— Вместо ножниц надо попробовать ножом.

Не это он жаждет услышать, когда придерживает ладонью возбужденный член. В боксерах немилосердно ноет. С такой эрекцией он в жизни не поднимется к дому.

Лишь только Грейнджер встает на ноги, а вода плещется у бедер, Драко ее догоняет. Хватает за талию и дергает на себя, останавливая ее продвижение. Грейнджер удивленно вскрикивает, а ему, чтобы подавить стон, приходится задержать дыхание. Она замирает, а он прижимает ладонь к ее животу. Гермионе стоит лишь сделать движение ему навстречу, как все продолжается. Вторая рука тоже ложится на живот, а первая поднимается к груди.

Наклон морского дна ставит его именно в то положение, когда он утыкается ей точно между ягодиц. Грейнджер захлебывается дыханием и прижимает ладони к его ногам. Драко наклоняет голову и, сдвинув в сторону мокрые пряди волос, приникает ртом к ее коже. И выводит круги. Легкое вращение бедрами, языком, пальцем вокруг соска, спирали на животе. Он пытается разглядеть ее грудь, но мешает рубашка, а в воде виднеется лишь проблеск зелени — ее белье. Грейнджер трется об него сильнее, стискивает пальцы на бедрах, а Драко ныряет ладонью в ее трусики. Она кивает, он ухмыляется ей в шею и, чуть сжав сосок, затем второй, вызывает у нее тихий стон. Гермиона раздвигает ноги, чтобы ему было удобнее, и Драко толкается бедрами в ту же секунду, как погружает в нее пальцы. Они оба стонут, под ладонью горячо и скользко. Он потирает кожу, ища…

— Господи боже, — шепчет Грейнджер.

Драко прикусывает ей мочку. Ощущение того, как горячие влажные стенки влагалища сжимают его пальцы, вынуждает шептать бессмыслицу. Покачиваясь, он трется об нее, о ягодицы, а Гермиона словно не в силах решить, толкнуться ли ей навстречу его члену или его руке. Драко задает ритм, тянется рукой, ищет, пока не чувствует под большим пальцем клитор. С громким стоном Грейнджер толкается бедрами и откидывает голову ему на плечо, на что Драко шепчет ей в щеку: «Черт». Она поворачивает лицо и едва встречается с ним взглядом, как он ее целует.

Соотносит толчки пальцев с движениями бедер, а ее язык кружит вокруг его. Если продолжать в том же духе, он затрет себя до дыр, но остановиться невозможно, да и мысли такой нет. Драко хочет, чтобы она кончила. Хочет, чтобы сомкнулась вокруг пальцев, затаила дыхание. Хочет поймать языком все ее звуки. Происходящее в тысячу раз лучше воспаленного воображения, разыгрывавшегося у него в темноте комнаты, а ведь они даже не трахаются. Он просто трется об нее как зеленый школьник, но это все же Грейнджер и его пальцы у нее внутри. И она все же кончит в его руках.

Драко разрывает поцелуй и, когда Грейнджер тянется за ним, отворачивает голову сильнее.

— Сними трусы, — сипит он. Дрогнув, ее веки поднимаются. Гермиона ощутимо напрягается, Драко вытаскивает из нее пальцы, пробегая ими до клитора. Вокруг него кружит подушечка среднего, и Грейнджер дрожит, хнычет, подается бедрами. — Да, — с шипением выдает он, разводя указательный и средний пальцы. Вверх, вниз, вверх, сжать.

Она стонет, дрожащими руками стягивая белье, пока то не исчезает в воде. Драко снова входит в нее пальцами и, собрав смазку, просовывает руку между ними и обхватывает себя ладонью. Проводит по всей длине два раза, четыре, пять, а потом возвращается к ней. Прижавшись к нему, Гермиона извивается, хватает его за предплечье, когда он дразнится и выводит круг, только после этого погрузив в нее палец.

На выдохе ее покидает стон, и Драко двигает рукой быстрее, понимая, что и сам вот-вот кончит. Он подается бедрами вперед-назад, пока член не ложится точно меж ягодицами. Драко медленно выдыхает и, опустив голову к ее плечу, свободной рукой ведет по ее телу вверх — к груди. Приподнимаясь на носках, ритмично прижимается к ней бедрами и стонет так сильно, что ощущает идущую из груди вибрацию.

— Потрясно, — сообщает он, проталкивая пальцы как можно глубже и не прекращая поглаживаний большим пальцем.

Драко наклоняет голову через ее плечо, стараясь рассмотреть что-нибудь помимо смятой рубашки, но забивает на это дело, как только Гермиона всасывает кожу прямо под его подбородком. Он рычит, толкается резче и сгибает пальцы. Большой уже затекает, но Драко потирает упругую плоть, постукивает по конкретному местечку. Бедра у Гермионы непрерывно подрагивают, а каждый выдох сопровождается отрывистыми звуками. Секунду спустя он понимает, что звучит его имя. Рокот на «Др», стон на «а», выдох на «ко». Драко, Драко, Драко, без остановки, и он стонет, уткнувшись ей в шею.

Это воспоминание необходимо сохранить, как только они вернутся в дом. Его нельзя забыть. Этот самый момент — когда оба на краю, она дрожит в его руках и как заведенная повторяет его имя этим чертовым ртом.

Голова Грейнджер прекращает мотаться из стороны в сторону, едва приподнимается и тут же с силой откидывается на его плечо, ее тело сковывает, и Гермиона вскрикивает. Он чувствует ее грудью, рукой, пальцами. Хочет погрузиться в ее жар, ощутить, как она сжимает его, кончая. Грейнджер выгибает спину, грозя свалить их в воду, но Драко упирается пятками в песок. Обхватывает ее за талию, наваливается, заставляя чуть наклониться вперед, и вытаскивает из нее пальцы. У него самого от живота к бедрам расползается напряжение, сокращаются мышцы. По стволу разбегаются волны удовольствия, а по телу — покалывание, предвещающее конец.

Драко так близко, только… Когда Гермиона отстраняется, его пальцы вскользь задевают ее бедро, а колени тут же подгибаются, едва она обхватывает член у основания. Грейнджер раз двигает кулаком, и он толкается навстречу. Едва тянется усилить ее хватку, как Гермиона додумывается до этого сама.

— Вот так, — выдавливает он и поднимает руку ко рту, пробуя ее смазку, а она сжимает его сильнее и ведет кистью вниз.

Все, что ему оказывается нужно, это ее маленькая горячая ладонь и вкус на языке. Напряжение доходит до пика, тело натягивается струной, пальцы зарываются в песок, а сердце подскакивает к горлу. У Драко вырубает зрение, звуки, и он теряется в ощущениях, пока его не вышвыривает обратно в настоящее. Он втягивает в легкие воздух и, успокаиваясь, роняет голову Гермионе на плечо.

Да, звучит в голове шепоток, и она выпускает его плоть. Прижимаясь к Грейнджер, Драко обнимает ее двумя руками. Шею холодит летний ветерок. Ее пальцы смыкаются вокруг его предплечья, и Гермиона наклоняется вперед, отчего он едва не валится в воду. Она моет руку, и приходит время оценить, насколько он испачкал их обоих.

Драко тянет ее назад в море и присаживается, погружаясь глубже. Грейнджер издает странный смешок, и он разглядывает ее затылок, облизывая пересохшие губы. Разок проходит ладонями по ее бокам и разворачивает лицом к себе при попытке сбежать. Грейнджер, по плечи скрытая в воде, секунду смотрит в центр его груди, а потом встречается с ним взглядом.

— Привет. — Ее глаза тут же округляются, Грейнджер встряхивает головой, и в ответ на ее нервозность Драко лениво улыбается:

— Привет, Грейнджер, — тянет ее на себя и, скользнув ладонью на поясницу, стирает следы спермы. Ее ноги задевают его, руки нерешительно ложатся на грудь, затем переходят на плечи.

— Это было немножко… неожиданно, — кивает она сама себе.

— Да ну? — он не все помнит, но неожиданностью тут и не пахнет.

Может, когда-то давно. Когда у него первый раз на нее встал, когда первый раз кончил с мыслями о ней, когда первый раз поцеловал. Это было неожиданно. Но сейчас… Они с боем проложили сюда путь или всеми силами противились здесь оказаться, но уж точно девушка с ее мозгами давно должна была понять, к чему все идет.

— Может, и нет.

А.

— Ты так пьешь пиво, будто ни разу его не пробовал.

Он замирает, не донеся до губ бутылку, и разворачивается к холодильнику. Куда бы ни шел разговор, его посещает подозрение, что одной бутылкой тут не обойдешься.

— Мал…

— Давай повторим, что сказал тот эльф. Он видел…

— По-моему, сейчас нам нужно поговорить о твоей памяти. Мракоборцы уже ищут Ганнса. Из Министерства исчезли записи о его магическом следе, но его ищут у погибших домовиков…