Если Вам по каким-то причинам приходится пить хороший кофе не из фарфоровых чашек, а из картонных стаканчиков «на вынос», добавьте гармонии в процесс – займите лавочку в уютном сквере с хорошим городским пейзажем и хорошим обзором.

У меня в этом городе есть две подобные любимые лавочки. Одна в пяти минутах ходьбы от главного курортного променада, в круглом мощённым крупной разноцветной галькой скверике перед милым, но давно требующим покраски двухэтажным домом с кованным балконом «а-ля Джульетта». Этот озеленённый городской кусочек настолько мал, что вмещает всего две двухместные лавочки и одну малюсенькую клумбочку с вазоном, деревья по периметру почти смыкаются своими кронами и создают лёгкий кружевной узор. Из-за этой лёгкости и невесомости я прозвала это место сквериком принцессы Элизы.

Вторая лавочка располагается сразу за углом дома с марципановым магазинчиком, в скверике королевы Луизы. Когда-нибудь я напишу занимательную историю про двух королевских особ, которые благодаря своим талантам и упрямству создали этот курорт в на месте торговой рыбачьей биржи…

Из-за близости «кошачьего городка», к которому не иссякает поток туристических групп, упорно направляемых тараторящими гидами, королевский сквер часто называют кошачьим, по крайней мере летом несколько раз из громкоговорителей экскурсоводов подобное название звучало. Но подумайте, какой обычный любитель-кошатник мог бы придумать такую прелесть.

Этот скверик настоящая лапочка – всего четыре лавочки, клумбы посередине плотно засажены кустами роз разных сортов, окраса и величины. Одно удовольствие глазеть на курортную жизнь и вдыхать розовый аромат. По краю полукругом, отделяя сквер от забора административного здания соцзащиты и прохода к популярным среди туристов кошачьим домикам, плотным строем росли пушистые крутобокие ели и кусты, шиповника и жасмина. А в самом центре огромный старый платан, сквозь его листья почти не щурясь можно смотреть на солнечные лучи даже в июльский полдень. Так что мне больше по душе версия создания сквера как королевского места отдыха по пути к источнику целебных вод, ну, может быть, королева и любила кошек.

В этом скверике очень правильные лавочки, они рассчитаны на людей с длинными ногами. Моя самая любимая – третья по счёту от угла дома, установлена чуть левее середины сквера, с неё можно без помех созерцать прекрасный старый, но возрождённый к жизни светло-серый дом напротив.

Первый этаж, как водится, занимал ряд магазинов, в том числе очень полезный магазинчик со всякими женскими пустяками, а выше были устроены жилые квартиры. В летний отпуск мы с мужем часто проводили время в скверике, когда завтрак уже закончился, а на море идти было ещё прохладно, придумывая, пока не закончится кофе в стаканах «big size», разные сочинялки про жителей, что скрывались за вечно зашторенными окнами.

Сегодня, в мой первый городской марципаново-янтарный день, можно было не фантазировать, с «моей» лавочки прекрасно было видно открытое окно на третьем этаже дома, окно высокое от пола до потолка с маленьким балкончиком с цветами, и пухлую даму солидного возраста в легкомысленно распахнутом розовом атласном халатике, которая пыталась протиснуться то одним, то другим боком в узкую дверцу, чтобы полить кипельно белые и кроваво красные левкои в навесных горшках. У дамы от усердия дрожали руки и струя воды из лейки разлеталась на мелкие капли. Сверкнув на доли секунды на солнышке они, уже совсем невидные, попадали на ступени перед магазинами. Наверное попадало и входящим-выходящим покупателям, потому что некоторые нервно вздрагивали.

Когда проводишь время на лавочке в королевском сквере, настроение улучшается пропорционально проведённым минутам, но кофе закончился, конфеты из одного кармана тоже, пора двигаться дальше. Какой сегодня всё-таки отличный день! И я пошла проводить обеденное время в «Сковородке»…

Никто не сможет назвать «Сковородку» ни рестораном, ни кафе, ни столовой. Больше всего подходит словенский или чешский вариант «едальня». Когда-то давным-давно, сто лет назад и в другой жизни, когда нам не стукнуло ещё по пятьдесят лет, мы с мужем «открыли» для себя это заведение и впервые попробовали итальянское вино, которое рекомендовала нам хозяйка.

С тех пор мы верны и этому вину, и этой едальне, хотя бы три-четыре раза за отпуск обязательно заглядываем. Было немного странно и даже эмоционально напряжённо кушать здесь в одиночку. Но, в лучших традициях, блюда оказались очень оригинальными (хотелось попробовать несколько), очень вкусными (невозможно не доесть) и очень обильными (и кто теперь отволочёт меня до гостиницы?).

Я практически засыпала на ходу, медленно передвигаясь по коридору «своего» третьего этажа гостиницы. Жёлтый фонарь маяка горел сегодня в пол силы, благодаря чему можно было сразу рассмотреть плотную группу людей. Сгорбившись и наклонившись вперёд, они уставились на экраны трёх широких мониторов, на одном кто-то бегал и размахивал руками, на втором любимая мною вечно молодая актриса и уже поживший и нагулявший крупное тело известный актёр вели неслышный, но активный диалог, на третьем главным действующим лицом были морские волны и серый, как после дождя, песок. Пройти к двери номера, не потревожив творческий процесс не было никакой возможности, внимания на меня никто не обращал и я тихонько устроилась, прислонившись к стене, пытаясь через спины полюбоваться на породистое восточное лицо, наверное, главной героини. Не может же такая красота играть в эпизоде!

Я уже и забыла – как занимательно смотреть немое кино. В современных блокбастерах чем больше шума и визга, тем более коммерчески привлекательной считается картина. Когда не слышно ни звука и только по мимике лица и выражению глаз пытаешься определить тему беседы и накал страстей – очень завораживающая игра. Главное, чтобы лицо актёра не было стационарным и можно было бы увидеть более одной эмоции.

Я так увлеклась этой самой игрой, что позабыла обо всем на свете, а также вытянув шею и наклонившись вперёд высматривала развитие событий на экране центрального монитора.

Потом, значительно позже и совершенно в другой обстановке, мне объяснили для чего были нужны два других крайних монитора, с их помощью выбирали фон для того самого диалога героев, на который так все уставились. Жизнь для фона снимали без участия главных, режиссёра и оператора, это делал кто-то другой второй камерой. И перед самым моим появлением этот незадачливый другой огребал нелицеприятные замечания в свой адрес.

От неожиданно пронзительного «Вы что тут делаете!» вздрогнули все и разом повернули головы от экранов.

Стало заметно, что перед мониторами сидят два человека, слева, в направлении выхода, иногда мелькающий в светских тусовках режиссёр, справа, ближе к моему номеру «турецкий свитер». Только сейчас он был в белой футболке и тёмно-зеленом недешевом кардигане, весь умыто-сияющий. Почему-то я сразу поняла, что это и есть второе главное действующее лицо – оператор-постановщик фильма.

– Что вы тут пялитесь! Вам нельзя! Не смейте смотреть!,– по-прежнему громко, но уже без визгливых интонаций, раздавалось справа от меня и кто-то вцепился в рукав куртки чуть выше локтя.

Повернув голову направо я стала внимательно рассматривать неуравновешенного гражданина. Оказывается он обращался ко мне, и я очень удивилась, последний раз на меня визжали…,даже не помню когда, в детском саду, наверное.

Упитанный такой «кабачок», довольно высок, почти с меня ростом, довольно молодой, но с отёкшим обрюзгшим лицом, то ли пьёт много, то ли аллергия запущенная. Волосы тёмные, подстрижены по нынешней моде, с выбритым затылком и дурацким пимпой-хвостиком на самом темечке. На мальчишках смориться забавно, если не часто встречаются, но для такого неспортивного «малыша» стиль неподходящий. Короткий свитерок цвета, который в модных каталогах почему-то называют «бензиновый», был маловат для выпирающего животика, заканчивался не доходя до ремня и совсем не скрывал всех особенностей фигуры, а джинсы можно бы и на размер побольше одеть.