Еще подростком Джон копировал характерную позу Крупы, склонившись над барабанами во время игры. Как и его кумир, Бонэм хотел добиться от своей установки элегантного звучания и контролируемой реверберации, а не просто по ней колошматить. Это исследование длиною в жизнь часто приводило в замешательство коллег-музыкантов и создавало ошибочное представление о том, что именно неистовство Джона было источником его силы. Оказавшись на концерте Гарри Джеймса в ратуше Бирмингема, молодой Джон был впечатлен барабанщиком коллектива Сонни Пейном. Наблюдая, как ударник выполняет фирменные трюки (он вращал палочку, потом силой ударял ею по барабану, а когда она рикошетила от пластика, ловил рукой за спиной) Джон понял, что барабанщик группы – не просто аккомпанирующий участник ритм-секции; при правильном выступлении на сцене ударник мог стать солистом – настоящей звездой.

Еще одним исполнителем, сформировавшим взгляды Джона на искусную зрелищность, был колоритный рок-н-ролльщик Вопящий Лорд Сатч. В те времена эксцентричный артист Дэвид Эдвард Сатч, рожденный в Хэмпстеде, Лондон, в 1940 году был пионером шок-рока, попав в заголовки газет по всему Соединенному Королевству благодаря сценическому шоу, вдохновением которому послужили фильмы ужасов. Выскакивая из черного гроба в костюме Джека-Потрошителя, Сатч размахивал перед публикой жутким реквизитом, кинжалами и черепами, напевая рок-н-ролльную лирику с дикой энергетикой Литтл Ричарда. Позже Сатч устроил скандал, повсеместно афишируя свои намерения стать членом парламента от собственной Официальной чудовищно-бредовой партии полоумных, демонстрируя, как тщательно продуманный образ может сыграть на руку закулисному имиджу и придать загадочного обаяния.

Джон был, мягко говоря, очарован. Отчаянно желая увидеть шок-рокера вживую и надеясь пробраться за кулисы за автографом, он проехал на велосипеде семьдесят семь километров туда и обратно, чтобы воочию увидеть шоу Сатча. Чуть позже в том же году во время семейного отдыха в Брайтоне на южном побережье Англии Джону и Мику удалось посетить концерт местной легенды рок-н-ролла Джо Брауна, чей сингл 1960 года «Darktown Strutters Ball» стал хитом. Братья Бонэм стали свидетелями того, как Браун и коллектив The Bruvvers с энтузиазмом исполнили свою кавер-версию песни «Hava Nagila» группы The Spotniks. Во время песни Браун сыграл свое яркое соло вслепую, держа гитару за головой.

Вернувшись домой, Джон Бонэм предпринял первую попытку собрать собственную рок-н-ролльную группу. «Джон вернулся в школу и подружился с другим начинающим музыкантом по имени Джон Хилл, игравшим на гитаре, – рассказал Мик. – Вместе они решили создать группу, но перед тем как начать, много вечеров подряд парни настраивали ударную установку, прислоняли к ней гитару и разглядывали получившуюся имитацию сценической аппаратуры – время от времени перемещая ее для лучшего эффекта… Они назвали себя „Мстители“, но, к сожалению, так и не дали ни одного концерта».

В основном обучаясь игре на практике, в конце концов Джон решил обратиться за советом к местному барабанщику, одному из лучших в регионе. Недолго думая, в 1962 году парень возник на пороге Гарри Олкока, в полной уверенности, что серьезное отношение к ударным и их общая страсть к быстрым автомобилям простят ему столь внезапное вторжение. К счастью для Джона, так и вышло.

Олкок позже вспоминал: «Раздался звонок в дверь, и на пороге возник парнишка со словами: „Вы Гарри Олкок? Вы играете на барабанах? И работаете в компании Austin? А я Джон Бонэм. Я барабанщик и помешан на машинах“. Он просто однажды пришел и попросил разрешения войти».

Еще один уроженец Реддитча Олкок недавно женился и заканчивал стажировку для инженеров в автомобилестроительной компании Austin. Начав играть на барабанах в 1951 году, он заинтересовался оркестрами и джазом. «Я несколько лет выступал с биг-бендами, – вспоминал музыкант. – А Джон в то время работал на стройке, он был намного моложе, но кто-то рассказал ему, что в деревушке Аствуд Бэнк живет барабанщик, с которым непременно нужно пообщаться».

Фирменная техника Олкока основывалась на традиционной игре на джазовых ударных, азы которой Джон только начинал объединять с рок-н-ролльной стилистикой, изучаемой по радио. «Честно говоря, я никогда не считал Джона первоклассным исполнителем, но он схватывал на лету, – рассказывал Олкок. – Сам я учился, слушая Каунта Бейси и Стэна Кентона, и сильно увлекся ударными биг-бендов. Мне бит-музыка казалась сравнительно простой… Половину времени мы обсуждали автомобили. Я догадываюсь, почему он искал меня – потому что я был барабанщиком, изучающим автомобильный дизайн».

К недовольству молодой супруги Олкока, они с Джоном поставили парные ударные установки прямо в гостиной наставника. Встреча с Гарри вдохновила Джона познакомиться с творчеством других рок-н-ролльных групп. Хотя он никогда не был пуристом, джаз подарил ему творческий порыв, сперва он начал играть звуками традиционной ударной установки, затем подключил джазовую технику и в итоге все переросло в более современные, первые попытки рок-н-ролла.

За почти десятилетнюю дружбу Олкок заметил, что юного Джона не очень интересовал ориентированный на джаз синкопированный стиль игры, который предпочитал он сам, но Бонэм превосходно изучил правила, чтобы грамотно их нарушать. Как он еще в самом начале заявил наставнику, барабанщика ставят впереди и по центру по определенной причине: чтобы переключить внимание. В течение следующего года эта философия окупится с лихвой. Совсем скоро Джон стал востребован среди групп, которым в последний момент требовалась замена. Однако Бонэм никогда не стремился просто участвовать в джем-сейшнах, он с самого начала хотел вывести на сцену свое пресловутое конкурентное преимущество.

«Есть много вариантов зарабатывать на жизнь честным трудом, Джон, – часто повторял Джек своему старшему сыну. – Ты можешь прилично получать, если задашься целью».

Несмотря на импровизацию, тренировки и самодисциплину за установкой, Джону так и не удалось найти верный способ превратить музыку в честный заработок. Поскольку он недавно окончил учебу, давление семьи стало нарастать. Стараясь выиграть время и избежать постоянных нотаций родителей, Джон воспользовался возможностью заработать в строительной компании отца. В течение многих лет подработка плотником оставалась его единственным стабильным источником дохода.

Но работа в семейной фирме не позволяла Джону приходить и уходить когда вздумается, Джек Бонэм твердо вознамерился держать обоих сыновей в узде. Вскоре Джон был вынужден подстроиться под распорядок дня, из-за чего приходилось вставать в семь и отправляться на смену на одну из многочисленных строек, а домой возвращаться в сумерках. Времени хватало лишь на то, чтобы умыться и снова уйти на всю ночь, на этот раз играть с различными местными рок-н-ролльными группами. Обычно Джон возвращался домой к рассвету, и на сон оставалась всего пара часов, после чего приходилось снова вставать и выполнять очередные непосильные поручения Джеко. «Несмотря на работу в строительной фирме отца, я превосходно играл на барабанах, поэтому продолжал этим заниматься, – рассказывал Джон в интервью. – Постепенно музыки становилось больше, а строек все меньше, но я всегда много работал».

Пока тяжелые физические нагрузки строителя увеличивали его силу и выносливость, набеги на клубную сцену Брума заработали ему авторитет среди уважаемых местных музыкантов. Гарри Олкок, возможно, был его первым другом и наставником, но в 1963 году в молодежном клубе Джон познакомился с другим ударником – Биллом Харви.

По мнению Мика Бонэма, Молодежный клуб Реддитча был лучшим местом для молодых артистов вроде Джона, чтобы заводить новые знакомства и нарабатывать опыт, поскольку это единственное заведение в округе, где были рады новым исполнителям, таким как Blue Star Trio Билла Харви.

«Группа состояла из Терри Билла и Мика Эллиса, пары гитаристов и певцов, ставших играть вместе после разрыва с Nighthawks, – рассказывал Мик. – Кто-то предположил, что они звучали бы лучше, будь в коллективе барабанщик, так появился Билл Харви».