− Я сейчас! − кричит он в ответ и смотрит на меня. − Что ты тут делаешь?

Я не знаю, что сказать. Язык отказывается мне подчиняться, прилипая к небу, и я никак не могу выдавить из себя ни одного словечка.

Он хватает меня за руку и отводит в сторону. Я смотрю на него испуганно и не могу оторвать взгляд. Вблизи его голубые глаза кажутся еще светлее, что идет вразрез с его черными волосами. Высокий нос, острые скулы и четкая линия челюсти. На близком расстоянии запах мужского одеколона, становится насыщеннее. Терпкий, горький и что-то такое знакомое, но слабоузнаваемое, вроде древесного аромата.

Он говорит негромко. Создается ощущение, что он вообще никогда не говорит громко. Вкрадчивый, спокойный голос, слышишь такой и ощущаешь, будто находишься на приеме у психотерапевта.

− Я спросил, что ты тут делаешь?

Его неприязненный взгляд заставляет сердце замирать, а руки холодеть. Он смотрит не на меня, а пробирается внутрь, исследуя каждую клетку тела. Он сейчас не такой же, как и в день первой нашей встречи, его словно подменили. Сейчас он такой холодный и злой…

Я открываю рот и пытаюсь что-то сказать, но снова не получается. Да и нечего мне сказать. Просто пришла… Почему? Не знаю… Самой бы кто объяснил.

− У тебя что-то случилось?

Я качаю головой. Его лицо снова озаряется кривой усмешкой.

Он медленно сканирует меня с головы до ног. Затем резко, без всяких слов тащит меня в лифт.

− Тебе сейчас лучше уйти.

− Ты не один? У тебя там девушка? − кое-как выдавливаю из себя то, что меня почему-то мучает больше всего.

− Да, у меня ночует одна из подруг. − резко отвечает он. − И знаешь что… Если у тебя ничего не случилось, и если тебе не нужна какая-то экстренная помощь, то я хотел попросить тебя, не приходить ко мне больше.

Он отводит взгляд, по нему видно, что слова подбирать ему довольно трудно, хотя он не похож на того, кто испытывает сложности при выборе шаблонов и выражений.

− Прости, я не хотела тебе мешать, − на моих глазах появляются слезы. − Я просто хотела тебя увидеть, поболтать…

− Ты не вовремя! Я очень занят сейчас, и чтобы поболтать, найди себе друзей по возрасту. Я много работаю и мне некогда нянчиться с тобой.

Я отворачиваюсь, потому что слезы начинают душить.

− Василиса, пойми, − он немного смягчает тон. − Мы с тобой очень разные…

− Мы из разных миров, − соглашаюсь я, − Ты не хочешь дружить с нищей оборванкой, я понимаю…

− Ничего ты не понимаешь! Это тут не при чем! – он касается моего лица. − Вась, ну, как тебе объяснить… Мне не нужны друзья, у меня просто нет на них времени. Я не из тех, кто сидит и пьет пиво по вечерам с приятелями. У меня куча работы, а все друзья, что у меня есть – это бизнес-партнеры.

− А там у тебя тоже бизнес-партнер остается ночевать? − я с вызовом смотрю на него.

− Именно! У нас с ней деловые отношения, в том числе. − отрезает он. − Вот, если что-то понадобиться или будут проблемы, звони мне!

Он вытаскивает визитку из кармана брюк и протягивает мне.

− Я не смогу тебе позвонить, у меня нет телефона, − злобно шепчу я и отворачиваюсь от него.

Лифт кто-то вызывает и наша кабинка начинает ехать вниз. На первом этаже мы оба выходим и Алекс меня провожает до улицы.

− Вась, извини еще раз за все. Я не против, если ты будешь иногда приходить в гости, ну, может, раз в месяц. Но являться вот так среди ночи, я не могу тебе позволить. А теперь, иди домой. Меня уже ждут. Спокойной ночи.

Он разворачивается и уходит. А затем в его окнах гаснет свет. А вместе с ним и все мои надежды.

Почему все так происходит? Я все еще смотрю на окна и надеюсь, что свет снова зажжется. Как будто от этого что-то изменится для меня… Сегодня 15 ноября, и завтра мой день рождение. Мне исполняется восемнадцать. И вот, отличный подарок от моей судьбы, подарить мне немного света, а затем окунуть во тьму.

Свой день рождение я провожу на кладбище. Это единственное место, где я не чувствую себя настолько одинокой. Тут я завидую тем, кто уже давно отмучился. Иногда я общаюсь с теми, на чьих могилах отдыхаю. Рассказываю им, как мне хреново и как я устала тянуть эту лямку. Может быть, они меня и не слышат, но однозначно становится легче на душе.

Забыть Алекса. Перестать приходить к его дому и пялиться на окна, нервируя несчастную вахтершу. В конце концов, пусть они все катятся к черту! Не хочет он со мной общаться, так я и не буду настаивать!

Следующие два месяца я смогла выжить без него. Новый год прошел мимо меня. Я перестала реагировать на внешний мир, полностью переключившись на внутренний. Начала слушать готическую музыку, покрасила волосы в красно-черный цвет, начала красить губы черной помадой.

Соседки теперь перестали надо мной смеяться, и мне кажется, начали даже побаиваться. Наталья иногда жалуется утром на меня другим сожительницам, что я, якобы, навожу на нее порчу, потому что от моего косого взгляда у нее сразу же начинаются проблемы по всем фронтам.

Вот ведь идиотка! Хотя, мне так лучше. Пусть эти курицы боятся, зато не лезут ко мне. Если кто-то и скажет, что моя жизнь катится к чертям, то я полностью соглашусь и пожму руки тому человеку.

Только учеба сейчас меня и спасала. Я старалась вникать в любой предмет и изучить его так, чтобы можно ответить на любой вопрос, хоть разбуди меня ночью.

А после учебы я теперь шла на кладбище. Меня словно тянуло туда магнитом. И вот однажды, когда я снова начала рассказывать мертвым о своих мирских проблемах, внезапно раздался голос:

– Ох, мне бы твои проблемы!

Я вмиг побелела и резко обернулась: возле одной из могил сидел неподвижно высокий парень. Он был похож на статую. Я с перепуга не сразу сообразила, что он живой.

– Ты подслушивал? – я решила сорвать злость на нем. Парень недоуменно посмотрел на меня и пожал плечами.

– Нет. Ты пришла и начала тут изливать душу, я не стал мешать и обозначать свое присутствие, вроде как не вежливо. – улыбнулся он.

– А ничего, что у меня тут могут быть личные секреты, которые я не хотела рассказывать живым! – еще больше разозлилась я, меня бесил его насмешливый тон.

– Ничего, личные секреты мне тоже интересны, я не против послушать еще про твои детдомовские страдания и про твоего красавчика мажора, который не хочет дружить с нищенкой. Рассказывай еще, так даже веселее, – хмыкнул он.

– Что ты тут вообще делаешь? – спросила я, уставившись на него прожигающим взглядом.

– Это мое кладбище, я тут постоянно тусуюсь. А ты в последнее время зачастила, тоже тащишься от мертвых? – он снова начал смеяться, а я стала его разглядывать. Белобрысый, высокий, стройный, лицо правильное, но немного грубоватое. Глаз не видно с такого расстояния, но должны быть зелеными. Прямо полная противоположность Алексу.

Парень перестал смеяться и серьезно посмотрел на меня:

– А ты на психотерапевте экономишь? Или строишь из себя супер-готессу и тебе надо просто поддерживать образ?

– Ты совсем бесчувственный идиот? – нет, ну если он так себя ведет со мной, я умею таких ставить на место, – Сидишь на кладбище и стебешься возле могил.

– Сама идиотка, я хотел пошутить, ты слишком замороченная и грустная, но видно, ты совсем отмороженная и шуток не понимаешь.

– Такие шутки неуместны, и вообще, я не склонна к общению, тем более с тобой.

– Живые не возбуждают? – парень опять хохотнул и направился к тропинке, ведущей к выходу.

Я разъяренно посмотрела на него, и хотела сказать какую-нибудь гадость ему вслед, но он успел уйти на приличное расстояние. Да что за день такой сегодня, если не везет, то по полной! Но общение с этим придурком немного отвлекло меня от моих мыслей. И еще немного посидев и помедитировав, я встала и пошла домой.

Несмотря на начало января, погода на улице стояла приятная. Холод почти не чувствовался. Ветра не было. Снег блестел так, что слепил и поднимал немного настроение.