– Обдолбанная? С чего бы? – прыснула я со смеха.

– Ну, так общаться с покойниками можно либо от эмоций, либо когда ты обдолбанный. В общем, ты мне понравилась сразу.

Я застываю в недоумении, Альберт в этот момент тянет меня к себе ближе и так нежно целует в щеку, что у меня на миг кружится голова.

Мне кажется, я испытываю сейчас нечто похожее, когда Алекс прикасался ко мне, и когда держал меня за руку. Сердце выпрыгивает из груди, во всем теле приятная ломота.

Схожу с ума, не могу контролировать свое состояние. Все во мне кричит, чтобы я оттолкнула Альберта, но я не могу. Вместо этого я начинаю понимать, что мне хочется, чтобы он еще раз поцеловал меня.

Вот черт, неужели я влюбляюсь в Альберта? Неужели это так работает? Слишком все как-то просто… Коснулся, поцеловал, сделал комплимент, и я уже готова раскрыть свое сердце. Никогда бы не подумала, что это так примитивно действует. А самое главное, что эта примитивная модель будет работать и у меня.

Неужели я буду влюбляться в каждого, кто проявит ко мне хоть какой-то мало мальский интерес? Наша училка по религиоведению сказала бы сейчас, что она думает по поводу моих низменных и животных желаний. Похоже, ничему она меня так и не научила, я совершенно не могу блокировать эти ощущения в теле, и если честно, не особо и хочу этого делать.

Сейчас мне кажется, что я наоборот готова на все, чтобы продлить их. Я не могу их объяснить, но это нечто удивительное. Я словно парю над землей.

– Эй, Васек, земля вызывает, – голос Альберта вытаскивает меня из моего транса. – Ты что такая испуганная? Не парься, это был просто дружеский жест, не более того. Мы же с тобой друзья.

Последнюю фразу он сказал с каким-то разочарованием, хотя может быть, мне так кажется.

Сославшись на головную боль, я кое-как отделалась от Альберта и пошла бродить по улице. Почему-то меня снова потянуло на кладбище, и я поехала туда, где постоянно проводила время.

Гуляя среди могил, я поймала себя на мысли, что за столько лет я даже ни разу не поинтересовалась, где похоронены мои родители. Наверное, подсознательно, я не хочу этого знать.

Но я навещаю могилы чужих людей, и внутренне видимо настроила себя, что я этим искупаю какой-то грех. Так я отдаю дань памяти моим ушедшим близким, которых я с каждым днем все больше и больше забываю…

Несмотря на холод, я сажусь на лавку и пытаюсь вслушиваться в звуки тишины. Сейчас нужно побыть одной и разобраться в себе, выговориться в конце концов, а лучше мертвых меня никто не сможет выслушать.

Я не могу понять, что чувствую. Мне казалось, что я безнадежно влюблена в Алекса, и обречена всю жизнь нести этот крест, но тут внезапно появляется Альберт, и говорит мне, что я ему нравлюсь, целует меня и все… Я уже начинаю думать о нем, как о человеке, в которого могу влюбиться. Неужели я такая изменчивая?

– Дочка, ты навещаешь тут кого-то? Я тебя довольно часто вижу. – Слышу над головой старческий голос.

Резко обернувшись, я невольно вскрикиваю, старая цыганка подобралась ко мне так незаметно, словно вылезла из могилы.

Я что-то пробурчала в ответ и отвернулась ожидая, что она поймет, что я не склонна к общению. Но она продолжает стоять рядом, и у меня от ее присутствия просто мороз по коже.

Чего ей от меня надо? А вдруг она и вправду, того… Неживая… Бывает же такое, наверное. Я видела в некоторых фильмах, но никогда не воспринимала всерьез подобное.

– Хочешь, я расскажу тебе твою судьбу, что тебя ждет и когда ты умрешь? – Снова этот мерзкий голос, от которого у меня вновь пробегает мороз по коже.

– Спасибо, не нуждаюсь в ваших услугах, я хочу побыть одна, – довольно грубо отвечаю я и демонстративно отворачиваюсь.

– Дай сколько-нибудь денег детишкам на еду, и будет тебе счастье.

Я от такой наглости теряю дар речи.

– У меня нет денег, я – нищая. Вот только деньги на обратную дорогу до общаги, так что извините, ничем помочь не могу.

– Зря ты так грубишь, сегодня ночью мертвые придут за тобой, ты проснешься и поймешь, что они забрали твою душу, жить больше не захочешь, – словно скороговоркой шепчет старуха, – Отдай все что у тебя есть, иначе наведу на тебя такую порчу, не захочешь жить.

– Я без твоей порчи не хочу жить, так что опоздала, мразь, со своим проклятиями! Иди к черту, разводи кого-нибудь в другом месте! – Я встаю на ноги, демонстративно беру булыжник с земли и замахиваюсь. Вот ведь сука, разве можно такие вещи говорить людям, у которых и без того на душе паршиво?

Моя собеседница испугалась и попятилась. Я еще раз замахиваюсь и швыряю булыжник ей в ноги. На самом деле я хотела, чтобы камень упал рядом сбоку, но цыганка так ловко отпрыгнула, видимо рассчитывая, что камень полетит в нее, и в итоге прыгнула прямо в то место, куда он летел.

Камень угодил прямо в нее. Не думаю, что это было так больно, но она начала вопить, а я быстро свинтила с кладбища под ее жесткий мат и проклятия. Надо же, такая неприятная встреча и в таком месте! И какого лешего она ко мне вообще прицепилась?

Я хоть и не верю во все эти проклятия, но все-таки ее слова меня очень сильно задели. Как-то стало жутко не по себе. Я начала звонить Ангелине, но она, вместе со всеми нашими, поехали на какой-то концерт.

Помню, она звала меня, но я отказалась. Мне не очень приятно, что она или Альберт постоянно платят за меня. Поэтому решила, пока не получу деньги, обещанные мне за квартиру от директора детдома, не буду никуда ходить за чужой счет.

В постели я долго ворочаюсь и не могу уснуть, вот ведь это старуха – жуткая мразь, надо же было встретиться с ней сегодня! Мало того, что она помешала моему уединению, так еще и настроение испортила хуже некуда.

И вот, когда я уже решаю встать, чтобы прогуляться по ночному городу, меня внезапно уносит, первый раз в жизни я реально чувствую, как засыпаю. Раньше никогда такого не было!

Часть сознания словно еще борется и пытается осознать этот процесс, но тело уже не слушается, и я понимаю, что границы реальности размываются… Я все слышу и все понимаю, но уже нахожусь во сне. Это так странно и необычно…

И уже здесь, на границе между сном и реальностью, я начинаю отчаянно плутать и искать выход. Почему-то снова оказываюсь на кладбище, хотя точно помню, что я с него уходила сегодня.

Вижу глаза старухи, она смотрит на меня и смеется, в ее глазах я наблюдаю торжество и злорадство.

Внезапно я понимаю, что это ловушка, каким-то образом старая ведьма меня заманила в этот сон, и теперь я нахожусь полностью в ее власти! Я пытаюсь кричать, но вместо крика слышен только слабый хрип.

Слышится слабый шелест, а затем земля начинает дрожать, словно в фильме ужасов. Могилы медленно покачиваются, словно из них пытаются вылезти мертвые, а затем я понимаю, что мне это не показалось… Они реально начинают вылезать из под земли!

Я пытаюсь бежать, но они хватают меня за ноги. Страх сковывает по рукам и ногам, я чувствую прикосновение их холодных лап, и от этого по всему телу пробегает мороз.

Я начинаю куда-то проваливаться, они меня затягивают под землю! Снова пытаюсь кричать, но опять тщетно. Земля забивается в ноздри, и я уже не могу дышать, и вообще ничего не вижу. Ужас парализовал мои мысли. Я не могу ни о чем думать, не могу больше ничего чувствовать. Только боль и холод.

Вспышка яркого света на миг ослепляет меня, но сразу же вслед за этим мертвые отпускают меня, и я чувствую тепло.

– Василиса, тебе нужно проснуться! Давай же, девочка, просыпайся скорее, – услышала я нежный мамин голос. Боже, как же давно я его не слышала! Наверное, целую вечность!

– Мама! – Я открываю глаза и вижу ее лицо, она точно такая же, какой была, когда я видела ее в последний раз. Нисколько не изменилась.

– Милая, ничего не бойся, это всего лишь сон, никто не причинит тебе вреда.

– Но как мне выбраться отсюда? Ведьма сказала, что мертвые заберут меня сегодня ночью! – Я начинаю плакать и тяну к ней руки. – Они пришли! Они повсюду!