Над головой в небе пролетела птица, размерено и плавно взмахивая крыльями. Ветер нёс её точно так же, как и Викторию вода. Ветер… он дарил птице свободу и уверенность в том, что это она сама летит по небу. Смело и уверенно смотрит вперёд, раздвигая воздух и время впереди. И у Вики будто бы отрастали крылья… потому что у неё тоже теперь был свой ветер, наполняющий её воздухом и силами.

Свой собственный, сильный и надёжный Ветер. Который никогда не исчезнет и не уронит её, не отпустит, пока она сама этого не захочет.

Вика согнулась и вернулась в вертикальное положение, помогая руками и ногами держаться на плаву. Огляделась в поисках Андрея вокруг себя. Он был недалеко, приглядывал спокойно, чтобы оказаться рядом, если понадобится. Но она первой поплыла к нему.

Достигла в несколько широких взмахов и вцепилась руками в шею, впилась губами в его губы, накрывая их отчаянным поцелуем. Он успел поймать её в свои объятья прямо перед тем, как вода волной сомкнулась вокруг них и проглотила внутрь погружая. Но это было абсолютно неважно, потому что Вике больше не нужно было находиться над водой, чтобы дышать. У неё был свой Ветер, и он был её воздухом. Она может дышать им. И только им.

Андрей лежал на пледе на спине, подложив согнутую руку под голову, яркое солнце заставило его закрыть глаза, но ему не нужно было видеть, чтобы знать, что Вика рядом. Он улыбался.

Виктория расположилась рядом на боку, подпирая голову и отрывая свободной рукой ягодки винограда от веточки, лежащей между ними. Одну виноградину она клала ему в рот, слегка проведя сначала по губам, чтобы он понял и принял её. А вторую ела сама. Очень сладкий и сочный виноград лопался на зубах, наполняя рот ярким вкусом.

Иногда между виноградинами, Вика касалась губ Андрея своими, легонько слизывала с них этот вкус самым кончиком языка. Он тянулся вслед за этим поцелуем, когда она отрывалась, но получал лишь очередную ягоду и улыбку.

Когда виноград кончился, она придвинулась и уложила свою голову на его плечо, нежно провела пальцами по его разогревшемуся на солнце животу. Андрей приобнял её за плечи в ответ.

– Ты такая горячая, не перегреешься? – произнёс он, не открывая глаз, но продолжая водить рукой по коже.

– Не знаю, – честно ответила Вика, – я даже не думаю об этом.

– А о чём думаешь? – поинтересовался он.

– Не о чём, а о ком, – она повела своей рукой выше и остановила ладонь на груди, прямо над сердцем. – Почему ты такой?

– Какой?

– Удивительный, – под рукой сердце забилось чаще. И правда, удивительный.

– Не уродился, – то ли шутливо ответил он, то ли не умел принимать комплименты в свой адрес. Особенно такие.

– А я думаю наоборот, – возразила Вика и, подняв голову, поставила подбородок на его грудь, чтобы видеть его лицо. – Ты чудо, подаренное нам грешным и убогим, чтобы чему-то научить. Подарить нам свет.

– Чудесней не придумаешь, – фыркнул он саркастический смешок. Ну как он мог быть с таким согласен после всего, что с ним произошло в жизни?

– Не придумаешь, – неожиданно для него согласилась Вика, но подразумевая своё, – ты помогаешь всем вокруг и ничего не требуешь взамен. Разве это не чудо?

– Всем, кроме себя, – Андрей открыл глаза и взглянул на Вику слегка прищуриваясь от солнца.

– Теперь есть я, – она потянулась к нему и снова поцеловала.

Но глубоко в душе зародилась тенью нехорошая мысль. Андрей нёс на своих плечах груз стольких испытаний, такого количества боли и страданий и физических, и душевных, что в итоге всё, что его заботило это, чтобы больше никто вокруг их не испытывал. Никто, кроме него.

– Не делай такое серьёзное и грустное лицо, когда думаешь обо мне, – вдруг сказал он. И прежде чем она успела возразить или соврать что-нибудь, добавил. – Пойдём в тень, пока ты у меня не сгорела.

Вика растаяла от одной только фразы «у меня», как мороженое, забытое на солнце, потому не стала сопротивляться, когда он встал с пледа и, как только она тоже поднялась, сгрёб его с травы. Потом подхватил Вику за талию одной рукой и легко понёс её, болтающую ногами, под кроны двух разросшихся ив. Гибкие ветки расступились, впуская их в прохладную тень своего шатра. На этом контрасте сразу ощутилась испепеляющая жара снаружи. Начинало плавно вечереть, но солнце, приближающееся к верхушкам лесного барьера, продолжало ядовито обжигать своими лучами.

– Хочешь ещё раз искупаться? – спросил Андрей, когда заново расстелил плед и усадил на него Вику.

– Нет, боюсь не успею потом высохнуть в тени.

Ветров оглядел ее купальник, в котором было не достаточно ткани, чтобы волноваться о подобном, но они уже и так много времени провели в воде, поэтому настаивать не стал.

– Пойду тогда один окунусь, а то, кажется, мне напекло.

Он вышел из шатра и не отходя далеко от него, нырнул с травянистого берега, едва зайдя в воду. Вика уселась поудобней и нашла бутылку воды в своей сумке, отпила половину и глубоко вздохнула. Как же хорошо ей сейчас было. Те несколько часов, что они провели на этом пляже, пролетели, будто одно мгновение. Как же ей нравится проводить время с Андреем и не хочется, чтобы это когда-либо заканчивалось. Но оно кончится и уже очень скоро. Ещё немного и надо будет возвращаться домой. Её там ждёт работа и куча писем с документами, а Андрея Ольга, вернувшаяся с обследования, чтобы поведать ему свои хорошие или не дай бог плохие новости.

Она оторвала широкую травинку, торчащую из земли у края пледа, и начала разрывать её на тонкие полоски. Чем больше дел и проблем, ждущих её дома, она вспоминала, тем сильней портилось настроение.

Андрей действительно нырнул всего пару раз и снова выбрался на берег, вернулся под ивы и обтёрся полотенцем, чтобы не заливать плед водой. Прилёг рядом с задумчивой Викой и ласково погладил её согнутое колено.

– Это не последняя наша прогулка, чтобы так грустить.

– Я не грущу, – соврала Вика, – я просто задумалась. О нас, – добавила она и повернулась к нему, провела рукой по его щеке, отчего он прикрыл глаза и мягко прильнул к прикосновению.

– Вот они мы, – ответил он, – здесь и сейчас.

Она улеглась на спину, и теперь Андрей нависал над ней тенью, загораживая яркие солнечные пятнышки между длинными и острыми, как кинжалы, листьями ивы.

– А что будет дальше? – задала она самый болезненный сейчас вопрос.

– Не хочу тебе врать. Я не знаю. Но думаю, всё будет зависеть от нас самих. А чего ты хочешь?

И снова он ставит её своими вопросами в тупик. Вика не могла точно сформулировать, де чёрт подери, даже понять, чего же именно она хочет. И хочет ли вообще. Чтобы этот миг остановился и замер навсегда. Но Андрей будто бы пытался заставить её решить что-то. Для себя или для них обоих.

– Я хочу тебя, – увернулась она от настоящего ответа на совсем другой вопрос и притянула его за шею к себе. Вжалась губами в сладком поцелуе, лишь бы он не задавал больше вопрос, на который у неё нет ответа. А только страх и фобии вылезают из тёмных углов. Даже «летать», оказывается, проще научиться, чем признаваться в…

Чувствах?

Андрей наверняка всё понимал, но не требовал от неё ничего решать в сию минуту. Не заставлял её дать ему однозначный ответ, не загонял её в ловушку признаний в том, что она, возможно, и не чувствовала на самом деле. Он просто хотел знать. А его желания в его же иерархии по важности стояли всегда где-то в конце. И Вика малодушно опять этим пользовалась, понимая, что потом обязательно об этом пожалеет. Что её саму будет ждать горькая расплата за это лукавство по отношению к нему.

– Я твой, – прошептал Андрей ей в губы, между поцелуями.

Он придвинулся ближе и прижался к ней всем своим всё ещё влажным телом, сжал рукой её тонкое плечо, не размыкая губ. Медленный нежный поцелуй был сладким как янтарный мёд на губах. Вика гладила его щеку, забиралась пальцами в его мокрые волосы, роняя вниз маленькие капельки воды. Они бежали вниз по её щекам, будто безмолвные слёзы счастья от того, что Андрей принадлежит ей на этот короткий и бесконечный миг.