Он один из самых любимых её предметов для изучения, а она всегда прилежно училась, и о, боже, как же хорошо он её обучил. Она выпускает изо рта его сосок, обхватывает пальцами пуговицу на его штанах и спускается с поцелуями всё ниже. Драко недовольно фыркает, когда Гермиона наклоняется так, что он больше не может придерживать её, и обнимает сначала за спину, а потом за плечи. Её губы по памяти находят шрам на его животе, и Малфой на три секунды задерживает дыхание. Гермиона расстёгивает ширинку и стягивает штаны к щиколоткам.

Она тянется к его белью, но пальцы натыкаются на голую кожу, и над её головой раздаётся короткий смешок. Гермиона щиплет его за бедро, и Драко вздрагивает: то ли от боли, то ли от неожиданности. Она целует обиженное местечко, и он снова дёргается, запуская ладонь в её волосы.

— Хитрец, — бормочет она. Интересно, как часто она может заставить его так реагировать? Он же лишь постфактум понимает, что она делает.

— Хм? — он тянет Гермиону за волосы, перехватывает другой рукой за локоть и так быстро тащит наверх, что у неё начинает кружиться голова.

Она забывает, что именно собиралась ему ответить, едва он снова крепко прижимает её к себе, а его член, которого она уже успела коснуться, упирается в её живот. Дёрнув за пряди, он отклоняет её голову и впивается губы. Его язык так требователен, будто Малфой заявляет свои права на её рот, но Гермиона этому только рада. Чаще всего ей нравится такая прелюдия, пусть это и не приносит желанной разрядки. Иногда она старается завести его, чтобы он сорвался и довёл дело до конца, но обычно у неё ничего не выходит. Отношение к его самоконтролю, то железному, то никуда не годному, это её любовь и ненависть, в зависимости от настроения — это так же справедливо и за пределами спальни.

К сожалению, две минуты спустя, когда его ладони прошлись по всему её телу, пижама вместе с бельём отброшена в сторону, а она сама лежит на спине, Малфой берёт себя в руки. Она перестаёт ощущать его тепло и уже начинает задумываться, всё ли с ним в порядке, как его рот прижимается к её животу. Она вскидывается ему навстречу, но он опять отстраняется. Пару секунд она вглядывается в темноту, и он снова целует впадину её пупка.

Гермиона задерживает дыхание в ожидании, и вот Малфой снова возвращается — его горячие и влажные губы касаются кожи между грудей. Она тянется к его голове, но хватает только воздух, роняет руки, шлёпая саму себя. Секунду спустя она чувствует его улыбку на своём животе.

— Драко, — выдыхает она, выгибаясь.

Тишина, и затем:

— Хм? — хмыкает он, прижимаясь ртом к внутренней стороне её бедра.

Гермиона вздыхает и снова тянется туда, где его волосы щекочут её грудь, а губы прижимаются к рёбрам. И вновь пустота — он и в этот раз скрывается где-то в темноте, служащей ему прикрытием.

— Знаешь что, ты… — Гермиона шипит, едва его язык проходится по её промежности. — Ох, ладно…

Малфой исчезает, она хнычет, но крепко сжимает губы. Он целует её правую коленку, затем касается бедра, перемещается выше, и его язык лишь чуть-чуть промахивается мимо её соска. Он тут же исправляет свою ошибку, лаская нежную плоть, и в этот раз она умудряется схватить его за волосы. Он больше не может отстраниться, но не особо возражает, втягивает сосок в рот и прикусывает его, пока пальцы ползут по её животу. Гермиона громко стонет, откидывая голову назад, и подтягивает его за волосы к себе. Но он не поддаётся, прокладывая языком дорожку к другой ареоле.

Малфой скользит пальцем по нежным складочкам и рычит, наверняка заметив, насколько излишни такие длинные прелюдии. На смену рту на её груди приходит рука, а сам Драко опускается ниже. Гермиона выпускает его пряди, придя к выводу, что такой вариант развития событий ей нравится даже больше, нежели поцелуи. Она стонет, ударяясь затылком об пол, когда Малфой погружает в неё сначала один палец, потом второй, она снова стискивает его волосы, скребя ногтями другой руки по полу. Он кружит языком по её клитору, её бёдра рвутся вверх, и какой-то странный, нечеловеческий звук вырывается из горла.

— Дра… — Гермиона осекается, когда Малфой полностью от неё отстраняется. В темноте она слышит хмыканье, причмокивание и шлепок.

Что-то звенит прямо перед ней, а потом раздаётся плеск воды. Драко ругается, капли бьются в бок банки, добавляя новый звук в окружающую их симфонию. Молния вспыхивает так близко — наверное, прямо за окном, — и на секунду комната озаряется светом. Гермиона видит, что Малфой стоит на коленях между её ног, глядя вполоборота на перевёрнутую жестянку. Его лицо раскраснелось, губы влажно блестят, а член такой твёрдый и налившийся, что это наверняка доставляет неприятные ощущения. Драко поворачивается, чтобы взглянуть на Гермиону, но их уже снова окутывает ночная чернота.

Она решает пошевелиться, придя к выводу, что с неё уже хватит, но как раз в это самое мгновение Малфой сам подаётся ей навстречу. Кажется, в грудь врезается его плечо, Гермиона с ворчанием пытается ухватиться за Драко. Малфой головой ударяется о её челюсть так, что зубы клацают, и она слишком уж громко фыркает от боли.

— Именно поэтому ты должна была оставаться там, где тебе было сказано лежать, — тянет Драко, его хриплый и в то же время тягучий голос будто бы окутывает её. — Ты в порядке?

— Я делаю то, что мне нравится. И… — она замолкает, едва его пальцы стискивают её бедро.

— Значит, всё в норме, — бормочет он, его нос касается её щеки, челюсти, останавливается возле шеи. Он что-то шепчет в перерывах между поцелуями, и она может разобрать отдельные слова, вроде «покажу», «увидишь», «сделаю», «умолять» и «так чертовски хорошо».

Она проводит ногтями по его спине, обхватывает его лицо и наконец-то прижимается губами к его губам. Он отвечает ей тем же, толкая их обоих вперёд так, что Гермиона снова ложится спиной на пол. Она проникает языком в его рот, проводит им по зубам, по гладкому нёбу — исследует его так же, как до этого делал сам Малфой. Драко стонет и трётся об неё пахом. Ей нравится, когда он так прижимается к ней, под его весом труднее дышать, но ей плевать. Ей тяжело и жарко, но сейчас она ощущает его полнее.

Молния опять раскалывает небо, но Гермиона, к сожалению, слишком поздно раскрывает глаза. К тому же Малфой снова от неё отодвигается. Он поднимается, и всё, что теперь может чувствовать Гермиона, — его колено у её ноги, но вдруг её бедра касаются влажные пальцы. Она дёргается от холода, Драко отводит руку, но уже в следующую секунду его мокрые и холодные ладони оказываются на её груди. Она извивается под этими прикосновениями и, едва всё прекращается, рвано выдыхает.

Она не сомневается, что Малфой вернётся, но всё же вздрагивает, когда его стылые пальцы обхватывают её ноги, а ледяные губы припадают к её промежности. Его язык такой же холодный, он ласкает её до тех пор, пока она не превращается в мешанину из обрывочных слов и дрожащих конечностей.

— Так чертовски жарко, — выдыхает Драко, и на живот Гермионе льётся вода. Она втягивает в лёгкие воздух, чувствуя, как сокращаются мышцы. А затем ощущает прикосновение языка.

Малфой лижет её, пока лужица на коже не исчезает, и тогда осторожно льёт воду ей на грудь. Ручейки огибают полушария — наверное, Драко целился в ложбинку между грудями — и стекают по её животу. В темноте он пытается найти каждую мокрую дорожку и почти покончил с этим, когда Гермиона понимает: с неё хватит.

— Драко, выпрямись, пожалуйста, — она едва узнаёт свой голос, откашливается, но и тогда звучит чересчур глухо.

— Что случилось?

— Я лишь прошу тебя на секунду выпрямиться.

Он молчит и не двигается в течение четырёх ударов её сердца, но наконец подчиняется — она чувствует, как сильно он напряжён. Гермиона поднимается на трясущихся ногах, встаёт на колени, и те пару секунд дрожат. Протягивает руку, касается его груди — Малфой пытается поймать её запястье.

— Грейнд… — она обрывает его, толкая обеими руками.

— Клянусь, Драко, — произносит она. Откинувшись на пол, он удивлённо ворчит, снова слышится дребезжание жестянки.