С рыком схватив ее за руку, Драко потащил Грейнджер с кухни — к лестнице. Мимолетно возникла мысль, почему же она не вырывается, но скорее всего смирилась, пока не окажется в комнате. Лучше бы Грейнджер не передумать на полпути, иначе она заново достанет его до печенок, а из-за барабанной дроби в голове он не сможет на нее забить.
Драко отпустил ее перед магической стеной, вытянул из кармана палочку. Собрался с духом, прикинувшись невозмутимым, и приложил ладонь. Сжал зубы в ожидании боли и пробормотал контрзаклинание. Агония вспыхнула еще на полпути, забила в висках и с движением палочки вниз завладела всем телом. Грейнджер дернулась на помощь, но Драко уже рухнул на пол. Голову разрывало. Еще чуть-чуть, и мозги разметает по ногам Грейнджер. Драко казалось, он умирает, и он с радостью отметил, как темнеет перед глазами потолок в водяных разводах. Он приветствовал беспамятство, впустил, лишь бы оно освободило его от агонии.
========== Глава 4 ==========
Семнадцать
Во время суда Поттер сказал правду: Драко опустил палочку. Воспоминание, которому следовало остаться ярким, он запомнил кусками и отдельными вспышками. Той ночью, на башне, им владел беспредельный страх. Но была и надежда. Всего лишь на секунду, когда показалось, что Дамблдор, единственный из всех, может его спасти. Красные глаза больше не вывернут душу наизнанку. Им с родителям поможет сторона, жаждущая пленить, а не убить. Они уйдут, исчезнут, и он больше в жизни не заглянет вглубь себя, где приходилось прятаться. Драко мечтал об этом. В тот момент ему отчаянно хотелось оказаться в безопасности.
Но затем на площадку вывалились Пожиратели и стало поздно. Он не мог пошевелиться, едва выдавливал слова, надежда, отвесив пинка, улетучилась. Убить Драко не мог. Даже в их присутствии, под ждущими взглядами, после напоминаний, почему он должен. В тот момент дрожи, распада и взрыва все прежние убеждения показались лживыми. Неубедительными. Избавиться от грязнокровок, обрести уважение и власть, вернуть принадлежащее его семье. Все это — пустое. Важны были только родители и он сам — но и тут Драко их подвел. Убить ему не хватило ненависти.
Он помнил блеск звезд, когда Дамблдор полетел в ночь. Обугленную руку, развевающиеся белые волосы, отдачу смертью и серой. Эта пауза смерти донесла всю ощутимую потерю, будто из помещения враз испарились величие и сила. Так началась война; сердце обвило нечто темное, ужасное, а потом Драко протащили по башне, залам Хогвартса, по дому. Горло перехватило, глаза жгло, жизнь, безрадостная и стылая, закончилась убийственным началом. Он не узнавал ни ее, ни себя, ни мыслей в голове.
И уяснил, что не герой. Ни для кого.
— Малфой. Поднимайся, Малфой. Даже не думай притворяться мертвым, у тебя сердце бьется. — Нажим на кожу, на горло, прядка вскользь по щеке. — Эй. Драко, прием.
Он застонал, разлепляя глаза. Над ним нависало лицо Грейнджер, от беспокойства на ее лбу прорезались морщины. Драко молча поразглядывал ее, собираясь с мыслями сквозь барабанную дробь в голове.
— Живой? — прошептала она. — Я искала что-нибудь, чем привести тебя в чувство, или обезболивающее, но ты ничего не подписываешь.
Дерьмо. Она оставалась в комнате, пока он валялся на полу, совершенно без… Драко вскочил, чуть не врезавшись с ней лоб в лоб, и, чтобы удержаться на ногах, впечатал руку в стену. Сжал кулаки, в которых оказалось пусто, взгляд метнулся к Грейнджер. Та тут же поднялась с его палочкой. Дерьмо.
Взгляд медленно переместился с основания ее шеи, на лицо, к глазам.
— Надеешься, она мне не подходит? Зря, мы поладили. До сих пор удивляюсь, что Гарри тебе ее вернул — она же и ему неплохо подчинялась? Впрочем, дел и так было невпроворот, — Грейнджер погладила древко большим пальцем, сморщила нос. Драко прикинул, удастся ли выхватить палочку. — А ведь забавно. Ты до сих пор ей пользуешься. Когда ты пришел в отдел, эта палочка говорила громче слов. Ты колдовал ей после всего того, чему она способствовала.
Драко неторопливо выпрямился, откинул с лица волосы, приглядываясь к ее движениям. Надо же было так сглупить. Следовало прежде поесть, выпить зелье, а потом уже приниматься за чары. Он поддался порыву, и вот его поимели. Драко не знал, снимет ли палочка защиту с дома и разберется ли Грейнджер с заклинаниями. Но если ему придется отбирать у нее палочку, он так и поступит. Не сейчас, а то словит проклятье, но в конце-то концов ей придется лечь спать.
— Ну? Давай показывай, — она мотнула головой в сторону комнаты, Драко, выругавшись, пронзил ее взглядом и направился к кабинету.
— Не представляю, что ты хочешь найти и зачем тебе вообще смотреть. — Он не хотел ей показывать. Никому не хотел. Знать и увидеть — две сильно разные вещи.
Грейнджер должна была его возненавидеть. Наорать, что он отвратителен, и напасть. Драко ее не понимал. Она обескураживала его сильнее любой девушки. Возможно… возможно, она думала о том же: произошедшее бессмысленно. Действительно ли она настолько в него верила? После всего? По наивности доверяла людям? Да, они вместе работали. Наверное, даже завязали какое-никакое… спокойное… сотру… Да к черту — дружбу. Не особо крепкую, странную дружбу, которая все еще ошеломляла и тревожила. Любой другой вылетел бы за дверь и аппарировал прямиком в Министерство, прихватив с собой Драко, закованного в кандалы.
Он бы так и сделал. Если бы Грейнджер заперла его в доме, пыталась убить, призналась в убийстве и совершенно очевидно съезжала с катушек, может, Драко и не отвел бы ее в Министерство или потрудился бы сообщить Поттеру, но черта с два остался бы рядом. Видимо, это говорило что-то о том, как Грейнджер относится к их… дружбе, или же лишь подчеркивало разницу в характерах.
Ей просто неймется. Она такая дотошная, что если чего не знает, не угомонится, пока не разберется. Никакого самоконтроля.
Драко отставил пустой бутылек, облизнул губы, приглушая вызванное зельем покалывание, и поймал взгляд Грейнджер. Та, держась за края Омута, приподняла брови:
— Полегчало?
— Едва, — раздраженно отозвался он, остро сожалея о потере власти над ситуацией. Только лишь она отвлечется, как Драко выхватит у нее палочку. В ее руках она ни за что не останется.
Он вздохнул и вытер рот, поскребши трехдневную щетину. Уязвимое состояние бесило — стоило наконец с ним покончить. Показать ей, поставить точку, схватить палочку и вышвырнуть Грейнджер из комнаты. Драко опустил глаза на выдвинутый из стола ящик: то ли Грейнджер сунула в него нос, то ли так и было. Наверняка искала свою палочку, но обломилась. Паранойя заставила его предусмотреть несколько исходов: ее палочку он засунул под поленницу, до которой — до нынешнего часа — ей было не добраться.
Он подошел к Омуту, огладил чашу, кончиками пальцев чувствуя рисунок рун. Кивнул Грейнджер, и та, откашлявшись, до побелевших костяшек сжала палочку и окунула в вихрящееся содержимое. Ей трижды пришлось повторить движение, они посверлили друг друга взглядом и опустили глаза. Секунду спустя их захватил темный вихрь.
Драко раскрыл глаза напротив кирпичной стены, которую лицезрел уже сотни раз, и обратил внимание на лицо Грейнджер. Рот у нее открылся, взгляд бегал туда-сюда, и, когда хлынула кровь, она сделала шаг назад — точно как он сам поначалу. Три, и Грейнджер должна посмотреть на мужчину, увидеть падение, но ее взгляд приклеен к Драко-из-воспоминания. Шесть, и с аллеи их выбросило обратно в кабинет.
Драко попятился, сморгнул и услышал шепот: «Еще раз».
Они повторили еще дважды, и на третий раз у Грейнджер округлились глаза, а его сердце пропустило удар. Она даже не удосужилась взглянуть на него, после того как их вернуло в кабинет, прокручивала воспоминание, изучая. Сердце забилось суматошнее, опаска уступила место нервозности. От него что-то ускользнуло? Или она разглядела какую-то упущенную деталь, или болезненно запала на зрелище, как он убивает человека.
Щеки раскраснелись, глаза блестели, Грейнджер замерла: ее в одиночестве затянуло в Омут. Драко отвлекся на нее едва ли меньше, чем она — на что бы то ни было, но спустя пять секунд пришел в себя и выдернул палочку из неподвижных рук. Когда Грейнджер выпрямилась, ее безумная улыбка внушила определенное беспокойство, а что палочка исчезла, ей стало ясно далеко не сразу.
