Малфой подходит к плите поставить кастрюлю, и краем глаза Гермиона замечает, как он тянется к ящику за открывашкой. Тусклый свет из окна освещает его рубашку, и она втягивает воздух в лёгкие.

— Ты ранен.

— Вообще-то, это томатный соус, который ты умудрилась пролить на столешницу, — он явно раздражён, и, присмотревшись получше, Гермиона замечает мокрое пятно там, где он, очевидно, старался отмыть грязь.

— Я же не специально.

— Может, стоит убирать за собой.

— Я не заметила, Малфой.

— Тогда включи грёбаный свет, — бросает он, вскидывает руку и бьёт по выключателю, мельком косясь на Гермиону.

Она жуёт свою лапшу и, прищурившись, вглядывается в него.

— Это только соус.

Малфой разворачивается и смотрит на Гермиону в упор, его тело напрягается, а челюсти сжимаются так, будто лишь по позе и выражению глаз она должна уяснить, что он хочет до неё донести. И, несмотря на своё раздражение, Гермиона прекрасно всё понимает, ведь это только соус. И именно поэтому Малфой был раздосадован, но не так уж и зол, чтобы высказать недовольство вслух. И это она сама подняла эту тему.

Гермиона понятия не имеет, что сказать, поэтому просто молчит и поворачивается к своей тарелке. Банка из-под супа врезается в мусорный бак громче, чем ей бы следовало.

День: 685; Время: 15

Малфой покидает белый дом спустя полторы недели, и всё это время было наполнено случайными встречами, которые заканчивались либо раздражением, либо неловким молчанием. Гермиона обнаружила, что они с Малфоем связаны в том смысле, что им обоим особо не с кем общаться. И не только в доме, а в принципе. Гермиона оставалась одна или же в обществе незнакомцев гораздо чаще, чем со своими друзьями. И она выяснила, что Малфой оказался в той же ситуации даже в большей степени, чем она сама. Если не брать в расчёт признание его заслуг Грюмом, вряд ли кто-то вообще с ним заговаривал.

Теперь вот ещё и она. Пусть даже общение было странным и вынужденным, и обычно они обменивались пятью предложениями от силы. Малфой продолжал относиться к Гермионе так, будто она только и искала возможность добраться до него, и ей было сложно его за это винить. Может, она и хотела завязать с ним разговор потому, что вокруг больше никого не было, но у неё также имелось скрытое желание разобраться в его подноготной. Гермиона всегда была любопытной, а Малфой интересовал её с тех самых пор, как она увидела его в комнате для допросов.

И пусть бо́льшую часть времени в этом доме они провели, игнорируя друг друга, и пусть Гермиона обычно безуспешно пыталась завести непритязательную беседу, теперь, когда Малфой ушёл, она чувствует себя более одинокой. Не то чтобы он давал ей какой-то стимул, просто рядом был кто-то, кого она хотя бы знала.

Через два дня после его ухода она была бы рада даже незнакомцу, который бы заполнил пустоту вокруг.

День: 695; Время: 18

Большинство авроров, с которыми Гермиона сталкивалась, были старше неё и преимущественно совершенно её игнорировали. Они выпивали, отсиживались в комнатах или кучковались по углам, шёпотом обсуждая то, что никто больше не должен был знать. В те несколько раз, когда она пыталась с ними хоть о чём-то поговорить, — сопоставимом по значимости с обоями на стенах, — её тут же обрывали.

Они вели себя так, будто она пыталась по крупицам выведать у них информацию или что-то в этом роде. Гермиона же думала, что они все были зациклены на самих себе и на собственной важности, и это жутко её раздражало. Словно эти люди не могли найти тему для обсуждения с ней потому, что она занимала недостаточно высокое положение в Ордене или же потому, что была слишком молода.

Если не считать случайных и поразительно коротких бесед о книгах или телевизионных программах, толку от других постояльцев не было никакого. Именно по этой причине в сундуке у Гермионы книг хранилось больше, чем одежды. Она читала каждый день, все дни подряд на протяжении последней недели. Она просыпалась и читала, ела и читала, шла в кровать и снова занималась тем же самым. И вот к восьмому дню глаза устали и зудят, и Гермиона понимает, что уже час сидит с закрытыми веками, лишь бы ни на что не смотреть.

Начинается дождь, глаза всё ещё закрыты, а книга лежит на коленях, и Гермиона двигается, не особо отдавая отчёт в своих действиях. Раскаты грома звучат громко и пугающе, а белые вспышки расцвечивают небо за распахнутыми створками. Именно открытое окно она винит за напоминание о том случае, которое покоится в её памяти под ворохом других событий.

Ледяные капли дождя ощутимо барабанят по усталой коже, и уже спустя минуту, проведённую на улице, чувствительность пропадает. Но Гермиона не уходит, её ботинки с развязанными шнурками шлёпают по лужам и грязи, пока она выискивает в лесу большой дуб. Она вспоминает обычно напряженного, но такого расслабленного в тот момент Малфоя, и прислоняется плечом к стволу дерева.

Одежда липнет к телу, потоки воды струятся по коже, тяжёлые волосы закрывают лицо и шею. Гермиона поднимает голову и подставляется под капли. Смотрит на туман, на линию горизонта и делает глубокие вдохи, пока полностью не растворяется в природе и не забывает обо всём.

День: 701, Время: 11

Гермиона со стоном толкает дверь, волоча за собой сундук. Она думает, что ей действительно стоит избавиться от части книг, но знает, что пожалеет об этом, как только снова останется одна.

Сидящий на диване Невилл вскидывает голову, а Гермиона встречается глазами с Малфоем, который отрывает взгляд от журнального столика. Оба парня склонились над какой-то картой, которую Малфой начинает скручивать, ещё даже не отвернувшись. Гермиона хрипло выдыхает и громко шмыгает носом, захлопывая за спиной дверь.

— Привет, Гермиона.

— Привет, — каркает она.

— Болеешь?

— Ага.

— Похоже, это витает вокруг, — ёжится Невилл.

— Нет. Нет, я просто э-э-э… попала под дождь, — Гермиона неопределённо взмахивает рукой, и тот, скорее всего, решает, что речь идёт об операции или о чём-то подобном.

Она до сих пор не уверена, что часовое расслабление стоило недельной простуды, которая, похоже, и не думала отступать. Гермиона размышляет, а что вообще заставило её последовать примеру Малфоя, и списывает всё на временное умопомрачение. Она слышала, во время войны этим оправдываются многие.

— Здесь холодно или мне только так кажется?

Сидящий в шортах и футболке Невилл оглядывает её свитер и тёплую мантию и сочувственно улыбается именно так, как умеет только он.

— Я приготовлю для тебя чай. Или хочешь какао?

— М-м-м. Удиви меня, — Гермиона пожимает плечами, пристраивает свой сундук у двери и плюхается на небольшой диванчик.

— Драко, я могу взять одеяло, что у тебя за спиной?

Гермиона резко вскидывает голову и от удивления даже забывает шмыгать, так что из носа едва не начинает течь.

Малфой стягивает со спинки своего кресла одеяло и бросает его на подлокотник диванчика вместо того, чтобы передать в руки терпеливо ожидающему Невиллу. Тот улыбается Гермионе, пока она медленно натягивает на себя одеяло, настороженно следя за бывшими однокурсниками. С каких это пор Невилл начал называть Малфоя иначе, кроме как… ну, Малфой? Интересно, как долго сотрудничают эти двое, раз Малфой никак не отреагировал на то, что к нему обратились по имени?

Невилл исчезает в коридоре, и Гермиона решает расспросить его позже. Пока она пребывает в ступоре, Малфой снова возвращается к лежащему у него на коленях блокноту, и она видит, как он что-то быстро пишет, глядя на бумагу сквозь падающую на лицо чёлку.

Одеяло тёплое, но Гермиона не знает, причина в самом доме или в спине Малфоя, хотя скорее всего, справедливо второе. Как бы там ни было, она уютно в него закутывается. Не обращая внимания на тишину, она успевает сделать всего несколько глотков чая, который принёс Невилл, но ей становится лень удерживать чашку. Сквозь слипающиеся веки она видит, как Малфой что-то изучает в своих записях, как Невилл над чем-то задумался, и тихое бормотание их разговора её убаюкивает.