Что послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения, Аня не знала. Как обычно, утро ее началось с завтрака для мужчины, с которым она уже полгода как жила. Середина декабря на удивление баловала снегом, а не привычной слякотью, и Аня ненадолго засмотрелась на кружащие в воздухе снежинки, тяжело вздыхая. Ее благоверный не слишком-то любил Новый год, поэтому украсить квартиру наотрез отказался и сообщил, что они летят на Кубу, где всегда тепло.

Ни скорая поездка, ни мужчина рядом в последний месяц не радовали Аню. Все стало пресным, жизнь перестала играть красками и окрасилась всеми оттенками серого — мрачного и угрюмого. Как и Власов, сморщившийся от первого глотка кофе, который она варила в ненавистной джезве, обожаемой мужчиной. Она скривила губы, вспомнив, как Власов расхваливал приобретение, когда они только начали встречаться. Тогда Аня слушала Олега с обожанием, теперь закатывала глаза, мысленно называя его занудой. Вот и сейчас он начал бормотать под нос что-то о вкусе напитка и качестве его приготовления: то ли корица оказалась недостаточно свежей, то ли сахара слишком много. Терпения Олега хватило ненадолго, он поднес чашку к губам, но, вспомнив собственные возмущения, отставил в сторону и повернулся к девушке, наблюдавшей за картиной с усмешкой.

— Знаешь, Ань, мы должны поговорить, — серьезно произнес Власов, и по желвакам, заходившим на щеках, Аня поняла, что решение это далось Олегу с трудом. Вот только впервые не разделила эмоций и не сгладила назревающий конфликт, внезапно поняв, что и сама много чего сказала бы.

— Ты хотя бы кофе допей сначала, — она отвернулась, устремляя взгляд в окно, и улыбнулась детским играм во дворе. Сейчас она бы не отказалась от вредного бургера или пиццы, а вот полезный завтрак из овсяной каши ей претил. В последнее время Аня перестала завтракать вместе с Власовым, предпочитая прятаться в спальне или ванной. — Негры в Африке не для того потели, чтобы я выливала кофе в раковину только потому, что он недостаточно горячий для тебя.

— Вот об этом я и говорю! — Олег резко поднялся с места. Аня поймала его отражение в стекле, но разворачиваться не спешила. — Наши отношения стали совсем холодными!

— Никто не виноват в том, что ты решил бегать налево, — голос звучал ровно, даже отстраненно, так, что Аня сама удивилась, а вот Власова ее железное спокойствие, казалось, раззадоривало его еще больше. — Или ты думал, что я не узнаю о твоих похождениях, Власов, и продолжу верить в задержки в офисе?

— Что ты несешь? Я не изменяю, ты ведь знаешь, — Олег обнял Аню за плечи и зарылся носом в волосы. Она выдохнула, скорее с облегчением, чем с грустью, потому что теперь ей не нужно было признавать очевидное. Власов всегда так себя вел, оказываясь виноватым.

— Ты говорил о холоде в наших отношениях. Может, вернемся к этой теме? — окончательно приняв решение поставить огромную точку, настояла на своем Аня. Не было ни гнева, ни отрицания, ни даже торга. Эти стадии она незаметно прожила, оставив принятие.

— Да, об этом. Думаю, что наши отношения изжили себя. Нам нужно расстаться, — Власов отошел на несколько шагов, видимо, думал, что Аня решит практиковаться в запускании тарелок.

— Хорошо. Только для начала я приму душ. Потом соберу вещи и уйду. Ключи оставлю соседке, — Аня бросила взгляд на часы, висевшие над дверью. — Тебе скоро выходить, нехорошо опаздывать на работу, — она улыбнулась напоследок и ретировалась, ускользнув в коридор.

— Вот об этом я и говорю! Тебе совершенно безразлично! — Власов бесился. Голос эхом отлетал от стен, наверняка привлекая внимание соседей. — А ты меня вообще когда-нибудь любила?

Аня выбрала тактику игнорирования и предпочла молчать, не желая пускаться в бессмысленную полемику. Конечно, она любила Власова, но сейчас ей казалось, что это было слишком давно: тогда, когда она отказалась от кофе в пользу ромашкового чая, потому что ей нужно быть спокойнее, а кофеин вреден для женщин — где Власов нарыл эту информацию, Аня не знала, но смирилась с решением любимого мужчины. Теперь она подавила желание высказать все Олегу, но поняла, что сама виновата во всем, что происходило в ее жизни последние три года: своими руками опустила себя на дно. И теперь придется выбираться. Тоже самостоятельно.

В ванной Власов появился уже облаченным в костюм. На мгновение Аня решила, что сейчас все сойдет на нет, Олег признается ей в любви, обнимет, по обыкновению поцелует в макушку и прижмет к себе. Он же неловко и как-то дергано протянул ей галстук. Тяжело вздохнув, Аня напоследок затянула узел, с трудом поборов желание придушить его этим куском ткани.

Если раньше она и думала, что стоит объясниться и поставить точку — все-таки они уже не дети, чтобы так разбегаться, — то сейчас резко передумала. Власов все равно не услышит. Он в принципе никогда Аню не слушал, потому что «женщина не обладает аналитическим складом ума, а мне нужны факты. Ты же апеллируешь интуицией». И только единственную женщину он был готов слушать, чем всегда и занимался — свою маму. Хотя лучше назвать ее дьяволом во плоти, вернее будет.

— Может, перестанешь уже молчать?

— Давай останемся друзьями? — выпалила Аня сдуру и отступила, глядя на покрывающееся красными пятнами злости лицо Власова. Он сжал кулаки и, резко развернувшись, вышел в коридор. Аня поплелась за ним скорее по привычке, чем по желанию, но теперь уходить было глупо, поэтому так и стояла, привалившись плечом к стене.

— Ты неисправимая дура. И как я мог терпеть тебя три года! — Власов уже обувался.

— Ты меня любил, — сказала перед тем, как он закрыл входную дверь.

***

Аня не думала, что в ближайшем будущем вернется в свою квартиру, которую любила всей душой. Переезжая к Олегу, она попрощалась с ней, изредка наведываясь и проверяя краны, которые все еще оставались закрытыми. Власов предлагал сдавать квартиру, чтобы получать дополнительный доход, но это оказалось выше ее сил, особенно после того, как Аня сама делала ремонт, выбирала мебель и посуду, поэтому портить территорию никому не позволила.

С горем пополам утащив один только чемодан из машины на четвертый этаж, Аня прошла в гостиную и, обнаружив слой пыли, почти решилась вызвать клининг, но в последний момент передумала и, закупившись необходимыми средствами в хозяйственном магазине во дворе, вооружилась перчатками.

Понадобилось три часа, чтобы квартира блистала, а дурные мысли окончательно выветрились из головы. Она не думала больше о Власове, не жалела о потраченном на него времени и даже не собиралась звонить. Заказала доставку продуктов, решив обойтись необходимым минимумом, и уже завтра устроить полноценный шопинг. Накинув пальто, вышла на улицу, чтобы перетащить пару коробок. Можно было, конечно, позвонить подругам, они бы точно оказали содействие: с Машей и Юлей она познакомилась не так давно, всего два года назад, зато успела понять, что девчонки ее в обиду никогда не дадут.

Но рассказать им о переезде значило признаться в разрыве отношений с Власовым и вдаться в расспросы, а сегодня хотелось тишины. Наконец-то насладиться одиночеством. Признается она в выходные, они как раз договаривались встретиться. А пока будет сильной и независимой.

Две руки — две коробки. Этим руководствовалась Аня, устанавливая один ящик на другой, но никак не подумала, что за высотой не увидит ничего, дальше своего носа. Только эти коробки были жизненно необходимы, а спускаться второй раз лень. Ей еще ужин себе сооружать. Праздничный. Будет радоваться одиночеству.

Кое-как закрыв багажник, Аня развернулась и сделала несколько шагов в направлении подъезда, как наткнулась на преграду. Равновесие на плохо присыпанном песком тротуаре вмиг потерялось, и она только надеялась, что ящик с ее любимыми кружками не окажется на асфальте.

— Ловите коробки! — вскрикнула она, удерживая нижнюю в руках, и плюхнулась на пятую точку, зажмуриваясь.