ночном кошмаре участвуешь не только ты. Мы все – тоже его часть. Все те, кто ни в чем не виновен друг перед другом и всегда был предан тем, кого искренне любит.

– Я не виновата в том, что так случилось!

– И тебе все равно! Все равно, что мы все находимся в опасности. Ты не спешишь что-то делать. Делать хоть что-то, чтобы доказать, что ты реально любишь нас.

– Хочешь сказать, что я не люблю?

– Не любишь! Ты любишь только себя и плюешь на всех, кто тебя окружает. Ты ни разу не пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти нас от угроз Саймона.

– А что я могу сделать? ЧТО? Скажи мне!

– Не знаю!

– Если бы у меня был шанс не дать Рингеру причинить кому-то вред, я бы воспользовалась им. Но я НИЧЕГО не могу сделать. НИЧЕГО!

– Тебе плевать на нас! Плевать, что с нами происходит, что мы чувствуем, что делаем, чего хотим. Ты беспокоишься только о себе. Тебя волнует одно – лишь бы Саймон ничего не сделал с ТОБОЙ!